 |
| Радонеж | Ксения Кривошеина | 09.08.2006 |
Сначала потрясение от свободы: все пишут и рисуют как хотят, и не в стол или за шкаф, а выставляются в галереях — спрос и предложение на все вкусы…
У многих от этого возникала «тоска» по дефициту, который так щекотал нам нервы в СССР. (Ведь не только телячью вырезку «доставали», но и абстрактное искусство…) Вспоминаю одного друга, который на волне перестройки приехал к нам в гости из Москвы. Поначалу он от всего балдел, радовался как ребёнок, пил в изобилии красное вино и пиво, бегал с утра до ночи по Парижу. На третьей неделе его охватил припадок бешенства и ностальгии по… дефициту. Он с отчаянием сказал: пришёл я в Супермаркет, решил купить пачку кофе, чёрт их подери, на кой ляд двадцать полок с разными сортами?! Так, и не мог найти подходящего. Не то, что у нас, всегда один сорт, а если и нет, то я при блате, и «птичье молоко» из-под земли достану!…
Вот и в искусстве на Западе: поначалу от избытка приходишь в восторг, потом наступает ностальгия по дефициту, злишься, от разнообразия галерей и салонов, голова идёт кругом, кто-то востребован, а ты нет… Свобода раздражает, манит, укрощает амбиции, бьёт по самолюбию. И я с головой окунулась в этот омут, совершенно не задумываясь о последствиях…
Вот уже двадцать пять лет как я выставляю свои картины во Франции и Швейцарии, некоторые доехали до Японии. Далеко не сразу я разобралась в океане стилей и научилась отделять коммерческое искусство от настоящего. Хорошего ведь всегда меньше. В 80-е годы ещё сохранялись хвостики серьёзного искусства, художники не разучились рисовать. Но будто треснуло что-то, и в какой-то момент возникло необратимое явление. Академии были забыты, краски, кисти заброшены и на смену художественным ценностям пришли инсталляции Кабакова с грязными углами коммуналок. Народ ошалело всматривается, пытается понять, что к чему, а дельцы гребут деньги. Приведу пример:
«ЛОНДОН — агентство Рейтер, „Искусство ничего“.
Одна из галерей города Бирмингема представила радикальную версию Концептуального искусства. На площади в 230 кв. Метров была выставлена ПУСТОТА или НИЧЕГО. Ни живописи, ни скульптуры, только белые стены предлагаются для обозрения посетителей галереи „Густава Фактори“. Выставка, по замыслу организатора Стюарта Тайма, должна самостоятельно выстроиться в головах каждого зрителя. Единственным вспомогательным средством, является несколько фраз написанных на обрывках бумаги или автобусных билетах. Это испытание-тест на реакции людей и вопросы, которые они подымут в процессе пребывания в ПУСТОТЕ. Выставка вызвала, мягко говоря, разноречивые отклики!»
Девиз нового направления такой — художник должен позабыть своё «Я», похоронить рукотворчество и не подписываться под ним. В приведённом выше, как бы и не под чем, разве что под пустотой? Скотч, картон, упаковочные материалы, помоечный хлам — искусство потеряло смысл, оно не нужно ни автору, ни зрителю, а рынок диктует свои законы. Как ни странно, но нули к ценам на подобную «пустоту» растут на глазах.
Жаль коллекционеров, деньги выброшены на ветер, жизнь нового актуального искусства предопределена хрупкостью упаковки…
Это «дорогое искусство для бедных» как две капли воды напоминает пролетарское искусство начала ХХ века. Видимо всё новое воистину позабытое старое. В 1912 году главный идеолог творческого объединения «Союза молодёжи» Сергей Городецкий писал: «Красота наконец-то демократизируется и красивое становится не красивым, а иногда даже уродливым, что вполне возможно только при полном обновлении дряблой, пошлой современной души. Никогда форма не стояла так далеко от содержания, как в наши дни! Так смотрите пристальнее на „Ослиный хвост“, боготворите новаторов в поэзии, живописи и музыке, и тогда вам будет дана возможность жить».
Желание прокричать всему миру по возможности грубо, примитивно, максимально ясно и некрасиво — стало свойственно русской натуре с определённых времён. Уже в «Бесах» Достоевский пророчески указывает заграничный адрес большевизма с его максимализмом, нетерпимостью и бомбизмом. Ну, а творец — он же зеркало времени! Вот и сегодня, художник, проделав какой-то немыслимый кульбит, вернулся к манифестам Городецкого.
Совсем недавно мне на глаза попалась статья, где один из создателей нового искусства пишет, что он «рождён для выяснения личных отношений с культурой». Он говорит: «во мне ещё живо то, остаточное состояние советского времени, что зовётся симпатией к пролетарскому искусству. Меня волнуют бедные простые жители, их мироощущение. Они ведь могут довольствоваться только картинкой из журнала «Огонёк». А в конце художник, как бы между прочим, уточняет, что его инсталляции из мусора стоят очень дорого и простой рабочий с его зарплатой вряд ли может купить их (от этих слов за версту несёт цинизмом и большевистской прямотой).
Расскажу еще один анекдот из жизни. В Лондоне, в Музее современного искусства «Тейт Бритен», уборщица, подметая зал, выбросила полиэтиленовый мешок с отходами. Оказалось, что его содержимое было произведением художника Густава Метценгера. Окурки, обрывки газет, бутылки из-под пива и прочий мусор в мешке составляли неотъемлемую часть композиции и были, как бы нарочно, брошены в зале. Гениального замысла уборщица не поняла. Обнаружив пропажу, дирекция в панике кинулась искать мешок. В конце концов мешок нашли, дырки заклеили, наполнили недостающим мусором, и сам Густав Метценгер покрепче привязал его к ножке стула, на который посадили охранника с телефоном… Можно надеяться, что теперь ни у кого не возникнет желания спутать произведение искусства с мусором и выбросить его на помойку…
* * *
Увы, вслед за Достоевским мы не воскликнем сегодня: «Красота спасёт мир!». Наивный Фёдор Михайлович! — наступили времена спасать саму Красоту…В слово КРАСОТА вложен не только философский смысл, веками складывались объективные оценки (объекты) Красоты. Все мы знаем, что дети лет до пяти замечательно умеют рисовать и, к тому же, отличать красивое от уродливого. Более того, я почти уверена, что при рождении каждый человек наделен интуитивным чувством Красоты — ребенок безошибочно отделяет правду ото лжи. Но по мере взросления и, как говорилось в СССР, «под воздействием окружающей среды», люди теряют свой природный иммунитет. Современные новостройки, безликие города, дешевая одежда, бульварная литература, «мыльные оперы» и прочее — всё это приводит к омещаниванию.
К тому же, большинство людей совершенно лишены желания развивать свой вкус. Современный посетитель музеев запутался, ему вдалбливают новые формулы, и ему уже трудно определить, что совершенней: Беллини, Рафаэль, греческая статуя или современные инсталляции.
Но наносной вкус и мода всё равно не могут убить в нас истинную селекцию: мы безошибочно отличим красивого человека от урода или прекрасный пейзаж от бетонного пригорода. И я не думаю, что найдется много любителей, как из «невоспитанной», так и из «образованной» среды, которые часами созерцали бы инсталляции из унитазов Ильи Кабакова и помоечный хлам… Статистика, говорит о другом — любовь и симпатии тянут людей к вечным ценностям, будь то Лувр, Эрмитаж, Прадо…
Сегодня, я часто слышу, что нужно играть в искусстве, относиться к этому как к лёгкой забаве. Эта игра в Искусство приравнена сегодня к некоей форме новаторства. Я бы сказала, что это достаточно опасные ИГРЫ, можно так заиграться, что потеряешь равновесие, грань, черту… за которой уже царит анархия и хаос, а на смену им приходит пустота и идеология.
Наш апокалиптический ХХ век сломал устоявшиеся взгляды и пристрастия. Столетиями в основе пластического выражения, литературного и музыкального, конечно же, был наш Творец, Бог и Вера, а Музы Красоты, веками трудились над гармонией божественной и земной красоты. Здесь основа и смысл самого Искусства, а Эстетика составляет особую область философии искусства.
Прошедшие полтора века попрали вечные ценности и принесли «оригинальность» коллективного субъективизма, подмену «чистого искусства» на умозрительное его расщепление. В современном безбожном мире, эстетика внеземной Красоты, подменилась Идеологией.
Пусть не покажутся мои рассуждения некоторым читателям абстрактными. Но если копнуть глубже и попытаться вникнуть в суть предмета, то мы сразу поймём, насколько исторически искусство всегда было связано с политикой.
Растление душ началось с оформления в XIX веке левых идей коммунизма. Все деструктивные силы — большевики, троцкисты, эсеры — были одержимы идеей построения рая на земле, утопического мира равенства и счастья. Чтобы всем запудрить мозги, они придумали символы своей Красоты, в чем изрядно преуспели. Зло разрушительной богоборческой пропаганды проявилось в соцреализме, который запакостил мозги не одному поколению людей на всей планете. Слова Сартра, что любой «антикоммунист — это собака», говорят о многом!
В деле уничтожения и разграбления церквей, убийствах священников, надругательствах над святыми мощами, кострах из икон, не сравнится даже Французская революция и преследования католиков в гитлеровской Германии. Коммунизм со своими замечательными идеями построения «светлого будущего» боролся в ХХ веке не только с врагами ословесенными, но и молчаливыми — с бессловесной Красотой.
Тайных врагов сажали в тюрьмы, расстреливали, ссылали, а явных жгли, взрывали, изымали, и на их месте возникали новые идолы «красоты» из бронзы и бетона. К сожалению, тот «единый порыв», в котором одной рукой разрушалось, а другой засевалось нечто «новое», принес свои плоды. И до сих пор русский человек блуждает в потёмках, и то кидается подражать плохому западному искусству, то выдумывает свой двухколёсный велосипед…
Наша мчащаяся вперед цивилизация, как огнедышащий дракон, пожирает всё на своем пути. Мы живем в вечном страхе за завтрашний день, безбожие привело к одиночеству души, пребывающей в каждодневном ожидании апокалипсиса. Духовная нищета притупила чувства не только творцов, но и ценителей. Любоваться красотой нам осталось только в музеях. Но то, что мы видим в современных галереях оказывается порой лишь издевательством над зрителем. Революция в искусстве, начавшаяся в ХХ веке, новые формы и манифесты, с такой помпой и восторгом прошествовавшие по планете, стали глохнуть и давать осечки под конец тысячелетия. Художник, изощрившись и выпотрошив себя наизнанку, уже не знает, что бы ещё придумать, чтобы обратить на себя внимание. Настоящие школы мастерства исчезли, на смену пришла любительщина, беспредельное самовыражение и большая игра в деньги.
* * *
Что ждет нас в наступившем тысячелетии, найдутся ли те поводыри Красоты, которые выведут её из лабиринта?Прогрессивные идеи коммунизма наконец-то потерпели крах. Но образовавшаяся пустота должна быть чем-то заполнена, Зло, как в фильмах ужасов, ищет новое тело, куда бы ему поселиться. Фанатичный исламизм — воплощение жестокости и зла — перенял эстафету у коммунизма. Взрывы башен в Нью-Йорке, метро в Лондоне и Мадриде, война в Чечне и Ираке… Разве не напоминает это красный террор и ГУЛАГ? В своей нетерпимости к другим они как две капли воды схожи с идеологами от КПСС.
И чем объяснить, что при таком фанатически кровавом темпераменте мусульман, в их искусстве, запрещены изображения лиц, зверей, всё сведено к бездушной орнаментальной геометрии?
* * *
У меня не хватает слов и комментариев к тому, что мы видим сегодня не только на ежегодных выставках современного искусства в Париже «ФИАК», но и в музеях современного искусства, выстроенных под размер произведений. Пример — музеи современного искусства в Страсбурге, Барселоне с пустыми залами, где гулко звучат шаги редких посетителей: страшно, пусто, жалко потраченных денег за вход, поскорей бы уйти. Грустно сознавать, что мы дошли до такой нищеты Духа и Воображения — тех божественных интуиций, которые в соединении с вдохновением и мастерством создали все Искусство прошлого. Сегодня остается только демонстрировать голые стены, как свидетельство наших опустошенных душ.По ХХ веке по Красоте было нанесено несколько смертельных ударов, главный из которых — рождение так называемой 7-й Музы, Кинематографа. С развитием телевидения, кино и фотоаппарата несчастные шесть Муз подверглись огромному испытанию на прочность. Возможность сфотографировать портрет, пейзаж, натюрморт и прочее, привело к кризису реалистической живописи конца XIX века. Документальное кино и телевидение окунули мир в информационное пространство войн, убийств, смакования насилия и порнографии. Начало войны в Ираке, которое мы видели по телевидению было интригующе, безопасно и напоминало олимпийские игры.
Не то что бы я, как деревенская бабка брюзжу, что лучше жить при лучине и ходить в овчине. Я и сама не отрываюсь от экранов телевизора и компьютера, но меня охватывает ужас от созерцания той пропасти, в которую всё летит, и хочется замедлить шаг, попридержать кого-то, невидимого за полу, сказать «эй, оглянись назад…"… Куда там! Мы уже — в мировой паутине Интернета…
* * *
Конечно же, все попытки определения Красоты имеют скорее косвенное отношение к слову «эстетика». Но эти три понятия — Красота, Эстетика, Искусство — неразделимы.Для понимания, (охвата) всего нашего прошлого и настоящего, а также выводов, что такое объективно-красивое и как разобраться в путанице и хаосе, в котором пребывает современное искусство, нужно было бы проработать все предметы искусства прошлого, и настоящего и, конечно, представить, что нас ждёт в будущем. Гадать на кофейной гуще мы не будем, но, тем не менее, попытки определить Красоту той или иной художественной школы, одного или другого века, страны, отдельного композитора, художника, архитектора, несомненно могут показать нам отвлеченно-точные определения и рамки эволюции Красоты.
«Каждый атом существующего содержит в себе элементы красоты», — говорил Флобер. В XIX веке эстетика и её суть целиком входят в жизнь художника. Природа прекрасна вся целиком, без исключения и без оговорок. Научиться ее смотреть и выбирать должен художник:
«Отношение красоты искусства в эстетическом отношении ниже красоты действительности», — что ещё можно добавить к этому определению Эмиля Золя? Это как манифест, как призыв, приказ художнику, что, мол, зачем, ещё возвышаться, если даже грязь и мрак прекрасней любой русской иконы, мозаики или старой живописи?
Эмиль Золя и его друзья французские натуралисты заявили: «безразличие к сюжету — вот основа реализма!» — В этой фразе кроется многое, для понимания последующего. В России этот девиз был подхвачен передвижниками — Шишкин, Клевер, Левитан, Верещагин… Прошло немного времени и идеологию «правды жизни» сменили революционеры от искусства.
Уход в описательный, бытовой реализм, привёл к разрыву искусства с религией, а это всегда было сопряжено с кризисом и дефицитом самой Красоты. К сожалению, это случилось во Франции, а потом перекинулось и на Россию. Обрубив корни своей религиозности, художник впал в панику, заметался, да так до сих пор и не обрёл смысла своего предназначения. А кажется, чего проще, — понять, что смысл этот коренится в эмоционально-идеалистическом значении и восприятии Красоты. Как легко разрушить гармонию и как трудно её воссоздать!
Современный художник, которому удаётся придержать свой бег и оглянуться назад ради подлинного художественного впечатления — всегда будет вознагражден. Он сумеет впитать прошлое и вдохновиться на новый подвиг. Пусть его творчество некоторым современникам покажется устаревшим и не модным, не важно. Зато он не будет метаться в поисках «игры и моды», и рано или поздно обретёт себя.
* * *
Говоря о современном растлении Красоты, не могу не обратиться к истории двухтысячелетней давности.Возникновение христианства, конечно же, привело к уничтожению многих памятников старого языческого мира, гибели храмов, искусства целой цивилизации. И, тем не менее, оно не только не внесло разложения в жизнь Эстетики Красоты, но очень рано вдохнуло в него совсем другое дыхание.
Новая вера родила новое искусство! С IX века после Р.Х., когда возникает Святая София, начинается одно из самых замечательных и блестящих столетий архитектуры, мозаики, живописи, завершающееся построением собора святого Петра в Риме.
На рубеже Возрождения художники стали опять вспоминать и заглядываться на создания греческого искусства с его эталоном и мерой Красоты. Художники как бы вновь пошли на выучку к предкам, к надолго забытым творцам.
Джотто, Фра Анжелико, Перуджино, Филиппо Липпи, Ботичелли, итальянцы, фламандцы, немцы, французы той эпохи вновь достигают высшего совершенства. Искусство и Вера как никогда слились воедино. Примером такого шедевра можно считать поэзию Данте. Но, большое НО! Пожалуй, этот период восторга и волнения души, чистоты и красоты форм стал пиком прекрасного и началом конца совершенства. Именно в эпоху Возрождения искусство начинает терять целостность и отправляется на поиски «нового смысла» и смысла жизни вообще!
Этот новый смысл красоты (и в результате отказ от нее) реализуется в увлечении красотой действительности, «безразличия к сюжету», о котором говорил Эмиль Золя.
Следующий этап поиска (совпадения?), — возникновение уже в XIX веке фотографии. Да простят меня любители фотографии! Как мы знаем, фотография не есть «рукотворное творчество», в создании которого задействовано, по слову Достоевского «высшее возбуждение жизненной энергии». Это скорее мгновенная вспышка, кадр, отпечаток, слепок жизни. А эстетика художника всегда была высшим возбуждением и напряжением духовных сил — волнение, восторг, вдохновение! Психология настоящего творчества, как у создателя, так и у зрителя сводится, в результате, к сильнейшему наслаждению, концентрации духовных сил и возвышению над самим собой. Некое «бельканто» или стояние на пуантах!
Фотоаппарат или кинокамера (как вспомогательный инструмент) не могут заменить в Творце ни душу, ни волнение, ни краску, ни кисть, ни перо писателя, ни сильное умственно-эмоциональное возбуждение.
По литературе в прошлом веке, тоже был нанесён сильнейший удар в виде миллионных тиражей «комиксов», где читать не надо, всё объяснено в клеймах. «Жизнь замечательных людей» и «Война и мир» пылятся на полках и сданы в утильсырьё. Задача для изучения классиков облегчена до придела.
Впрочем, не сейчас возникла идея книжки-картинки, она стара как мир. Ведь все старинные примитивы, иконы с клеймами так и писались. Жития, библейские и евангельские сюжеты были некими «комиксами», рассказами для людей неграмотных, которые не могли прочитать ни Ветхий Завет, ни Евангелие, ни жития святых… Наши дети подверглись испытанию наоборот, в них убивают книголюбов и воссоздают примитивный малограмотный класс.
Во Франции, в столице комиксов Ангулеме, где проходит ежегодный фестиваль мирового комикса, в 2005 г. был побит рекорд всех тиражей, названий и посещений за последние 5 лет.
* * *
В России роковой удар в спину искусства, был нанесён в ХХ веке соцреализмом. Об этом я говорила вначале. Чтобы не быть голословной, проведу странную параллель между продукцией соцреализма, поделками первобытного творчества и групповой «песней-пляской вокруг костра».Большевики за 80 лет СССР приучили к «своему» плакату, убранству, одежде, военно-патриотическим заклинаниям в поэзии, ритмам и словам партийной песне, гимнам, символам культовости вечного праздника жизни и труда, поклонению идолам: Ленин, Сталин, Мао… Сегодня остались Кастро и Ким Чин-Ир. Насколько шаманский ритм заклинаний первобытного человека воздействовал на психику и вводил в экстаз, настолько искусство соцреализма, склеенное из символики рабочей, военной песни и проч., вводил массы в экстаз и увлечение ИГРОЙ. Советский народ объединялся вокруг этих игрищ, ценности духовные были попраны, зато Игра в искусство была в полном расцвете!
В девятнадцатом веке немецкий философ Фридрих Бюхнер говорил, что «песня-пляска» выработалась из самой работы и у работы заимствовала свой ритм. Точно так же, как и пляска шаманская или обрядовая — перед началом охоты, войны, рыбной ловли, сельскохозяйственных работ. По словам Ницше, «ничего нет более полезного, чем ритм для первобытного человека», потому что «без ритма человек был ничто, а с ритмом он становится почти богом».
Осмелюсь напомнить здесь о маршевых песнях нацистской Германии, так схожих с патриотическими, бодрящими мелодиями СССР. А уж если говорить о том Зле, которое пришло им на смену, то достаточно посмотреть на демонстрации шиитов в Иране.
Кстати у первобытных людей апофеозом ритма заклинаний, слов и голосов была именно праздничная музыка. В праздничном обряде, как в фокусе, сосредоточивается все примитивное искусство, а в шаманском экстазе, как мы знаем, возникает иллюзорная гипнотическая видимость — слияние в едином порыве — создателей, исполнителей и зрителей. Вспомним наше недавнее прошлое, психология советского человека ведь тоже сводилась к подпитке и промывке мозгов. Народ жил «зарубками» — от праздника до праздника, а композиторы пекли на заказ новые, гениальные «обрядовые» песни и пляски к Октябрьским, 8 марта, 1 мая…
Размышляя об эстетике настоящего, трудно представить себе, что нас ждёт в будущем.
Кант, рассуждая о Красоте, ввел в это понятие слово «возвышенное». Он признал, что разум наш, который мыслит и созерцает, устроен так, что заставляет человека и дает ему возможность возвыситься над страхом.
Современный человек опустошён и подавлен, его Воля растворена в каком то механизме манипуляций и, как мне кажется, находится в коматозном состоянии. А ведь именно Воля в значительной мере служит неким мотором для человека. Философская личность всегда стремиться к осмыслению — и не дай Бог зажмурить глаза. Гений — к овладению идеи в форме, и, конечно, как следующий этап — это приход к осознанию Духа, Бога и Веры.
Моё убеждение, что если человечество не придет к этому осознанию, то и Красота Будущего не будет нами обретена.
P.S.
В пост коммунистической России, наконец, открылась возможность творить не за шкаф. Казалось вот-вот и наступит «весна священная». Но этого не произошло. Образно выражаясь — нива за 80 лет, поросла диким бурьяном, который дал глубокие и прочные корни, требуется прополка, а, может быть, этому полю необходим отдых от лысенковских экспериментов.
Закончу свой текст словами одного из последних создателей и ценителей настоящей Красоты, замечательного французского художника, польского происхождения Балтюса. Он прожил почти век, скончался в 2001 году во Франции. Не так давно в Венеции проходила его большая посмертная выставка. Он был живописец, иллюстратор, поэт. Более того, он был философ. В одном из его предсмертных эссе я прочитали такие слова: «…Достоевский говорил, что красота спасёт мир, а я пытаюсь спасти исчезнувшую красоту…»
Статья впервые была опубликована на французском языке в сборнике «Hybris» издательство «L'Age d’Homme" — 2002, Лозанна-Париж. Перевод автора.
Справка: Ксения Игоревна Кривошеина, художник, литератор, один из членов основателей движения ОЛТР (Франция), многочисленные публикации в журналах, автор сайта www.mere-marie.com, а также книги «Красота спасающая" — жизнь и творчество, матери Марии (Скобцовой), изд. Искусство. 2004 г. СПб, предисловие к книге написано Митрополитом Смоленским и Килининградским Кириллом.
