Диакон Владимир Василик: «Это заявление выглядит ученой демагогией»

Доцент СПбДА назвал мотивировку отказа сотрудника Третьяковки в просьбе Патриарха корыстной и бессовестной

«Это заявление выглядит ученой демагогией. Конечно, мы поклоняемся Троице Единосущной и Нераздельной, мы прекрасно понимаем, что Бог невидим и неописуем и что сама иконография Святой Троицы связана с явлением трех Ангелов Аврааму, через которых и был явлен Лик Святой Троицы. „Куску дерева“ мы, конечно, не молимся, но если на этом конкретном „куске дерева“ был написан священный Образ, то и этот „кусок дерева“ имеет участие в священном и освящении. В противном случае, мы становимся полными спиритуалистами и ненавистниками материи», — так прокомментировал «Русской линии» доцент Санкт-Петербургской Духовной академии (СПбДА), кандидат филологических наук диакон Владимир Василик заявление научного сотрудника Отдела древнерусского искусства Третьяковской галереи Левона Нерсесяна, которым тот мотивировал отказ удовлетворить просьбу Святейшего Патриарха Алексия о предоставлении музеем иконы прп. Андрея Рублева «Троица Ветхозаветная» на три дня для участия в праздничном богослужении в Троице-Сергиевой Лавре.

Напомним, что Нерсесян так «богословски» обосновал нежелание музее пойти навстречу просьбе Его Святейшества: «Разговоры от людей, называющих себя христианами, о возвращении Церкви ее собственности, очень странны. Разговоры об уникальной святыне, когда имеют в виду богословие образа и постановление Седьмого Вселенского собора, тоже очень странны. Потому что понятно, что мы поклоняемся Троице Единосущной и Нераздельной, а не конкретному куску дерева. И даже если эта икона прославилась, можно сделать с нее список и благополучно возносить молитву не иконе, а Святой Троице через нее. Эта фиксация на конкретном предмете даже с богословской точки зрения очень сомнительна, любой защитник иконопочитания в VIII веке на счет „раз“ обличил бы это как ересь идолослужения».

«Конечно теоретически любая литография или фотография, если они прошли чин освящения, также честны и поклоняемы, и перед ними можно молиться, — сказал по этому поводу отец Владимир. — Но что бы предпочли сами ценители художеств — оригинал выдающегося произведения искусства или его фотографическую копию? Понятно, что для представления о картине достаточно и копии, но полнота эстетического восприятия, безусловно, связана с оригиналом, поскольку существует некая духовная связь между творцом и его творением, тем более, если это касается первообраза Святой Троицы, который явился оригиналом для всех последующих копий, фотографий и т. д».

К тому же, напомнил отец Владимир, «есть такое понятие — намоленность образа, поскольку перед этой иконой молилось множество русских людей, они освящали и себя и образ, посредством которого к ним приходила Божественная благодать. И в том, что этот образ, конкретная материя, если угодно, конкретная доска в этом процессе участвовала, то, что в этом дурного? Что в этом зазорного? Если мы считаем, что камни на Святой Земле святы, поскольку к ним прикасался наш Господь, то почему это не должно касаться и материи икон? Понятно, что мы поклоняемся не доске. Посещая Купину Неопалимую, мы поклоняемся не камням и кустам, а святости этого места».

Что же касается вопроса собственности, то, заметил православный ученый, «он абсолютно непонятен». «Если современная Конституция России подчеркивает уважение к собственности, подчеркивает идею правопреемства, то не возвращать то, что было отобрано в 1917 году — это воровство, а то, что это продолжается до сих пор, можно уподобить хранению краденного. Понятно, что проблема сложная, когда дело касается таких шедевров. Понятно, что это достояние не только Церкви, но и всего общества. Но то, что у Церкви есть полные и неоспоримые права, и то, что государство может быть лишь сопользователем, а не полным собственником — это безусловно. Ведь современный мир знает разные формы собственности, включая и ограничение прав собственника», напомнил отец Владимир.

«Понятно, что люди искусства, люди компетентные в области использования и хранения подобных шедевров, могут вводить известные ограничения для их сохранности, но поведение наших уважаемых реставраторов и хранителей также являлось иногда более чем сомнительным, не стоит забывать, что они также несут изрядную долю ответственности за уничтожение нашего духовного наследия в 1920-е — 1930-е годы. Этого тоже не стоит забывать, хотя, конечно же, встречались и героические примеры спасения и сохранения святынь. Поэтому надо судить более трезво и объективно, не забывая, что в эти годы было уничтожено более 60 тысяч храмов и несметное количество священных изображений, и доля вины за это ложится и на наших мастеров культуры. Кроме того, государство, хотя бы на основе закона о свободе совести, не имеет никакого права запрещать верующим приобщаться к данной святыне. А икона Андрея Рублева — это в первую очередь религиозная святыня, и давно пора уже отказаться от точки зрения, что это лишь предмет искусства. Поэтому в данном случае — мы встречаемся с позицией корыстной и бессовестной», — заключил диакон Владимир Василик.
Русская линия