 |
| Новая политика | Сергей Черняховский | 19.07.2006 |
Во-первых, если на неформальную встречу собираются гости в статусе «Хозяев Мира» — то они собираются не для того, чтобы указывать одному из «Хозяев», тем более официально организующего их прием, что у себя в имении он «хозяйствует» не так, как они считают нужным. Не для того они собираются, чтобы «друг другу нотации читать», не для того, чтобы разбираться, какие порядки у каждого из них дома, а для того, чтобы, с одной стороны, решить их общие проблемы, а с другой, — чтобы насладиться тем, что именно они — хозяева мира.
Во-вторых, что никто из них не станет создавать прецедент снижения статуса принимающей стороны, их более интересует, как их примет тот, кого на этот момент они договорились считать старшим.
Можно по-разному относится к внешней и внутренней политике России, можно любить или не любить президента Путина. Фактом остается одно: Россия и, в лице ее Путин с блеском провели и выиграли саммит.
Россия имеет сегодня много слабостей. Ей далеко и до влияния СССР в мире и даже до влияния Российской империи. Главное, что на сегодня она могла представить миру — это свои амбиции на преемственность со своим великим прошлым. Но эти амбиции она представила с истинно имперским блеском, позволяющим принять их за свое истинное влияние.
Стрельненский саммит стал блестящей ПИАР-акцией нынешнего российского правления. Россия одержала на нем несколько статусных побед и под звон имперской бронзы и отсвета имперского мрамора в стиле петровских времен представила миру и его хозяевам Россию в облике возрождающейся сверхдержавы.
Путин блестяще предложил партнерам по клубу повестку дня, явно возвышающуюся над теми или иными частными проблемами отдельных стран и отдельных сложных тем взаимоотношений с этими партнерами.
Сами по себе принятые документы и заявления саммита можно и нужно еще будет анализировать, но сами предложенные вопросы были восхитительно сориентированы по всем правилам Дейла Карнеги на то, что на сущностном уровне волнует твоего партнера.
Ведущие страны волнует проблема энергетики — и Путин предложил обсудить ее, заодно включив в комплекс вопросов то, что принципиально важно для России: вопрос совместной ответственности за пути транспортировки энергоносителей. После принятия документа по этому вопросу Украина, если она вновь поставит вопрос о транспортировке газа в зависимость от цены на него — будет уже не несговорчивым партнером России, а страной, покусившейся на энергетическую безопасность мира.
В мире существует проблема образования и доступа к информации — и Путин развернул ее в выгодных для России аспектах: признания равноправия национальных дипломов и свободы доступа к информации, имея ввиду, прежде всего, доступ к новым технологиям, в которых заинтересована Россия — а, заодно, развернув вопрос на тему противостояния цивилизаций и терпимости в отношениях к отличающимся от привычных, увязав их с темой терроризма. Сама тема унификации требований к национальным образовательным программам дает теперь возможность России не только принимать образовательные нормы Запада, но и, в скрытом виде, обозначив требование России приближать последние к российским.
Тема борьбы с инфекционными заболеваниями вывела не только на проблему сотрудничества в этой сфере, но обозначила уровень гуманитарной озабоченности страны, представив ее как лидера в решении задач этого уровня.
Дело даже не в том, что именно предложила Россия — дело в том, что она предложила повестку, интересную другим членам клуба, вытеснившую на обочину влияния все мелкие претензии и придирки, которые Запад мог бы предъявить России.
Конечно, на руку России сыграли и последние внутренние и мировые события.
Басаева очень удачно взорвали в канун саммита, благодаря чему Россия на фоне застрявших в Ираке Штатов и Британии выступила самым эффективным на сегодня борцом с мировым терроризмом.
Из Грузии очень своевременно просочилась информации о подготовке тбилисского руководства к силовым акциям в отношении Цхинвали: это сделало неудобным на саммите педалирование вопроса о ее территориальной целостности. Похоже, к появлению этой информации приложили руку грузинские спецслужбы, остается только вопрос какие — нынешние или бывшие. А сама Грузия организовала сначала теракты против лидеров Южной Осетии, а затем устроила провокации с Поповым и Евневичем.
Израиль сошелся в очередной схватке с осточертевшими Западу исламистами, заставив его лидеров полностью думать не о претензиях к России, а о том, как найти с ней общий язык в урегулировании новой ближневосточной войны.
Назарбаев прибыл в Стрельну, демонстрируя прочность позиций России в СНГ, Председатель Ху — продемонстрировал прочность влияния России в восточной Азии, заодно фактом своего прилета сделав для Японии некомфортным воспоминание о Курилах.
Азии Путин продемонстрировал, что он — один из хозяев мира, Европе — что он один из лидеров Азии.
Путин блестяще сыграл на общественное восприятие России, как «одного из 8-ми», причем из них самого отрытого, самого нечопорного и самого благожелательного.
При этом Путин использовал весь опыт последних избирательных кампаний российской власти:
— Путин ввел инновацию, встретившись шестьюстами представителями всех стран-участниц — хотя на прошлых саммитах председательствующие встречались с представителями неправительственных организаций одной страны (и в этот раз Буш наследовал этой традиции, встретившись с двумя десятками представителей второстепенных организаций России);
— Путин ввел инновацию приглашения на саммит молодежных делегации всех стран клуба 8-ми и свел за одним столом лидеров стран с их молодыми дублерами;
— Путин ввел инновацию ежедневных, точнее еженочных, отчетов председательствующего на саммите перед аккредитованными на саммите журналистами.
В целом, Путин практически изменил сам формат саммита, не только сделав его самым тожественным и открытым из всех прежних, но и превратив его из закрытой встречи правителей мира в открытый форум в системе международных организаций и форумов мира. Тем лидерам, которые будут возглавлять саммит в будущие годы постоянно придется чувствовать тень Путина и Стрельны — и невольно соотносить свои действия с заданными форматами и стилем.
Открыв саммит для других участников, Путин институализировал его в системе международных структур из неявно противостоящего структуре ООН и Совета Безопасности превратив его в их дополнение.
Если прежние саммиты решали проблемы ведущих и самых сильных стран, причем решавшие их помимо всего мира, Путин повернул свой саммит к тому, чтобы решать проблемы мира — и совместно со всем миром.
Путин сделал Стерльненский саммит сенсацией — и сам стал его главной сенсацией.
Сам выбор и места, и оформления встречи из привычного пристрастия Путина к Ленинграду, рождающего уже привычные анекдоты о «питерских» был превращен в расчетливый стратегический ход.
Приняв «хозяев мира» в старой императорской столице, в достроенном по проектам времен первого императора императорском дворце, Путин сверкнул блеском наследия старой империи, представив ее остатки в лице Российской Федерации в качестве Возрождающейся Империи.
За звоном имперской бронзы, за блеском императорских дворцов, за сиянием имперского мрамора в тени от мира остались полицейские расправы над ехавшими в Ленинград протестовать левыми, разгон, побои и аресты антглобалистов и молодых оппозиционеров, — но мир и не хотел их видеть и отвернулся бы от них, даже если бы колонны протестующих, доехав до Ленинграда подошли к самому Константиновскому дворцу. Хозяева мира лишь позавидовали Путину, избавившему их от того, что они привыкли видеть на прошлых саммитах. Они на то и «хозяева мира» чтобы не любить тех, кто не смиряется с их властью.
Путин вызвал себе на помощь призрак Петровской России, как в мае прошлого года он вызвал призрак Великой Победы, чтобы под проливным дождем и гроздями града в грохоте урагана, бушевавшего над Константиновским дворцом, его гости — хозяева мира — услышали грохот петровского «натиска на Запад», сумев наперекор установившемуся пятнадцать лет назад мнению, где «живет сверхдержава» сказать: «Нет, это здесь жила и живет сверхдержава».
Можно говорить, что в Стрельне Россия представила лишь свои амбиции, а не свою реальную силу, — но не имеющий амбиций никогда не обретет силу.
Можно говорить, что это ПИАР — и это будет правдой, — но это блестящий ПИАР, в котором амбиции становятся неотличимы от силы.
Можно говорить, что это — всего лишь величественный театр, — но величие рождается там, где спектакли рождают иллюзию этого величия, при мастерском представлении превращая иллюзию в реальность.
В Стрельне мир увидел Империю — может быть, и очень вероятно, что за стенами этого театра часть его вернется к привычному ехидству и непониманию страны, — но он слишком отвык видеть Россию в этом обличье и в любом случае для страны полезно, чтобы ее иногда видели такой.
Еще раз отмечу — Путина можно любить или не любить, но эту партию он сыграл блестяще.
