 |
| Новые Известия | Дарья Окунева, Анастасия Новикова, Александра Бродская | 10.08.2006 |
По данным государственной организации «Дети улиц», в Москве порядка 600 беспризорников. Реальность говорит об обратном: столичные вокзалы буквально кишат современными гаврошами. Гоша, Женя и Дима проводят дни в депо Казанского вокзала, куда перегоняют списанные вагоны. Зимой они жили в подвале недостроенного дома, а летом перебрались ближе к вокзалу, в старый купейный вагон. «Да, там здорово было. Все удобства, как говорится», — рассказывает репортеру «НИ» 16-летний Гоша, делая добрый глоток пива из пластиковой бутылки. Не прошло и недели, как «дружную компанию» оттуда выгнали вновь прибывшие беженцы из кавказских республик. Ребята «переехали» в плохонький товарный вагон. Сейчас там они живут еще с тремя парнями — Сашей, Сережей и Колей. Самому младшему, Коле, 12 лет. Днем он «стреляет» деньги у пивных ларьков. Раньше пробовал побираться в метро, но все выгодные «точки» захватили лжеветераны всех возможных войн, инвалиды и бабушки, которым не хватает денег на операцию. Туда его теперь просто не пускают. Его старшие товарищи днем чистят карманы зазевавшихся прохожих. Срезает кошельки Гоша, как самый старший и опытный, остальные отвлекают жертву и «стоят на стреме». С наступлением темноты вся компания выбирается на улицу. Там они избивают и обирают пьяных бомжей, отнимают сумочки у старушек и «кидают» подвыпивших граждан, добирающихся поздним вечером домой. Добытые ценные вещи ребята тут же сбывают. Большую часть денег отдают «старшакам» в обмен на спокойную жизнь в вагоне и защиту от милиционеров. На оставшиеся покупают клей, сигареты, выпивку и еду.
С милицией отношения складываются гладко, если есть чем откупиться. Обычно «принимают» ребят около вокзала, когда они еще не успели сбыть краденое. Все добро приходится отдавать милиционерам, чтобы вернуться на свободу. В основном все проблемы с вокзальной милицией решают «старшаки». Гоша говорит, что хуже всего, если нарвешься на уличный патруль. Отвертеться гораздо сложнее — деньги не помогают. Патрульные отправляют беспризорников обратно в детские дома, но там беглецы обычно долго не задерживаются. Гоша сам один раз так попался. Он пробыл в детдоме два месяца, а потом вернулся на улицу.
На улице все оказались по разным причинам. Два друга из подмосковного города Электросталь — Дима и Женя — убежали в Москву полтора года назад. У Жени родители алкоголики, они постоянно его избивали в приступе пьяной злобы. У Димы мать тоже алкоголичка, а отец сидит в тюрьме за убийство. Раньше два друга коротали вечера в темных дворах, лишь бы дольше не возвращаться домой. И в один прекрасный день вместе решили убежать от такой жизни. Коля сбежал из детского дома: мать отказалась от него при рождении. Такая же история и у 14-летнего Сережи. У Саши родители умерли, и он остался с бабушкой, для которой был лишней обузой, и в итоге Саша сбежал. Гоша попал в детский дом, когда умерла мать, но долго там не задержался.
«Детей с улиц — убрать!»
В феврале 2002 года правительство России одобрило программу первоочередных мер по профилактике и борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью. По этому вопросу лично высказался Владимир Путин, который призвал решить проблему малолетних бродяг в кратчайшие сроки. Для этого было решено создать межведомственный штаб, как выражалась тогдашний вице-премьер Валентина Матвиенко, «для принятия оперативных мер по снятию проблем детской беспризорности и безнадзорности. Каждое ответственное за работу с беспризорниками ведомство должно было создать базу данных». Кроме того, на программу по борьбе с беспризорностью, безнадзорностью и детской преступностью ежегодно было решено выделять по 6 млрд. рублей.«С тех пор действительно произошли положительные сдвиги. И дело даже не в деньгах. В 1999 году был принят 120-й федеральный закон, запрещающий сотрудникам милиции забирать с улиц беспризорных детей, которые занимались попрошайничеством, — пояснил „НИ“ руководитель общественной организации „Право ребенка“ Борис Альтшулер. — Этим должны были заниматься социальные работники, а рук у них, естественно, не хватило. После вмешательства Путина этот пункт был отменен. И показатели сразу пошли вверх. Если в 2001 году с улиц забрали порядка 250 тыс. человек, то к 2002 году эти цифры увеличились вдвое».
Из рук в руки
Однако говорить о том, что после принятия программы система заработала идеально, не приходится. Милиция действительно может забрать ребенка с улицы, но работать с беспризорниками не должна. Таким образом, отмечают инспектора по делам несовершеннолетних, перекрывается мощный канал информации. Раньше показания беспризорников помогали бороться с подростковой преступностью, арестовывать авторитетов, «крышующих» вокзалы. Теперь это невозможно. Все, что реально могут сделать милиционеры, — это вызвать «Скорую помощь», чтобы ребенка доставили на медицинский осмотр в городские больницы. «Врачи там и так по горло загружены, — убежден г-н Альтшулер. — А им еще и беспризорников с педикулезом, гепатитом и чесоткой привозят. Поэтому в больницах детям напрямую говорят: если хочешь, уходи — потом скажем, что ты сбежал. Детям так и говорят: нам с вами возиться некогда».Тем же, кто все-таки остается на карантин в больнице, через несколько дней предстоит новое путешествие — на этот раз в детский приют. Как заверили «НИ» в Департаменте социального развития, с детьми там серьезно занимаются. Работают психологи, дефектологи, педагоги. Ребята проходят школьную программу, учатся общаться в новом коллективе. «Но дети все равно бегут на улицу, — пояснил „НИ“ президент Российского детского фонда Альберт Лиханов. — Они знают: когда срок пребывания в реабилитационном центре кончится, их отправят либо назад в семью, где папа-алкоголик пьет и бьет. Либо в детский дом, где дедовщина не хуже, чем в армии».
Назад в ад
По мнению экспертов, работа, которая ведется с семьями беспризорников в столице, по меньшей мере недостаточна. «Социальные работники разговаривают с родителями, предлагают им позаниматься с психологами, записывают на программы реабилитации, — рассказал „НИ“ Борис Альтшулер. — Это срабатывает, если мама и папа — нормальные люди, а ребенок убежал из-за конфликтов, недопонимания. Но если малыш бежал от побоев пьяных родителей, от тирании, чем тут поможет психолог? Обычно в таких случаях чиновники предпочитают просто лишить матерей и отцов родительских прав». По словам г-на Альтшулера, примеры блестящей социальной работы с неблагополучными родителями есть, но их пока крайне мало. Так, в центре семьи в Кашире Московской области есть программа, по которой пьющих отцов, от которых сбегали дети, кодируют от алкоголизма, а впоследствии помогают трудоустроить. В Москве аналогичных программ пока не существует.Как отмечают эксперты, существующая программа борьбы с беспризорностью чересчур усложнена. «Цепочка слишком длинная: сначала с детьми работает милиция, потом больница, потом социальные работники, — пояснил „НИ“ руководитель общественной организации „Приют детства“ Сапар Кульянов. — В этой ситуации ребята нередко чувствуют себя эстафетной палочкой, которую передают по цепочке из рук в руки, мячиками, которых кидают из стороны в сторону. А в результате возвращают к исходной позиции — опостылевшему детскому дому, неблагополучной семье или агрессивной улице. Эффективность системы была бы гораздо выше, если бы ребенка с самого начала курировали одни и те же люди».
Оплатили, но не то
У общественных организаций вызывает множество вопросов по механизму распределения выделенных государством средств. «С момента реализации программы действительно развернулась борьба с беспризорностью, но, к сожалению, она во многом носила формальный характер, — рассказал „НИ“ руководитель общественной организации „Комитет за гражданские права“ Андрей Бабушкин. — Потому что она была направлена не на то, чтобы добиться ухода ребенка с улицы, а на то, чтобы освоить материальные ресурсы, финансовые средства, построить определенное количество зданий, привлечь энное число сотрудников. В результате многие проблемы остались не решенными».Так эксперты отмечают, что, прежде чем бороться с беспризорностью, необходимо устроить причину ее появления. «Очень много детей бегут из детских домов, потому что там им банально не хватает внимания, потому что во многих подобных учреждениях заведены казарменные порядки, — убежден Альберт Лиханов. — А вот из семейных детских домов, где 5−7 малышей живут в домашних условиях, по статистике еще никто никогда не сбегал. Но они из государственной казны фактически не финансируются. Точно так же практически не занимается государство детьми, покидающими колонии для несовершеннолетних. Зачастую таким подросткам просто некуда идти. Дома их никто не ждет, остается улица. Доходит до абсурда. Ребята пишут начальнику колонии слезные письма с просьбами оставить их в тюрьме еще на несколько лет. Лишь бы не возвращаться на вокзал».
Эксперты отмечают, что эффективнее всего работают с беспризорниками волонтеры-студенты из многочисленных российских организаций. Сверстники проще находят общий язык с бездомными детьми. Но из-за недостатка финансирования студенческие программы борьбы с беспризорностью рискуют остаться в прошлом. «Практика показывает, чтобы работали волонтеры, нужен хотя бы один оплачиваемый сотрудник, который будет этих людей обзванивать и собирать, — пояснил „НИ“ Андрей Бабушкин. — Но денег катастрофически не хватает. В результате работа ведется эпизодически. Раньше мы 5 раз в неделю выходили на вокзалы, искали беспризорников, а сейчас работа фактически приостановлена».
Лучший друг из Эфиопии
Один из немногих волонтеров, готовых работать с беспризорниками за спасибо, это Намрут Негаш — православный эфиоп. Уже 10 лет он живет в России, из них более 5 занимается с московскими бездомными детьми — раздает горячую еду, деньги, гоняет в футбол, рассказывает никогда не видевшим моря детям про свою далекую страну. Намрут ничего не знает о правительственной программе по борьбе с беспризорностью, не ждет финансирования от государства, он просто видит проблему и старается помочь. «Я не знаю, почему этих подростков не забирают в приюты, почему государство им не помогает, — пояснил „НИ“ Намрут Негаш. — Это не мое дело. Мое дело — поддержать их, пока они на улице. Сейчас я занимаюсь с 40 подростками, стараюсь их устроить в хороший приют, купить им дом за городом. Среди моих земляков из Эфиопии есть состоятельные бизнесмены. Иногда они делают пожертвования — на это и существуем. Иногда только задумываюсь: почему русские дети убегают от российской милиции, но с радостью бегут ко мне на встречу».Нашествие лишних малолеток
Несмотря на все вышесказанное, в данный момент ситуация с беспризорниками более-менее стабильная. Однако эксперты прогнозируют, что в ближайшие несколько лет страну могут захлестнуть толпы никому не нужных детей. Причиной тому может стать программа по повышению рождаемости. «Привлеченные большими пособиями многие, скажем так, неблагополучные женщины постараются родить, — рассказала „НИ“ генеральный директор российской ассоциации „Планирование семьи“ Инга Гребешева. — Государственные дотации они постепенно начнут пропивать, а детки окажутся на улице и пополнят толпу беспризорников. Если одновременно с повышением пособий не появится служба социального патронажа, не на бумаге, но на практике курирующая неблагополучных матерей, то мой прогноз с большой вероятностью сбудется».С ЖИРУ БЕСЯТСЯ
В 80-миллионной Германии, где появление на улице каждой бездомной кошки или собаки расценивается как ЧП и вся полиция поднимается на ноги для поимки бедняжки с последующей ее доставкой в благоустроенный звериный приют, беспризорные детишки тем не менее слывут обыденным явлением. Специальное ведомство — югендамт — насчитало до полутора тысяч подростков 15−18 лет, предпочитающих жить по задворкам Берлина, Гамбурга или Кельна. Почти две трети из них — дети переселенцев, в том числе из бывшего Союза.«Это лишь малая часть той более чем миллионной армии ребятишек, которых мы обязаны называть малообеспеченными, — сообщалось в докладе правительства «О бедности и богатстве» еще в апреле 2001 года. В том документе утверждалось: «…Как минимум семь тысяч детей в Германии следует называть беспризорными, так как большую часть своей жизни они проводят на улице».
Объективности ради следует заметить, что львиная доля таких «несчастных» — это просто избалованные отпрыски с непомерными потребительскими амбициями. Не так давно на немецком телевидении транслировались исповеди некоторых лжебеспризорников, демонстративно покинувших отчий кров из-за отказа купить «навороченный» мобильный телефон, мотоцикл или даже спортивный автомобиль.
Наибольшим спросом у подобной категории юных бродяг пользуется книга-самоучитель Бодо Шефера «Первый миллион за семь лет». Но в реальности добровольные беспризорники довольствуются кровом, одеждой и пищей многочисленных церковных объединений. Можно также воспользоваться государственной социальной помощью. Но для этого требуется написать заявление и зарегистрироваться. Что чревато насильственным возвращением домой либо доставкой в воспитательное учреждение для несовершеннолетних.
Сергей ЗОЛОВКИН, Берлин
ДОБРЫЕ АББАТЫ БОЛЬШЕ НЕ ПРИЮТЯТ
В Бельгии проблема детской беспризорности связана, прежде всего, с наплывом иммигрантов, не охваченных системой социальной защиты. Точной статистики о малолетних бродягах нет, но и банд беспризорников на улицах не наблюдается.Бельгийская организация «Чайлд Фокус», которая финансируется на 60% государством и на 40% - частными лицами, следит за проблемой пропавших детей. По всей Бельгии и в соседних странах развешиваются фото пропавших детей. (Сейчас, например, в автобусах, трамваях и метро висит портрет девочки-подростка из Антверпена — судя по фамилии, чеченки.)
В Бельгии постепенно закрылись большие сиротские приюты, которые со средних веков существовали при монастырях и аббатствах. Зато развивается сеть малых «приемных домов», когда семья берет в свой дом на воспитание несколько беспризорников и получает за это государственную поддержку.
Чаще всего причина беспризорности — бедность. Поэтому во всех трех регионах Бельгии действуют программы «помощи социальной интеграции» для тех семей, которые сами хотят выбраться из социального дна. Во франкоязычном регионе Бельгии — Валлонии, чье население — четыре миллиона человек, ежегодно выдаются четыре тысячи таких пособий, в среднем по 793 евро в месяц на семью. Красный Крест содержит десяток приютов на 2023 места. Приюты находятся в живописных местах в Арденнах, напоминают пионерские лагеря. Как отмечает в своей брошюре Красный Крест, философия их работы заключается в «уважении личности ребенка, развитии ответственности и самостоятельности».
Александр МИНЕЕВ, Брюссель
БЕСПРИЗОРНОСТЬ ПАДАЕТ — БЕЗНАДЗОРНОСТЬ РАСТЕТ
Как передает собкор «НИ» во Владивостоке Дмитрий КЛИМОВ, для работы с безнадзорными детьми власти создали центр «Парус надежды». По его образу и будут создавать подобные центры в других уголках края. «У нас работают не только педагоги, но и семейные воспитательные группы, которые помогают детям привыкнуть к нормальным семейным отношениям. Главное здесь — дать детям какую-либо профессию, востребованную на рынке труда», — рассказала «НИ» директор центра Татьяна Гольцова.В прошлом году 178 отцов и матерей в столице Приморья лишились родительских прав за жестокое обращение со своими детьми и за нежелание воспитывать их. Восстановлено в родительских правах только два человека. Время от времени милиция проводит здесь рейды «Беглец» — ищут сбежавших из семей подростков. Только во Фрунзенском районе Владивостока в ходе последнего рейда обнаружен 21 беспризорник.
По данным УВД Ульяновской области, за семь месяцев текущего года на учет были поставлены 356 безнадзорных несовершеннолетних, 106 из них уже определены в приюты. Специалисты отмечают незначительное снижение детской беспризорности по сравнению с прошлым годом. «Сфера считается одной из самых тяжелых. В тринадцати районах у нас по одному инспектору. Со всем грузом проблем им просто физически не справиться, — жалуется нашему собкору „НИ“ Михаилу БЕЛОМУ руководитель подразделения по делам несовершеннолетних УВД Ульяновской области Николай Хижняк. — В работе принимают участие и органы внутренних дел, и комитеты соцзащиты, и общественные организации. Действует телефон доверия. Но самое страшное, что многие из детей — это сироты при живых родителях».
В Волгограде живут более 180 тысяч несовершеннолетних. По официальным данным, как выяснил наш собкор Станислав АНИЩЕНКО, число задерживаемых в год безнадзорных детей составляет 3 тысячи человек. «Это дети, впервые задержанные, к примеру, за бродяжничество, — рассказал „НИ“ председатель комиссии по делам несовершеннолетних Волгограда Иван Ильин. — Через социально-реабилитационные центры за тот же период времени проходит около 300 человек — это дети, которые задерживались неоднократно. Что касается брошенных грудничков, то их в течение года мы находим примерно 60−70″.
В Воронежской области, как заявили чиновники нашему корреспонденту Роману ЖОЛУДЮ, беспризорных вообще нет. „Это единичные случаи“, — сообщила главный специалист городской комиссии по делам несовершеннолетних и их правам Надежда Князева. — Есть безнадзорные дети, которые по разным причинам оказались вне поля зрения семьи или опекунов». Ей вторит Любовь Васильченко из обладминистрации: «В областной комиссии по делам несовершеннолетних в 2003 году стояли на учете 1805 детей, сейчас — 2114. Растет количество неблагополучных семей и случаев лишения родительских прав».
Пока преобладает негативная динамика, но власти собираются наполовину уменьшить количество безнадзорных детей в Воронеже к 2010 году. В работе с безнадзорными детьми участвует и РПЦ: по словам представителя Воронежской епархии священника Олега Шамаева, «церковь духовно окормляет ряд интернатов, участвуя в воспитании их питомцев».
Интересно, что рядовые воронежцы очень редко видят на улицах беспризорных. Опрос, проведенный местным центром «Контент», показал, что 31% воронежцев не знают, как обстоят дела с этой проблемой в городе.
