 |
| Русский дом | Андрей Савельев | 10.07.2006 |
— Андрей Николаевич! Недавно вышедшая в свет Ваша книга «Нация и государство. Теория консервативной реконструкции» — это большая монография. Последние годы полки книжных магазинов переполнены разного рода политологическими учебниками и монографиями. Как разобраться в этой массе? Чем Ваша книга отличается от этого политологического «половодья?»
— Сейчас «половодье» как раз начинает спадать. А несколько лет назад, действительно, множество авторов предлагали нам свои политологические концепции, вычитанные в зарубежных источниках, как некое откровение. В действительности российская современная политология находится в глубоком кризисе. Чаще всего теория государства поглощается здесь теорией права, будучи включённой в соответствующие академические курсы. Между тем, политическая теория права не развивается, а мертвеет. Не отпускает теория права и тех, кто занят поиском социальных новаций, — практически все они укладываются в либерально-западническую правовую парадигму и никак не отражают самобытной специфики России.
В своей книге я предлагаю вернуться от новации к традиции. Это позволяет увидеть, что философская и политическая мысль Запада ещё совсем недавно (до Второй мировой войны) была совершенно иной. Зная свою традицию, нам можно поучиться и у европейцев. Соединить русское и общеевропейское научное достояние в политической теории — важнейшая задача.
— Вы пишете в своём труде не столько о государстве, сколько о нации. Партия «Родина» также провозглашает, что нация выше государства. Почему же необходимо вести речь о теории государства?
— В современной политологии наблюдается глубокий разрыв между пониманием государства и пониманием нации, что ведёт к ослаблению того и другого. До тех пор пока проблемы национальной идентичности, этнополитики, антропологии остаются оторванными от государственного строительства, оно не может быть адекватным конкретно-историческому контексту, исходит из умозрительных догм. Сегодня марксистская догма заменена либеральной, которая ставит перед властью только разрушительные цели.
Нация выше государства, ведь именно для народа должно жить государство, а не ради реформ, как сейчас. Существует ли ныне в России нация? Да, русская нация существует. Но она подавлена бюрократией, олигархией и криминалом и пока не может заявить о себе. Противоречия нарастают, власть упорствует в своих заблуждениях. Это делает неизбежной национальную революцию — прорыв нации в политическое бытие. Но такой прорыв связан с системным переустройством государства. План такого переустройства следует из разработанной в моей книге теории и из текущих задач национального возрождения.
Ответом на губительные для народа реформаторские проекты либералов должна стать теория нации и государства — консервативный проект оправдания государства, национального суверенитета и национальной самобытности. Теория эта должна идти вместе с политической практикой. В партии «Родина» за единство мы и сражаемся.
— Вы говорите о нации и государстве с позиций консервативного мировоззрения. Но консерваторами у нас называют себя все, кому не лень. Иные либералы тоже не прочь прикрыться консерватизмом, как фиговым листиком.
— Действительно, либералы, разрушившие экономику России, порой осуществляют «кражу смыслов», перенимая у своих западных авторитетов манеру «двойных стандартов». Они многозначительно цитируют русских философов, но за всем этим — пустота, ложь. На практике-то им нужно совсем другое. Их слова о «сильном государстве» означают силу для либералов, сильное полицейское государство для охраны награбленного ими. Все они едины в главном — в отрицании исторической России и желании заменить её «новой Россией». Россией, свободной для них и для Запада.
Истинный консерватизм отличен от ложного тем, что он есть политическое измерение русской традиции. Консерватизм — это жизнь традиции в современности, когда государство существует не для удовлетворения частных капризов некоей «свободной личности», а для всего народа.
— Помимо отечественных либералов имеются и другие силы, которые сделают всё, чтобы в России наша историческая традиция не восстала из пепла, не вышла за пределы узкого круга русских политиков и интеллектуалов, которых стараются оттеснить на обочину и всячески опорочить. Есть силы глобализма, вторгнувшиеся в Россию со своими информационными и политическими технологиями.
— Действительно, под крылом власти вырос целый выводок «доброхотов», ведущих против России подрывную деятельность. Директор ФСБ Н.П. Патрушев открыто заявил о связях так называемых «правозащитников» с зарубежными спецслужбами. Но некоторым «башням Кремля» удобно использовать эту публику против патриотического движения. В последние месяцы из этой политической помойки разнеслись обвинения партии «Родина» в антисемитизме, нацизме, фашизме и расизме. Научные труды моих коллег и мои собственные также подверглись гнусным нападкам. Глобализм проявляется в России в форме невежественного и крайне агрессивного нигилизма.
В предательстве некоторых чиновников, использующих иностранную агентуру против патриотов, мы видим разложение государственности, которое автоматически следует за отступлением от традиции, а в современном мире связано с достаточно «свежей» тенденцией — разгосударствлением мира под влиянием либеральных догм и транснациональных экономических интересов.
— Соотношение сил в России пока не в пользу традиционалистов и консерваторов, не так ли?
— Да. Но это соотношение сил стремительно меняется. Мы имеем все основания говорить о возможности «консервативной революции» — прежде всего в системе ценностей, которая должна поставить нацию над государственным аппаратом и создать соответствующий вызовам времени сплав нации-государства и традиционной культуры.
Консервативная идеология противопоставляет либеральным концепциям свои социальные доктрины: прежде всего, религиозные и державные. В нашей идеологии ценности православные, монархические, национально-государственные, подчёркивающие государствообразующую роль русского народа. Это альтернатива современным тенденциям ослабления мощи государства и скреп политической нации, всё более подрываемым частным и групповым эгоизмом, индивидуалистической моралью, преимуществами национальных меньшинств, федералистскими концепциями, интернационализмом и глобализмом.
Возвращение к традиционной государственности предполагает: проект православной Империи, выстроенной русской нацией и коренными народами России; воссоединение исторической России, русского мира и воссоздание русской цивилизации во всём её пространственном и духовном размахе; вытеснение «лево-правого» конфликта консервативным синтезом традиционализма-реформизма; идеологию политической реакции, противостоящей социальным экспериментам.
Мы можем питать надежду на восстановление традиционных форм власти, присущих традиционно российской государственности, рассчитывая только на очаги и «острова» русской традиции, прежде всего, православной.
