 |
| Русский вестник | Ю. Исатов | 11.07.2006 |
В июне этого года 12 520 школ России получили очередной, 16-й номер информационного бюллетеня «Официальные документы образования». В нем помещен специальный доклад Уполномоченного по правам человека в РФ В. П. Лукина «Права человека и модернизация российского образования» (17.04.2006), составленный с целью дать некие установочные рекомендации органам власти РФ накануне саммита «большой восьмерки», где тема модернизации образования — один из пунктов повестки.
На наш взгляд, реализация некоторых принципиальных авторских положений этого доклада сделает невозможным следование ровно половине из шести стратегических ориентиров образовательной политики государства, обозначенных в докладе Госсовета России (от 24.03.2006) «О развитии образования в Российской Федерации» (по его следам и составлен лукавый доклад Лукина).
А именно: «Равенству доступа к образованию» (п. 1.2 доклада ГС); «Повышению роли регионов в развитии образования» (п. 1.5 там же); «Интеграции России в международное образовательное пространство» (п. 1.6).
В этой связи особую тревогу вызывает то, что материалы, публикуемые в подобных сборниках, чаще всего воспринимаются учителями школ и управленцами разного уровня как руководство к исполнению.
* * *
Дело в том, что там, где доклад «правозащитника» В. П. Лукина самостоятелен, а не иллюстрирует доклад Госсовета, он лично выступает против преподавания в школе религиозных основ культуры и на деле отстаивает идею государственной сегрегации по принципу религиозной и, как неизбежное следствие, — по религиозно-этнической принадлежности.Процитируем же эти сомнительные положения автора.
«В настоящее время нередко имеет место ситуация, когда в образовательных учреждениях некоторых субъектов РФ вводится преподавание „религиозных предметов“ („Основы православной культуры“, „Основы мусульманской культуры“ и т. д.)… Между тем Конституция РФ и Федеральный закон от 26.09.97 v 125-ФЗ „О свободе совести и религиозных объединениях“ устанавливает светский характер государства, а также государственной и муниципальной школы. Это со всей очевидностью указывает на недопустимость обязательного преподавания „религиозных предметов“ как совокупности знаний и представлений с точки зрения только одной конкретной церкви /выделено Лукиным/, с целью формирования у школьника определенной конфессиональной ориентации… В принципе информация об основных мировых религиях содержится во всех школьных учебниках по истории… Ясно, что учащимся государственных и муниципальных школ рассказывать о религиях должны историки, культурологи и религиоведы, а не служители культа…» (выделено Лукиным).
Но, во-первых, углубленное преподавание основ религиозной культуры ведется в столичных и региональных школах, в том числе в школах с национальным этнокультурным компонентом (в Москве таких школ больше тридцати), не с точки зрения «одной единственной церкви», а с точки зрения православия, католичества, иудаистов, мусульман. По свободному выбору. Остальное — на уроках истории.
Во-вторых, забота Лукина о бывших преподавателях научного коммунизма, которые остались без работы, конечно, похвальна, но не выдерживает никакой критики. Готовить преподавателей религиозных предметов должны в семинариях, на богословских факультетах и, в любом случае, под контролем конкретной конфессии, как это делается, например, в Германии (1).
В-третьих, с точки зрения конституционного права, светское образование — это отнюдь не внерелигиозное, а общесоциальное, гражданское образование, осуществляемое в соответствии с социальным заказом, сложившимся в обществе. Преподавание знаний о религии в светской школе не обязует к непременному хождению с учителем в храм, к обучению молитве. Хотя, конечно, и не воспрещает. Да и трудно это воспрещать, идти, подобно Савлу, «против рожна», если родители и учителя обеспокоены главным — духовным спасением детей.
«Нельзя понимать принцип светскости государства как означающий радикальное вытеснение религии из всех сфер жизни народа, отстранение религиозных объединений от участия в решении общественно значимых задач… Этот принцип предполагает лишь известное разделение сфер компетенции Церкви и власти, невмешательство их во внутренние дела друг друга», — говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», принятых на архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года. Конечно же, здорово запаздывающих по отношению к аналогичным решениям Второго Ватиканского Собора 1962−1965 гг., поставившего социальную политику церкви во главу угла миссионерской работы.
По учению же ислама, люди вообще не создают законы, а применяют божественные законы на практике. Коран — это конституция мусульманских стран и мусульманской диаспоры. И это тоже нужно учитывать России, стоящей на границе Востока и Запада. Это нужно понимать и значительно более гомогенной в отношении религий и тем не менее кипящей в этноконфессиональных конфликтах Европе. Такова геополитическая цена вопроса.
Если мы собираемся интегрировать Россию в международное образовательное пространство, эту цену в первую очередь и надо учитывать. Не забывая преподать миру и собственный пример содружества нации, наполнив его новой, а на деле — традиционной для тысячелетней России духовной составляющей. Но нельзя это «вино» лить в старые мехи. Религия в конце концов должна стать полноправным предметом. И здесь корректировка законодательства с национальными законодательствами (но не с мондиалистской Конвенцией ЕС) потребуется. Никуда от этого не денешься, если мы хотим взяться за дело серьезно, если хотим, чтобы нас понимали и на Западе, и на Востоке. Хрестоматийны примеры таких стран, как Греция и Кипр, где православие является народной верой при том, что государственное устройство имеет светский характер. Основой того, что религия в Германии полноправный предмет, является Конституция ФРГ (статья 7, пункт 3): «Религия преподается в общеобразовательных школах… как полноправный предмет», а также Конституции федеральных земель (закон делает исключение для малочисленных школ, не принадлежащих к традиционным конфессиям). «Преимущественной целью воспитания является пробуждение благоговения перед Богом, уважения достоинства человека и готовности к поступкам на благо общества», — говорится в конституции земли Северный Рейн-Вестфалия.
Основные заказчики государственного и муниципального воспитания и образования — родители и дети, уже давно оформили свой «общенародный вопль», — по словам Патриарха Алексия 2, — требования преподавания основ религиозной культуры в подавляющем большинстве регионов России в соглашениях, заключенных между епархиями и региональной властью. Верующие люди — существенная часть «гражданского общества»: русской земли, никогда не признающей арифметических законов и опирающейся в своей жизни на Божию справедливость, которой все абсолютно законы следовать должны.
Лукин же, как очень известный «всем вам пригнетыш» (медведь в сказочной рукавичке), пытается еще раз, вслед за большевиками, все задавить с самого верху. Втиснуться со своими идеями в рукавичку доклада Госсовета, а там и в федеральные законы. Вполне большевицкий прием: лишить Церковь и верующих в Бога государственной поддержки — отказать людям религиозным, их детям в равном праве на образование с атеистами.
Говорит Лукин:
«Российское законодательство допускает преподавание „религиозных предметов“ в общеобразовательных школах вне рамок обязательной школьной программы. Пункт 4 статьи 5 Федерального закона „О свободе совести и религиозных объединениях“ устанавливает такую возможность в связи с просьбами родителей (2), согласием детей, а также по согласованию с органом местного самоуправления и при контроле со стороны органов управления образованием. Конечно, это компромисс [?]. В первую очередь, он отражает то обстоятельство, что на момент принятия закона у религиозных организаций зачастую просто не было необходимых помещений, где можно было проводить религиозное обучение и взрослых, и детей [всегда эти помещения были — такое обучение всегда проводилось и проводится в храме. В школе же религию изучают. — Ю. И.]. Теперь ситуация коренным образом изменилась. Поэтому представляется, что религиозным организациям стоит впредь брать на себя ответственность за организацию конфессиональных образовательных учреждений (например, „воскресных школ“). Не следует ли в связи с этим подумать о внесении в указанный Закон поправок, которые исключили бы преподавание „религиозных предметов“ в стенах государственных и муниципальных школ?» (конец цитаты Лукина).
Как следствие — дети религиозных родителей поступают в резервацию, в т. н. «конфессиональные» школы, где подготовка и содержание предметников лишена государственного и муниципального финансирования, где отсутствуют коммунальные льготы, не положены ремонт, медицинское обслуживание. И при чем тут упоминание о «воскресных школах», которые к обязательному среднему образованию вообще не имеют никакого отношения?
К тому же, как быть в глубинке, где храмов недостаточно, а школы есть? Почему бы не позволить ввести в традиционно русских областях преподавание православных «религиозных предметов» как полноправный (а не факультативный) региональный компонент? То же самое в татарских селах — Корана? Это стало бы поучительным примером для того же ЕС. Примером решения сопоставимой по масштабам задачи многонациональной симфонии, в которой слышны все.
* * *
Но сверх геополитической цены вопроса есть его главная, внутренняя, духовная составляющая, без которой глобальные, геополитические и внутриполитические вопросы не решатся никак.«Всеобщее образование — явление сравнительно новое в нашем мире. И даже пугающее некоторых, — писал старший сотрудник американского журнала „Лайф“ Баярд Хоупер в своей книге „Что мы думаем о наших средних школах“ еще в 1969 году. — Это вполне понятно: каждые 10 лет общий объем знаний удваивается, и все вокруг нас меняется с головокружительной быстротой. Новый образ жизни, новые точки зрения, новая философия — все это может озадачить взрослого человека… И что тут плохого, если родители, пусть даже наделенные широким кругозором, хотят, чтобы темп нашей жизни хоть немного замедлился и чтобы их дети выросли на тех же идеалах, что и они сами?»
«Но это невозможно! — восклицает Хоупер, — Дети никогда не будут разделять взглядов своих родителей… Вот перед нами современный школьник. Он проникнут наивной мудростью, он жесток и нетерпим… большинство школьников считают историю устаревшей и ненужной дисциплиной. Разрыв между поколениями более широк, чем многие предполагают…».
Россия в этом отношении всегда обращалась в трудные моменты истории к драгоценности вечной, к своему бесценному сокровищу — вере Христовой. Общение во Христе детей и родителей, учеников и учителей, ближних и дальних соседей — это и есть то, что называется общением. Общий же объем знаний, о котором говорит Хоупер, — это то, что участвует в обезличенном обмене информацией, сегодня — через кладовые Интернета (еще лет 30 назад люди ходили в читальные залы, чтобы поговорить друг с другом, сегодня эти залы пусты. Потому что говорить стало не о чем. Храмы же полны, как никогда). Вера дает непреходящий смысл жизни, ее цель и вечные ориентиры. Дает связь поколений и понимание культуры нынешней и культуры прошлых лет, человеческой истории как единого целого. Дает смысл учебе как познанию Божиего мира и Божиего замысла о человеке. Дает понятие о человеческом совершенстве и его достижении. Дает верные способы жить среди людей «добре» — то, что называется социальной коммуникацией.
Решает таким образом и задачи внутренней государственной политики (3).
Несколько лет назад государство и общество Франции пришли к неожиданному выводу о деградации национальной системы образования. Общество столкнулось с ситуацией, когда учащиеся частных католических и протестантских колледжей выпускаются гораздо более социально подготовленными к жизни и культурно более развитыми, чем учащиеся государственных школ. Выяснилось, что это связано с реализацией государством политики, направленной на изоляцию религиозных объединений от государственной системы образования и изъятие из культуры ее традиционной религиозной составляющей. Французы начали осознавать неполноценность преподавания в государственных образовательных учреждениях рафинированной культуры, отделенной от религиозных ценностей. Сегодня во Франции общество, в большинстве своем, одобряет идею расширения преподавания предметов, касающихся религии, в государственной школе.
В феврале 2002 г. был обнародован доклад Министерства образования Франции, больше известный как доклад Режи Дебрэ «Преподавание в светской школе предметов, касающихся религии». Это уже — эхо французского «всенародного вопля»:
«Для всех очевидны нравственная, социальная и наследственная растерянность; всеобщее помутнение, смятение, нетерпимость, заблуждение, плохое состояние духа. К этим опасениям, высказываемым многими, добавим еще один довод, имеющий исключительно педагогическое значение. Образовался некий разрыв в передаче наследия, которым раньше занимались церковь, семья, обычай, гражданственность, что впоследствии легло на плечи народного образования, которое должно было обеспечить элементарную ориентацию в пространстве и во времени. Однако гражданское общество оказалось не в состоянии все это обеспечить. Эта смена эстафеты произошла около 30 лет назад, в тот самый момент, когда классическое образование и гуманитарные классы оказались непопулярны, когда превосходство формалистского подхода в школе к текстам и произведениям медленно, но верно вытеснило традиционные дисциплины (литература, философия, история, искусство). „Религиозное бескультурье“ (вопрос перед Богородицей Боттичелли „что это за женщина?“), о котором так много говорят, появилось не само по себе», — говорится в докладе.
Сегодня Министерство образования Франции официально обозначает свою позицию понимания, что будущее французской нации невозможно без сохранения национально-культурных, в том числе религиозных, традиций. Как сказано в докладе Р. Дебрэ: «Религиозные традиции и будущее человечества оказались на одном корабле».
Чтобы России вписаться в мировое образовательное пространство, нам нужен не просто «анализ мировых тенденций», нам нужно сегодня в первую очередь преподать миру духовный урок, урок той цели, которой должно служить образование. Тогда мир сам, с доверием придет к нам. Ведь процесс этот — обоюдный. Пример тому — как некогда, сотни лет назад, нравственная, религиозная самоидентификация русской нации соединила российские племена и народы.
(2) Да просто потому, что «Всеобщая декларация прав человека», 1949 год, статья 26, пункт 2 гласит: «РОДИТЕЛИ /основные заказчики образования/ ИМЕЮТ ПРАВО ПРИОРИТЕТА ПРИ ВЫБОРЕ ОБРАЗОВАНИЯ ДЛЯ СВОИХ МАЛОЛЕТНИХ ДЕТЕЙ». /Прим. Ю. И./.
(3) «Обеспечение национальной безопасности Российской Федерации включает в себя защиту культурного, духовно-нравственного наследия, исторических традиций и норм общественной жизни… сохранение культурного достояния всех народов России, формирование государственной политики в области духовного и нравственного воспитания населения, введение запрета пропаганды насилия и проявления низменных инстинктов».
(Из Концепции Национальной Безопасности Российской Федерации в редакции Указа Президента РФ v 24 от 10 января 2001 года).
Ю. С. ИСАТОВ, к.п.н., учитель истории и права
