 |
| Альфа и Омега | Архимандрит Симеон (Брюшвайлер) | 20.07.2006 |
III. По образу Триипостасного Бога
Образ и подобие
В основе христианской антропологии лежит идея об образе и подобии Божием. О сотворении человека Откровение возвещает так: И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему (Быт. 1:26).
Святые Отцы не создали единого учения, определяющего, что же человек имеет в себе по образу Божию. Поэтому опасно уточнять или пытаться определять этот образ в человеке. Однако многие называют образом Божиим в человеке по преимуществу свободу и способность к самоопределению. Бог свободен, и человек, сотворенный Богом, получает от Него эту способность выбирать. Конечно, свобода человека не абсолютна, абсолютной является свобода Бога.
Выражение «сотворим человека» указывает нам на две вещи:
Бог употребляет форму множественного числа — «сотворим». В этом множественном числе позволительно признавать то, что позднее будет явлено как Пресвятая Троица, то есть Бог в трех Лицах. Бог личностен — это первое важное утверждение.
Эти Лица не есть изолированные монады: они имеют общую цель — сотворение человека, и они общаются между собой: «сотворим» — это выражение говорит о решении, принятом сообща. Эти лица находятся в общении друг с другом, это второе важное утверждение.
Человек создан по образу Божию: этим мы утверждаем, что он на самом деле есть образ Пресвятой Троицы. Подобно тому, как Бог Един в нескольких Лицах, так и человечество является единым во множестве личностей. Именно в качестве личностного существа человек — образ Божий; этот образ имеет общую природу, неделимую на множество человеческих личностей. Однако опыт показывает, что в падшем состоянии человек отличается от Бога, он не похож на Бога. В Боге Лица не нарушают своего единства разделением, тогда как в человеке природное единство раздроблено грехом, поэтому мы на самом деле являемся не образом Божиим, но индивидуумами. Индивидуум эгоистично обладает частицей общей природы, тогда как личность (как и в Боге) является носительницей этой природы во всей полноте.
Для восстановления раздробленного единства человеческой природы мы получили от Христа заповедь: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22:39). «Брат наш есть наша жизнь», — говорил старец Силуан, который в заповеди о любви к ближнему видел не просто норму этики поведения. В слове как он различал не просто указание на степень любви, но воспринимал эти слова Христа как утверждение онтологического единства бытия всех людей [1].
Стяжание богоподобия
Как индивидуум, имеющий задачу воссоздать свою природу согласно первоначальной Божественной идее — и заповедям Христа — то есть стать личностью, каждый из нас находится в процессе становления личности. Между образом и подобием Божиим существует то же соотношение, что между ребенком и взрослым человеком. Священномученик Ириней пишет об Адаме: «Человек был ребенком: он еще не мог с совершенством пользоваться своими способностями» [2]. Ту же самую мысль мы встречаем у святителя Феофила Антиохийского и у Климента Александрийского. Работать в направлении становления нашей личности является нашей задачей. То, что мы есть, нам дано от Бога, но то, кем мы станем, зависит от нас, от наших собственных усилий. По-немецки эта мысль имеет очень яркое выражение: образ — это eine Gabe 'дар', а подобие — eine Aufgabe 'задание'. Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12).Преподобный Максим Исповедник выразил этот закон духовного возрастания в замечательном отрывке из третьей Сотницы о милосердии: «Изводя к существованию разумную и духовную природу (человека), Бог наделил его четырьмя Божественными свойствами: бытие и вечное бытие, доброта и мудрость. Из этих даров два первых относятся к сущности (человека), два других — доброта и мудрость — к воле его, дабы Его творение стало по соучастию тем, что Он есть Сам по Своей сущности. Его творение уподобляется Ему по соучастию. И поэтому это творение, как говорят, является Его образом и подобием <…> Итак, всякая разумная природа имеет образ Божий, но подобен Ему лишь добрый и мудрый» [3].
Согласно преподобному Максиму, богоподобие в сущности равноценно обожению. Я повторяю основную мысль отрывка: «Дабы Его творение стало по соучастию тем, что Он есть Сам по Своей сущности».
Ипостасная молитва
Как проявляется состояние человека, достигшего богоподобия? Достигнув полного подобия Триипостасному Богу, человек также становится ипостасью, то есть несет в себе всю полноту человеческой природы. Это состояние выражается тем, что отец Софроний называет ипостасной молитвой за «всего Адама», то есть молитвой за всех людей как за самого себя. Святитель Макарий Великий (IV век) говорит об этой универсальной молитве теми же словами: «…(души) стенают за весь род человеческий и просят за „всего Адама“» [4].Выражение «весь Адам» надо понимать как всеобщее единство человеческой природы, включающее всех людей, рожденных после Адама, живущих сейчас, в наше время, и тех, которые еще родятся. По поводу ипостасной молитвы отец Софроний уточняет: «В этом мире Литургия наиболее адекватно отражает то, что мы именуем „ипостасною молитвою“, подобною Гефсиманской Самого Христа. Пройдет не малое число лет, прежде чем мы вырастем до способности углубляться в ее, Литургии, подлинные измерения» [5].
Микрокосмос и микротеос
Согласно святителю Григорию Паламе, воссоздание образа, то есть полное богоподобие, делает человека носителем всего сущего — микрокосмосом — и посредником, через которого весь сотворенный мир имеет доступ к Создателю, ибо он сам соучаствует в Боге. Вот что он пишет: «Человек стал словно еще один Божий ангел на земле, и через него все формы творения устремляются к Богу. Потому что он сам, являясь частью всего, имеет участие и в том, что выше всего сущего (в Боге), дабы быть образом Его» [6]. Другими словами, человек становится микротеосом.Общение
Поскольку наш Бог — личностный, имеющий единую природу в трех Лицах — то и мы сами, будучи сотворены по образу Божию, являемся личностями в общении, по крайней мере, потенциально. Как и в Боге, человеческие личности общаются: каждая со всеми людьми, с всецелым человеческим существом, со всей совокупностью человечества. Отец Софроний объясняет это с помощью сравнения всего человечества с огромным космическим деревом. «Я всего лишь маленький листок на ветке этого дерева, но это дерево — мое, это мои корни, а не что-то мне чуждое. Если я молюсь за весь мир, я молюсь за все это дерево с его миллиардами листьев, среди которых есть и я, маленький листок <…> Также и для нас естественно молиться за все человечество» [7].Фундаментальной характеристикой личности является то, что она находится в общении, что проявляется через любовь, ибо любовь есть наивысшая форма общения как с Богом, так и с человеком. Баратынский ответил на изречение Декарта cogito, ergo sum (что отражает состояние индивидуума) своим amo, ergo sum [8]. Вот связь, которая должна объединять людей и которая делает их личностями в общении: это любовь.
Бог повторяется
До настоящего момента мы подчеркивали, что образ Божий отражается особенно в способе межличностного существования при единой природе. Другими словами, человек воспроизводит тварным образом бытие Самого Бога. «Так, как живет Бог, так и мы должны жить, дабы осуществилось наше спасение» [9]. Отец Софроний выражает это очень смело, когда пишет о сотворении человека: «Когда Бог создает человека, этот акт творения не есть что-то фундаментально отличное от Него, нечто радикально другое, чем Он <…> Бог повторяет Себя в Своих творениях „по образу и подобию“ Его. Он сообщает им Свою жизнь, вечно пребывающую в Нем» [10].IV. По образу Христа
Внутрибожественная жизнь не открыта для нас, потому что это просто невозможно. Святые Отцы подчеркивали, что когда человеческий разум пытается проникнуть в тайны Божии, на самом деле он входит во мрак неведения. Итак, понятие образа Божия остается для нас неясным. Но покрывало тайны поднимается, когда мы видим, что образ Божий проявляется для нас во всем совершенстве во Христе. Мы созданы по образу, но Христос есть этот образ. Святитель Кирилл Александрийский говорит нам, что «образ Божий есть Сын Его Единородный, Которому мы духовно уподобляемся». Теперь во Христе мы имеем верный ориентир для того, чтобы понять, что значит иметь образ Божий: это значит быть по образу Христа. «Во Христе мы получаем это откровение: мы понимаем замысел Божий о человеке. Для нас, христиан, Сын воплощенного Бога открывает предвечную идею Бога о человеке» [11]. Для нас стяжать образ Божий — то есть достичь богоподобия — значит то, что мы должны во всем соответствовать воплощенному Слову. «Каждого из нас, — пишет отец Софроний, — заповедь Божия Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5:48) призывает к той же степени обожения, какая есть во Христе, сидящем с Отцем Моим на престоле Его (Откр. 3:21) <…> Святые, стяжавшие обожение через дар благодати, до такой степени включены в предвечное действие Бога, что они получили все свойства (атрибуты) Божественности, так что в них будет Бог все во всем (1 Кор. 15:28) [12]. Чем более человек старается подражать Христу, тем более он становится ипостасью по образу воплощенного Логоса. И только когда человек старается жить со Христом, призывать Его Имя, размышлять о Его жизни и учится поступать так, как поступил бы Господь, — только тогда начинает восстанавливаться его личность, образ и подобие Ипостаси Бога» [13]. V. Путь
Кенозис
Монашество
Согласно отцу Софронию, монашество помогает ин дивидууму, замкнутому на себе самом, открыться в общении с другими, и более того: со всем человечеством. «Монах молится и плачет за весь мир, и в этом его главное занятие» [15], — пишет старец Силуан. Что служит главным условием такого преображения? — Это послушание. Послушание является главным расположением души во всякой подлинно монашеской жизни. Именно поэтому святые Отцы ставят его выше поста и даже молитвы. Почему? — Потому что именно послушание помогает нам шествовать по пути кенотической любви Христа.Монашеские обеты, каждый по-своему, служат победе над тем, что можно считать общим признаком всех страстей: некоей алчности (похоти), проявляющейся во всех планах жизни: физическом, психологическом и духовном. Вспомним, как описывается падение в раю (см. Быт. 3:1−7): древо искушения было прекрасно на вид, его плод вкусен и давал познание добра и зла, другими словами, он делал человека богом, но — без Бога. Эта жажда познания вне путей, начертанных Самим Богом, лежит в основе всех духовных заблуждений, ведущих в погибель. В действительности человек должен сделать выбор между гнозисом (люциферианским) и кенозисом (Христовым). Через обет нестяжания побеждается желание обладать материальными вещами, через обет девства (в широком смысле слова, заключенном в греческом ??? или в русском целомудрие, мудрость целостности) в нас восстанавливается иерархия между телом, душой и умом, нарушенная плотскими желаниями, стремящимися тиранически обладать человеком. Через послушание мы преодолеваем стремление жить по своей личной воле, исключающей другого, что погружает нас в одиночество, иначе говоря, в ад.
Ад, это не «другие», — как думает Сартр, — ад — это быть лишенным общения, о чем нам напоминает слово преподобного Макария Египетского, вступившего в «диалог» с языческим жрецом, долгое время находящимся в аду, который сказал ему: «Никто из нас не может видеть другого лицом к лицу, потому что лицо каждого смотрит в спину соседа» [16]. Слова этого жреца в аду не могут не напомнить нам, как порой мы общаемся друг с другом, а при этом глаза наши устремлены на экран компьютера или телевизора. Это эрзац истинных человеческих отношений, усиливающий в нас неспособность к подлинному общению [17].
Антропологический максимализм
Толкователь аскетического богословия, почитавший монашество за великую ценность и сам послуживший примером настоящего монаха, отец Софроний видит в общежительном монастыре прообраз ипостасного тринитарного жительства на Небесах. Жизнь в общежительном монастыре основана на кенотическом принципе послушания, лежащего в основе монашеской жизни. Вечный и совершенный образ такого послушания — Христос.Что касается уподобления Христу, Образу Отца Небесного, то бесчисленное множество монахов и монахинь достигли этого, и Русская Церковь очень точно называет их преподобными, то есть очень подобными Христу.
Старец Силуан — один из таких преподобных. Из записей отца Софрония выступает описанный с филигранной тонкостью дивный портрет преподобного Силуана. И когда отец Софроний пишет о величии монашеского призвания, перед ним стоит образ преподобного Силуана, хотя он и не затмевает всех других гигантов духа, рожденных монашеским подвигом.
Когда монах берет на себя крест послушания, когда он сам приговаривает себя к аду, но при этом не отчаивается, для того чтобы одержать победу над гордостью, свившей гнездо в его сердце, он избегает узкой темницы своей падшей индивидуальности, дабы войти в бесконечное Царствие личности, стяжавшей богообщение.
До каких пределов доходит человек в этом общении с Богом? Святой Варсонофий Великий (или Иоанн Пророк), томившийся в Газе в V веке, так писал о получении святыми Божественных даров от Самого Бога: «Те, кто дети Божии, они обязательно наследуют <…> и Его доброту к людям, и Его милосердие, потому что если они дети Божии, они тоже становятся богами, богами и значит господами, и если Бог — Свет, то они просветители» [18].
Отец Софроний писал: «Те, кто участвует в вечной жизни, сами становятся вечными, не только в смысле безграничной продолжительности своей жизни, но тем, что они становятся „безначальными“» [19]. Такую же мысль можно найти и у преподобного Максима Исповедника и у других Отцов. Согласно святителю Григорию Паламе, «тех, кто участвует в (нетварных) энергиях и действует в общении с ними, Бог делает богами без начала и конца, по благодати» [20].
Некоторые Отцы говорят о том, что наше устремление к Богу будет бесконечным, потому что Бог Сам бесконечен. Эта мысль принадлежит святителю Григорию Нисскому, говорящему о бесконечном устремлении «от славы к славе». Иначе говоря, нет конца у этой теряющейся в небесной высоте лествицы, возводящей к бесконечному Богу. Согласно отцу Софронию, для осуществления своего Божественного призвания человек должен достичь неподвижности Божественного покоя, подобно тому, как в книге Бытия: И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал (Быт. 2:2). Конечно, эта неподвижность не является пассивной, она вечно живоносна [21]. Согласно этому учению, предельно возможное совершенство человека составляет не вечное устремление к бесконечному Божеству, но состояние «покоя»; о нем говорит апостол Павел (Евр. 4:1), его описывает преподобный Максим Исповедник: душа достигает состояния выше всякого возрастания, ибо в нее вселяется Сам Бог, в Котором угасает движение всего, что способно двигаться [22].
Перед этой величественной перспективой где мы можем обрести присущее нам место? Для спасения нам надо достигнуть хотя бы тени богоподобия и обрести хотя бы устремленность к Богу, несмотря на всю нашу ограниченность.
Мы начали свой путь как пыль земная, и мы закончили его в той же земле, но став всем, что есть Бог: богами по благодати.
Как это может быть? Это превосходит меру моего понимания. Это «тайна личности». Сам я далек от этого. Наверное, лучше мне было бы помолчать… Да простит меня Господь, и Вы простите меня.
«Альфа и Омега», N 39
Перевод с французского
Опубликовано на сайте Православие и современность
http://www.eparhia-saratov.ru/cgi-bin/print.cgi/txts/journal/articles/01church/153.html
