Это просто фильм о том, что Бог есть

— Чем объяснить «религиозный» поворот в вашем творчестве?

— Даже и сам не знаю. Это просто фильм о том, что Бог есть. Приходит время, когда это становится важным. Кроме того, я пытаюсь открывать новые жанры для кино, в данном случае жанр жития. Фильм снят — не в моей обычной манере — оператором Андреем Жигаловым, который работал на «Кукушке».

— Получается, что для вас это какой-то отдельный фильм…

— Совершенно отдельный. В эпоху перемен, «Такси-блюза», я пытался свидетельствовать о времени, фиксировать его. Сейчас такое чувство, что время перемен закончилось и обществу пора задуматься о вечности, о грехе и совести. В азарте погони за успехом и деньгами эти вещи ушли из нашей жизни. Но люди не могут существовать только во имя материальных ценностей. Я предпринял попытку рационализировать то, про что думаешь и чего тебе на самом деле хочется.

— Этого же хотелось и другим создателям, участникам фильма?

— Процесс съемок был необыкновенным и для актеров тоже. Мы все вместе как будто прожили особую жизнь на Белом море. Петр Мамонов сам потом говорил, что изменился после этой роли, что в нем появилась какая-то светлая успокоенность. Хотя его спектакли бывают экстремальными, но сам он — человек воцерковленный, глубоко верующий.

— Вы не встречались с Петром Мамоновым со времен фильма «Такси-блюз»?

— Нет. Но лицо его по-прежнему настолько удивительно, что я не представляю другого актера на его месте.

— Для вас этот фильм особый. А для российского кино? Образы священников появились недавно в картинах «Странник», «Живой» и у вас в «Острове», их играют популярные у молодежи артисты — Дюжев, Сухоруков, Чадов. Нет ли в этом тенденции?

— Не забудем и фильм «Возвращение». Речь идет не обязательно про религию, а про жизнь и место человека в мире. Не про догматы церковные.

— А в международном контексте как вы позиционируете свою картину?

— У нас кино развивается, как всегда, немножко перпендикулярно мировому кинопроцессу. По подбору фильмов на последнем Каннском фестивале возникло ощущение чуть ли не возврата к соцреализму. Наши фильмы 60-х годов были бы сейчас на Западе восприняты, будь они сняты сегодня. Все опять обсуждают проблемы социальной несправедливости, выживания маленького человека. На Западе сейчас нет новых идей, неизвестно и непонятно, куда движется общество. И неизбежно встает вопрос о существовании души, даже, я бы сказал, с духовно-мистическим оттенком.

— Значит ли это, что ваш фильм попал «в струю»?

— Не знаю. Возможно, для сегодняшнего момента он покажется слишком радикальным. Но в перспективе… Засилье индивидуализма, доведение до логического конца идеи личной свободы привело к триумфу эгоизма. В результате мы вынуждены вернуться к, казалось бы, решенным дилеммам. Когда, почему, на какой основе человек делает что-то вопреки своей выгоде, по внутренним убеждениям, а не согласно внешним интересам — вот основополагающий вопрос.

http://www.kommersant.ru/doc.html?DocID=693 420&IssueId=30 158