 |
| Русский вестник | Николай Селищев | 05.08.2006 |
Зачем нам вообще изучать православные Балканы? Неужели нет более «важных» тем? Такие вопросы, совершенно искусственные, с плохо скрываемым раздражением, мы слышим от чуждых нам кругов — от явных и скрытых папистов, космополитов без тени вероисповедания, от «патриотов текущего момента». В самом деле, сегодняшняя власть в России, в отличие от власти царской, никакого внимания православным Балканам не уделяет. Главное, никакой помощи не оказывает.
Но и в дореволюционные времена, когда русское общество не ждало первой мировой войны, когда многие увлекались Европой, даже в наших духовных школах был явный перекос в сторону изучения именно Запада. Архиепископ Св. Иларион (Троицкий) (1929) в своих «Письмах о Западе» приводил живые примеры нашего незнания славянства: «О Карлах, Фридрихах и Людовиках мы учили в школе, а о славянах — нет… Историю еретических обществ мы изучали, а из истории православных славянских церквей мы не слыхали за четыре года ни одной лекции. О падении феодализма при Капетингах, о положении крестьян, рабочих и горожан при Бурбонах, о нормандском периоде в английской истории, о том, как Иаков и Карл боролись с парламентом, — обо всём этом пришлось слушать лекции в духовной академии (курсив владыки Илариона. — Н. С.), но о церковной жизни православных славян лекций не читалось… Не кажется ли тебе, мой Друг, всё это ненормальным?… Надеюсь, Друг, что теперь мы от немцев отшатнёмся и теснее сойдёмся с родными братьями, которые до сих пор целые века были «в сетях тевтона вероломных» (цит. по: Архиепископ Иларион (Троицкий). Церковь как союз любви. М., изд-во Православного Свято-Тихоновского Богословского института, М., 1998, с. 335, 336).
Так было в Духовной Академии, но дореволюционная церковно-общественная жизнь не была ограничена лишь рамками Академии. Например, П. М. Третьяков, основатель Третьяковской галереи, был не только членом Православного миссионерского общества под покровительством Императрицы Марии Феодоровны, но и имел почётную грамоту от Сербского православного общества Нови Пазара. Новый Пазар — город севернее Косовской Митровицы, где ныне горстка мужественных сербов ежедневно отбивается от диких албанцев. Местность вокруг Нового Пазара сейчас тоже под угрозой, тем более, что на английской карте ещё 1998 г. было предусмотрено восстановить «Ново-пазарский санджак», оторвав и его от Сербии.
Сейчас невозможно себе представить, чтобы балканские вопросы волновали кого-либо, кроме узкого круга специалистов и дипломатов. Да и нынешние балканисты — отнюдь не последователи Третьякова. Например, в связи с началом в Вене переговоров между президентом Сербии и главарём косовских албанцев одна авторитетная дама-балкановед заявила в газетах, что на уступки должны идти обе стороны. То же заявила и министр иностранных дел Австрии. Какое единодушие между московскими балканистами и Западом! Почему сербы должны идти на уступки нарко- и работорговцам, разрушившим стариннейшие сербские монастыри?
Чего ещё можно ожидать, когда русское прошлое повсеместно превращается в грубую карикатуру? В массовой газете «Аргументы и факты» (v 20, 2006) предпринята жалкая попытка нынешний паразитический слой олигархов вывести из… русской аристократии и вообще — из Старой Руси. Вот в «АиФ» и придумали заголовок «Гламур по-старомосковски»: «Впервые московская «золотая молодёжь» подняла голову при Василии 3, который и сам, честно говоря, подходил под эту категорию. Его отец, Иван Великий, решил для сына практически все проблемы, превратив рядовое Московское княжество в крупнейшую державу Европы. А мать Василия, София Палеолог, дочь (?!) последнего византийского императора, привила сыну любовь к роскоши. И скоро Москва превратилась в конгломерат светских тусовок».
Дальше можно не продолжать. Всё в том же духе. Ни одной ссылки, ни одного факта. Зачем? Вся русская историческая наука совершенно сознательно вычёркивается, как будто её никогда и не было.
Иначе обстояло дело до революции. Даже вопрос о дате кончины Анны Якшич — матери княгини Елены Глинской — наши образованнейшие русские историки опасались решить за неимением чётких данных. Последнее упоминание о ней относится к большим московским пожарам апреля 1547 г., когда бояре Шуйские, воспользовавшись народным бедствием, подняли бунт против Глинских, родственников царя Ивана 4. «Русский биографический словарь» (М., 1916, т. 5, с. 317) предполагал, что Анна Глинская всё-таки осталась жива, так как царь Иван не поддался давлению и усмирил бунт. И только в 1987 г., когда хлопотами академика Б. А. Рыбакова тиражом всего тысяча экземпляров была издана огромная «Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря», появилась возможность уточнить судьбу княгини Анны Глинской (Якшич).
В 1544 г., 20 января, князь Михаил Васильевич Глинский «с матерью своею княгинею Анною дали вкладу по брате своем князе Иване денег 137 рублев осмьнадцать алтын…». В 1553 г., 12 апреля, «князь Михайло же Васильевич Глинской дал вкладу по матере своей княгине иноке Анисье денег 100 рублев» (с. 49, 50). Благодаря публикации вкладных записей Троице-Сергиева монастыря, мы можем твёрдо сказать — княгиня Анна Глинская, бабушка царя Ивана 4, не погибла при бунте и пожарах апреля 1547 г. Так что догадка «Русского биографического словаря» оказалась верной.
Что такое 100 рублей, пожертвованных князем Михаилом Васильевичем (дядей царя Ивана 4)? Историк В. О. Ключевский написал подробный труд — «Русский рубль 16−18 вв. в его отношении к нынешнему». Исследуя цены на хлеб, Ключевский пришёл к выводу, что рубль первой половины 16 века был дороже нашего рубля 1882 г. в 73−83 раза. Т. е. князь Михаил Васильевич Глинский пожертвовал в поминовение своей матери — княгини-инокини Анны (Анисии) — около 8 тысяч рублей (в ценах 1882 г.). Всякому историку ясно, что 8 тысяч царских рублей, обеспеченных серебром и золотом, — это огромные деньги.
Для таких исследований нужно любить Россию. Те же, кому она не Родина, а «среда обитания», тяготятся русскими историческими исследованиями. Для видимости они возведут Россию на почётный пьедестал, скажут много приятного, но незаметно уведут в сторону и в сиропный торт положат немного цианистого калия. Таков, по сути, «русско-американский» историк Г. Флоровский.
В «Путях русского богословия» (Париж, 1983, с. 13) Флоровский назвал брак великого князя Василия 3 и княгини Елены Глинской — «спорным». Такое брошенное сомнение — хуже любых обвинений. Остаётся в памяти осадок неуверенности. Флоровский, обосновывая выдуманный им «брак Царя в Ватикане», как мы видели раньше, ссылался на немецкого иезуита Пирлинга, на его книгу об Иване 3 и Софии Палеолог. Пирлинг издал много, в том числе книгу «Димитрий Самозванец», на которую Флоровский не ссылался. Но раз уж «батюшка» Гарварда и Принстона Флоровский вполне доверяет одной книге Пирлинга, то почему бы православным читателям не доверять и другим книгам Пирлинга? Пирлингу как автору?
В книге «Димитрий Самозванец» Пирлинг пытается доказать незаконность царя Ивана 4 Грозного, незаконность венчания его родителей — великого князя Василия 3 и княгини Елены Глинской. Пирлинг исподволь подтачивает величие Рюриковичей и Палеологов: «Однако уже в первой половине 16 века жизненные силы Московской династии начали иссякать. В эту пору великим князем был Василий 3. В жилах его текла кровь византийских императоров: как известно, он был сыном Софьи Палеолог. В браке его с Соломонией Сабуровой эта кровь слилась с чисто русскою рудою. Но подобный союз не оправдал и самых скромных надежд».
После такой двусмысленной разминки немецкий иезуит наносит, как ему кажется, внезапный, но разящий удар по великому князю Василию 3: «В 1530 г. он стал отцом Ивана 4. Оставляя в стороне всякие юридические фикции, нужно было признать, что новый «порфирородный», в сущности, не является ни законным наследником трона, ни подлинным потомком Рюрика. Плод прелюбодейного союза, Иван рождён был ещё при жизни первой супруги великого князя. Таким образом, на нём лежала двойная печать греха и отвержения» (Пирлинг. Димитрий Самзванец. Конец дома Рюриковичей. М., пер. с франц., 1911, с. 18, 19).
Итак, американский «батюшка» Флоровский заронил сомнение в законности царя Ивана 4 Грозного, а иезуит Пирлинг прямо утверждает — Иван Грозный вообще незаконен. Совсем недавно в газете «Культура» (22−28.06.2006), эстетско-европейской и донельзя «толерантной», появилась огромная статья «Иван-царевич. Средневековый детектив», где с самым большим уважением упоминали имена иезуитов — Антония Поссевина и других. И, как бы мимоходом, упоминалось (без единой ссылки!), что царевич Иван, сын царя Ивана 4 Грозного и Анастасии Романовой, был-де незаконен: «появился слух о его незаконном происхождении». Тут же признаётся, что это клевета, орудие династических интриг. Но сразу вновь двусмысленность — были-де некие «враки» о происхождении сына Грозного.
Что из этого «научного» клубка злобных сплетен следует? Незаконность царя Ивана 4 Грозного означает незаконность взятия магометанских разбойничьих гнёзд — Казани и Астрахани, незаконность Ливонской войны, незаконность русского царства вообще! Более того, права Дома Романовых и весь славный период с 1613 по 1917 г. тоже оказываются «незаконными», ведь права Романовых на престолонаследие опирались на венчание Ивана 4 на Анастасии Романовой. И раз уж «двойная печать греха и отвержения» (по Пирлингу) лежала на царе Иване Грозном, то, следовательно, она же коснулась и ненавистной Риму Российской империи.
«Одесский американец» Флоровский знал, куда метил, поэтому-то и заронил плевелы — «спорен» был брак родителей Ивана Грозного. «Спорен» и под «двойной печатью греха и отвержения» брак великого князя Василия 3 на княгине Елене Глинской, происходившей из славного сербского рода Якшичей, родственников сербских деспотов Бранковичей, византийских Палеологов и Кантакузинов?
Теперь применим «метод Флоровского — Пирлинга» к западноевропейской истории. Флоровский и Пирлинг отвергают законность развода великого князя Василия 3 с его первой женой Соломонией, происходившей из боярского рода Сабуровых. Причина расторжения многолетнего брака известна — бездетность. Развод разрешил наш митрополит Даниил, но иезуит Пирлинг называет его разрешение «всякими юридическими фикциями».
Возьмём историю Франции конца 16 века, время чуть позже смерти царя Ивана 4 Грозного. Франция раздиралась религиозными войнами между католиками и протестантами. Французский вельможа принц Генрих Бурбон (протестант) из политического расчёта женился на католической принцессе Маргарите Валуа. Пышную свадьбу тут же сменила резня, известная как Варфоломеевская ночь, когда сторонники невесты лили кровь приверженцев жениха.
После многих битв, заговоров, убийств Генрих Бурбон сменил вероисповедание, стал католиком и, как дальний родственник угасшей династии Валуа, получил французскую корону. Теперь прежняя жена — Маргарита Валуа — была Генриху 4 Бурбону не нужна. И в 1599 г. он получил от папы Климента 8 разрешение на развод с Маргаритой. Причиной развода отнюдь не была бездетность монарха. У Генриха 4, по подсчётам знаменитых французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, было 56 известных любовниц. Причём только от одной из них — Габриэли д’Эстре — Генрих имел трёх детей. Тем не менее, в 1600 г. папа Климент 8 женил Генриха 4 на Марии Медичи. От брака Генриха 4 и Марии Медичи родились шесть детей, включая и будущего французского короля Людовика 13. При этом прежняя жена Генриха — Маргарита — была ещё жива.
По «методу Флоровского-Пирлинга» объявим ли папские разрешения «всякими юридическими фикциями», а французского короля Людовика 13 (1610−1643) — вообще не Бурбоном, «плодом прелюбодейного союза», незаконным королём? Более того, любовный пыл французов вообще превосходит всякие вероятия. По данным тех же французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, правнучка Генриха 4 и его любовницы Габриэли д’Эстре вышла замуж за внука короля-«солнце» Людовика 14 (потомка Генриха 4 и Марии Медичи). Породнившись друг с другом, потомки неутомимого Генриха 4 (от разных женщин!) дали Франции короля Людовика 15 (1715−1775). Неужели и его Флоровский и Пирлинг объявят «дитём прелюбодейного союза» и «незаконным»? О нет!
Католический мир чтит «святость» семейных уз с «благословения» папы римского, а прелюбодеи, пьяницы и дураки живут исключительно в России. Пусть меня не упрекают западники в чересчур большом интересе к Франции. Франция ещё более-менее «нравственна», а вот Италия — там в рое законных и незаконных детей, в меню отравлений и милых заказных убийств среди знати 15−16 веков вообще не разобраться. Этакий карнавал блуда, золота и папских индульгенций.
Видя нападки на краеугольные камни русской истории, нападки то разнузданные, то утончённо-усыпляющие, мы должны помнить, что прошлое не исчезло — оно кого-то радует, кого-то гнетёт. В Сербии сейчас часто говорят, что корни происходящих сегодня событий надо искать во второй мировой войне. Верно! Но ведь и вторая мировая война имела свои скрытые корни в первой мировой, та — в антирусском Берлинском конгрессе 1878 г. и т. д.
Само отрицание России как народа и как государства невозможно без отрицания нашей истории и языка. А ведь церковно-славянский язык был столпом Балкан наравне с греческим языком.
В «РВ» (NN 14 и 15) мы видели русско-сербские, сербско-византийские и сербско-валашские тесные отношения конца Средневековья. Здесь необходимо сказать о связях России с Молдавией. Эти связи возникают тоже под византийским влиянием. В 1482 г. воевода Молдавии Стефан 4 Великий отдаёт свою дочь Елену за сына Ивана 3 от его первого брака — за Ивана Ивановича Молодого (не царствовавшего). В это время Иван 3 уже десять лет как венчан вторым браком на Софии Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина 11.
Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского» (т. 6, гл. 4) пишет о Стефане Великом: «Сей Воевода и Господарь (выделено Карамзиным. — Н. С.) — так называет он себя в своих грамотах — противуборствуя насилиям султанов, утеснителей Греции, имел ещё особенное право на дружество зятя Палеологов, который принял герб их и с ним обязательство быть врагом Магометовых наследников».
Сразу поясним, что историческая Молдавия лежит к востоку от Карпат, длинной полосой вдоль рек Серет и Прут. Теперешняя румынская Трансильвания в то время принадлежала Венгрии. Малороссия была захвачена Польшей. Молдавия оказывалась зажатой между более сильными венграми — с запада и поляками — с севера. С юга, с Дуная, напирали турки. С юго-востока, из-за Днестра, налетали татары. Надо отдать должное Стефану 4 — он недаром был прозван Великим. Неутомимый воин и искусный полководец, он десятилетиями (правил в 1458—1504 гг.) давал отпор туркам, увёртываясь между Венгрией и Польшей.
Как и когда возникла Молдавия? По оценке нашего известного иерарха и церковного историка архиепископа Арсения (Стадницкого) («Исследования и монографии по истории Молдавской церкви», СПб., 1904, ч. 1−2), зародыш нынешней Молдавии — область Марамуреш между Трансильванией и Буковиной, сюда переселились дако-римляне, предки нынешних румын, ещё в 3 веке от Р.Х. Но государство Молдавия появляется в половине 14 века. Епископов у молдаван первоначально не было, при воеводе Александре Добром (1432) был один протопоп, образованный и мудрый пастырь. После Флорентийской унии молдаване, по совету Св. Марка Ефесского, обратились к сербскому Охридскому архиепископу. Владыка Арсений пишет, что неизвестно, сколько времени молдаване зависели от Охрида, но при воеводе Василии Лупе (1634−1654) они уже подчинялись Константинопольскому Патриарху. Столица Молдавии и местная митрополичья кафедра были перенесены воеводой Александром Лапушнеану в 1569 г. из Сучавы в Яссы (с. 87−88).
Примечательно, что владыка Арсений, бережно собравший акты по истории Молдавской церкви, не упоминает вовсе имени папы Сикста 4. А ведь в современном англоязычном интернете этот папа вдруг оказывается чуть ли не покровителем Стефана Великого! Более того, президент Румынии Илиеску (1989−1996; 2000−2004) даже умудрился вместе с папой Иоанном Павлом 2 в 2004 г. открыть в Ватикане выставку, посвящённую Стефану Великому как «мосту между Востоком и Западом»! В 2004 г. президент кишинёвской Молдавии (с границей по Днестру) Воронин объявил «год Стефана Великого» — для увенчания антирусской кампании в Кишинёве и сближения с Европой. Сейчас стали подзабывать, что бойня в Приднестровье в 1992 г., как и антирусская вакханалия в ещё советском Кишинёве в 1989—1991 гг., шли под лозунгами «Штефан чел Маре» — «Стефан Великий»!
В мае этого года папа Бенедикт 16, приветствуя нового посла Кишинёва в Ватикане, похвалил «добрые отношения, которые существуют между Республикой Молдова и Святым Престолом». Ватикан, «естественно, принимает к сердцу спор о статусе Трансднистрии». Обратим внимание, папа не признаёт Приднестровского государства, употребляя лишь выражение из словаря крайних румынских националистов — «Трансднистрия» (она же «Транснистрия»). На картах «Великой Румынии» эта «Трансднистрия» охватывает земли до Одессы и Николаева. Но папа пока об этом не говорит. Он подаёт знак антирусским и антиукраинским силам. Папа призывает власти Кишинёва «работать в гармонии с органами Европейского союза, Совета Европы и другими международными организациями для разрешения спора». Как видим, о России и Украине папа и слышать не хочет. Чего, впрочем, ещё ожидать от ветерана гитлерюгенда Йозефа Ратцингера, ныне папы Бенедикта 16? Он даже нового государственного секретаря и нового губернатора Ватикана назначил именно 22 июня 2006 г. (в годовщину дня нападения Германии на СССР), хотя подобные важные назначения принято у папистов совершать в день Петра и Павла — по григорианскому календарю 29 июня. Ведь папа, якобы «преемник святого Петра»?!
Итак, с поощрения «объединённой Европы» и Ватикана усиливается натиск на островок кириллицы и славянства — на мирное Приднестровье. Новому «крестовому походу» нужны свои священные символы, свои знамёна и имена.
Перед нами такое же фантастическое искажение истории, как в случае с «западенцами». «Западенцы», вслед за австрийским «украинцем» Грушевским, подшивавшим нужные ему выдумки вместе с отдельными фактами в новую «историческую свитку», — вообразили, что уния — это «мати-церква», что Ярослав Мудрый был «украинцем», что «москали» — «враги Украины». Так и кишинёвско-бухаресткий национализм выдумал «европейца» Стефана Великого, борца со всем русским и православно-славянским.
Но ведь Стефан Великий был в родстве с нашим Иваном 3. Стефан Великий основал в Путне, в живописной местности Карпатских гор, в 1466—1470 гг. монастырь с главным храмом в честь Успения Пресвятой Богородицы. Из даров Стефана Великого к началу ХХ века сохранились три пергаментных Евангелия на старославянском языке, церковный устав на пергаменте и несколько бумажных рукописей. Кстати, современные румынские «православные» сайты об этом умалчивают.
Наш корифей Е. Е. Голубинский ясно писал о неизменном православии молдаван на протяжении столетий. И хотя в 1371 г. папа Григорий 11 открыл латинскую епархию в городе Серет, но паствы у неё не было. Кроме местных мадьяр (венгров) и саксов (немцев) никто латинству не следовал. Да и венгров и немцев оказалось так мало, что они не могли содержать эту латинскую епископию, и в начале 16 в. Рим закрыл её. Румынский историк Иорга приводит свои данные о ничтожности папского влияния вплоть до конца 16 века, когда иезуиту Поссевину удалось добиться многого и в Валахии, и в Молдавии.
Зато теперь, спустя столетия, история перешивается и перекраивается. Официальная академическая «История Румынии» вещает: «…даже после великого раскола 1054 г. на территории, населённой румынами, церкви двух основных обрядов, а также некоторые «ереси» находили возможности для существования. Поэтому нельзя говорить о проявлении в регионе чёткого духовного разграничения между цивилизациями». Дескать, «свет веры и культуры символически исходил как от Византии, так и от Рима» (с. 224).
К сожалению, румын и русских стали намеренно ссорить, настраивать друг против друга со второй половины 19 века. Занимались этим немцы, поляки, венгры, часто — иезуиты. С 1870-х гг. был введён латинский алфавит. Многих румынских интеллигентов смогли оторвать от православной почвы уже к концу 19 — началу 20 века. На землях Буковинской митрополии, где румыны и русские жили вместе под властью Австро-Венгрии до первой мировой войны, иезуиты и лично Шептицкий создали свою сеть с гнездом в Черновцах. Можно сказать, что Черновцы стали как бы маленьким Римом, «папским местечком» и средоточием антирусской пропаганды. Естественно, что после 1917 г. всё это дало свои всходы. В 1920-х гг. Румынский патриархат перешёл на новый стиль и окунулся с головой в политику. В 1941—1944 гг. «православная» Румыния яростно воевала с нами, помогая Гитлеру и на оккупированной Украине, и под Сталинградом.
В 1992 г. новостильный Румынский патриархат, жёстко централизованный и подчёркнуто экуменический, канонизировал Стефана Великого. Однако румынские старостильники ещё раньше, во времена гонений при Чаушеску, почитали Стефана Великого как святого и имели у себя его иконы (это видно из истории румынских старостильников, недавно изданной богатым американским закулисным центром в Калифорнии). Нынешнее руководство румынских старостильников — увы, во всём шагает за местным отделением американского фонда Фулбрайта и посольством США. Поэтому мы не должны испытывать никаких иллюзий в отношении тех, кто переиначивает церковную и церковно-национальную историю современной Румынии. Тем более, мы сами должны отделять позднейшие наслоения от подлинных исторических пластов.
Один из сыновей и преемников Стефана 4 Великого (1504) — Петр 4 Рареш (правил в 1527—1538 и 1540−1546 гг.) женился, по данным «Родословных таблиц и гербов сербских династий и властителей» (Белград, 1991, с. 223−227), на Елене Бранкович, двоюродной сестре нашей княгини Елены Глинской. То, что Пётр Рареш был женат на сербской принцессе из рода деспотов Бранковичей, признавал и румынский историк-националист Иорга. Но современная «История Румынии» (русск. пер.: М., 2005, с. 272−273) не упоминает об этом родстве!
Наш историк М. Д. Хмыров («Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови», 1870; переиздание: М., 1993, с. 70) о великой княгине Елене Глинской, правившей после смерти своего мужа, великого князя Василия 3, говорит: «…обещала покровительство господарю молдавскому» (в 1534—1535 гг.). Знаем, что господарем (воеводой) молдавским был тогда Пётр 4 Рареш, женатый на двоюродной сестре Елены Глинской — Елене Бранкович. Пётр Рареш пытался продолжать антитурецкую политику своего отца — Стефана Великого, но в 1538 г. был свергнут боярами при нашествии турок. Вернув себе престол в 1540 (или 1541 г.), Пётр Рареш вынужден был стать более осторожным.
О его отношениях с нашим царём Иваном Грозным любопытное известие оставил С. Н. Палаузов, выпустивший свой труд по истории Валахии и Молдавии в 1859 г. (переиздание: М., 2003). Говоря о 1542 г., Палаузов, ссылаясь на рукописные источники, пишет: «Пётр посылал в это время в Москву для закупки разных мехов, соколов и других вещей, предназначенных в подарки султану. Великий князь не только дозволил молдаванам запастись этими вещами, но и предложил своё содействие Петру выкупиться от турецкого султана, для чего он имел намерение послать в Молдавию для дальнейших переговоров особенное посольство; но поляки, опасавшиеся сближения двух православных народов, не пропустили его через свои земли».
Современная же «История Румынии» (русск. пер.: М., 2005, с. 273) сужает русско-молдавские связи до еле заметной строки: «Стремясь возвратить Покутье, Пётр Рареш обратился за помощью к московскому царю (без имени! — Н. С.) и Фердинанду Габсбургу, сумев добиться от последнего признания своих прав на спорную территорию».
Палаузов пишет о благочестии Петра Рареша, об устроении им православных церквей и монастырей. Румынский историк Иорга в своей работе «Византия после Византии» (на франц. яз., Бухарест, 1971, с. 74) говорит о помощи Стефана Великого и Петра Рареша Афонским монастырям.
К сожалению, Илия 2, сын Петра 4 Рареша, обасурманился. Иорга пишет, что Илья и его брат «окружили себя женщинами и любимцами мусульман, чтобы оставить на произвол судьбы религию своих предков — с приманкой перед их глазами и с «патриотической» надеждой вернуть территорию, которую их отец уступил Турции»! («Место румын в мировой истории», на франц. яз.; т. 2, Бухарест, 1935, с. 101). Это ли не поучительный пример современным «толерантным патриотам-россиянам»?
Дочь Петра 4 Рареша и Елены Бранкович — Роксана — вышла замуж за воеводу Александра 4 Лапушнеану (Лапушняну) (правил в 1552—1561 и 1564−1569). Раз Елена Бранкович — двоюродная сестра великой княгини Елены Глинской, то Роксана Лапушнеану — троюродная сестра нашего царя Ивана 4 Грозного.
Роксана благотворно влияла на своего мужа и привила ему глубокое уважение к своим сербским корням. Например, сербский историк С. Станоевич (журнал «Новая Искра», Белград, 1901, v 6), ссылаясь на старинные акты, приводил письмо Александра Лапушнеану 1566 г. к его дальним сербским родственникам — «герцегам од св. Саве» (подробнее об этой ветви см. «РВ» v 15). Журнал «Православле» (15.06.2006, v 942) — издание Сербской Патриархии — сообщает о плащанице, подаренной в 1567 г. Александром 4 Лапушнеану сербскому монастырю Милешева. Сейчас эта плащаница занимает главное место в экспозиции церковных тканей вновь открывшегося музея Загребско-Люблянской митрополии Сербской Православной Церкви.
Румынский историк Иорга в своей книге «Византия после Византии» пишет, что Александр и его супруга Роксана были щедры к Св. Афону. На Афоне сохранилось изображение Александра и Роксаны вместе с их сыновьями Богданом (впоследствии — правителем Молдавии Богданом 6) и Константином. Иорга приводит и подпись по-гречески. По-русски её можно перевести так: «Во Христе Боге благочестивый и верный господарь /государь/ всей Молдовлахии». В греческом оригинале, приводимом Иоргой (с. 139), стоит слово «аффентис». К сожалению, современный греческо-русский словарь (М., 1993) даёт неточный перевод этого слова: «властитель, правитель (во время турецкого ига)». При этом составителями словаря игнорируется тот факт, что в литературном греческом языке «аффентис» — это не обязательно подданный Османской империи, управлявший какой-то областью. Это вообще — государь (только, конечно, не «василевс», не император). Так, итальянский государь времён Средневековья, вообще не испытавший кровавых насилий османов, в греческих текстах — тоже «аффентис». В итальянском это соответствует — «синьор», например, «синьор Феррары», «синьор Болоньи», т. е. независимый государь со своей династией, знатью, войском.
Иорга пишет, что Роксана и Александр жертвовали сразу на три крупных Афонских монастыря. Когда же турецкий султан Селим 2 в 1568 г. велел продать с молотка всё имущество Православной Церкви по всей Османской империи, то Роксана выкупила один из Афонских монастырей. После смерти мужа Александра 4 Роксана вместе со своим сыном Богданом сделала «блистательный подарок» монастырю Дохиариу на Афоне в 165 тысяч аспров (с. 140).
Что такое аспр? Это поздневизантийская серебряная монета. Турки, разграбив Константинополь и Малую Азию, Балканы, использовали и византийские монеты. Исковерковав их название («аспр» превратился в «акче»), они стали и портить саму чеканку. В итоге современная турецкая энциклопедия, начисто «забыв» о византийском происхождении «акче/аспра» и не приводя никаких данных о весе этой монеты, подробно распространяется об обилии в 16 веке монет «акче» «испорченных», «фальшивых» и «поддельных». Нам это важно как свидетельство ненасытной алчности магометанских завоевателей. Ясно, что взятки, официально узаконенные у османов, брались с христиан полновесной монетой, а христианам за их товары на рынках платили «фальшивой» или «поддельной». Ясно, что, выкупив Афонский монастырь в 1568 г., Роксана и позже не могла послать на Афон порченую монету. Ведь монастырю надо было откупаться от роя пашей. Видимо, у Роксаны были запасы старой византийской монеты, тем более, что Средневековье знает множество случаев одновременного хождения монет одного названия, но разного качества.
Русский эмигрантский историк Н. Д. Тальберг в своей «Истории Христианской Церкви» (М., 1991, т. 2, с. 56) упоминает об особом фанатизме султана Селима 2. Наш философ и историк Л. Тихомиров в «Религиозно-философских основах истории» (М., 1997, с. 356−358) подробно пишет об огромном влиянии на султанов Сулеймана 1 и Селима 2 одного из «маранов» (иудеев, внешне принявших католичество), создавшего разведывательную сеть в пользу турок и помогавшему Селиму 2 в его любовных утехах. «Кембриджская средневековая история» (т. 7, 1932, с. 662, 663) признаёт термин «марраны» и подчёркивает, что после изгнания иудеев из Испании и Португалии (1492, 1496 гг.), затем — из части Италии, они нашли «по меньшей мере терпимость» к ним в магометанских государствах Средиземноморья. Английские историки называют «симптоматичным фактом» терпимость к иудеям в папских владениях.
Таким образом, решительные действия Роксаны Лапушнеану по спасению Афонского монашества во время гонений от султана Селима 2 говорят о её православной стойкости и об умении находить выход из крайне запутанных международных интриг. Напомним, что по материнской линии Роксана Лапушнеану приходилась троюродной сестрой нашему царю Ивану 4 Грозному.
Мы уже говорили о резком противостоянии папского и православного мира. Любое зерно папское, попадавшее на православную почву, не давало никаких всходов (вспомним хотя бы полный провал Флорентийской унии в 1440-х гг. или неудачу замыслов папы Сикста 4 через своего посла склонить великого князя Ивана 3 и Софью Палеолог к унии в 1472 г.). Подобная «непроницаемость» отличала и мир папский. В 1284 г. византийский император Андроник 2 Палеолог вступил в брак с итальянкой. Сын от этого брака — Фёдор Палеолог — византийского престола не получил, но унаследовал владения своей матери — государство Монферрат в Северной Италии. Фёдор Палеолог латинизировался, стал Теодором и положил начало династии итальянских государей, всё-таки сохранявших родовое имя Палеолог. Этот род пресёкся в 1533 г. В 1485 г. за правителя Монферрата — Бонифация 3 Палеолога — вышла замуж сербка Мария Бранкович, дочь слепого деспота Стефана Бранковича и Ангелины, дочери Комнина Арианита (см. о нём: «РВ», v 15).
Заканчивая экскурс в историю русско-балканских связей времён Средневековья, мы должны подчеркнуть, что балканская политика Российской империи не была искусственным прожектом. Как и русское сочувствие трагедии Сербии в конце ХХ века, увы, не способное повлиять на правительственную политику, не оказалось случайной вспышкой «ксенофобии» к якобы милому Западу. Всё это имело глубокие исторические корни.
Н. СЕЛИЩЕВ , член Русского Исторического общества
