 |
| Православный Санкт-Петербург | Архимандрит Исидор (Минаев) | 09.06.2006 |
Еще основатель пустынного монашеского жития прп. Антоний Великий, живший в III—IV вв.еках, говорил, что самой важной и первой добродетелью христианина-монаха является трезвомыслие, или, как он говорил — рассудительность. Не молитва, не пост, не послушание — рассудительность, т. е. трезвое, правильное отношение к вере, к догматике, к Богу, к человеку. Но сегодня это редкое качество, и не только в Церкви, где мы оперируем какими-то эмпирическими понятиями, но даже в науке. Я ехал как-то в поезде с одним членом-корреспондентом Академии наук, и он разоткровенничался: «Ты не представляешь, сколько лежит заявок на диссертации от людей, потерявших разум. И вот этому псевдоученому что-то взбрело в голову, какую-то теорию он придумал, ничем не обоснованную, не подтвержденную. Бред. Но они пишут жалобы, требуют…». Даже среди ученых мало трезвомыслия, хотя они, как никто, призваны к этому. Среди церковного народа та же история.
Что касается современных монастырей… сейчас совершенно по-другому принято возрождать и открывать новые обители. А ведь как открывались монастыри изначально, в прошлые времена, когда только родилось монашество? О монастырях-то и речи не шло. Просто какой-то подвижник, человек правильной праведной жизни (праведной жизни!) поселялся где-то в пустыне. Он уходил от мира, от царственного двора, от архиерейских покоев, от суеты больших и малых городов веселых и селился в пещере, в пустыне, в дремучем лесу… И вокруг этого пустынника собиралась братия, и если он действительно был благодатным учителем, имел духовный и молитвенный опыт, имел смирение, то братия оставалась. Так возникали монастыри, обустраивались и разрастались за несколько столетий. Вот если мы почитаем житие прп. Сергия Радонежского, то увидим, что за 10 лет его духовного подвига и жития вокруг него собралось всего 12 братьев — 12 последователей. И это во времена Святой Руси! А ныне порой мы читаем описание монастырей в справочниках и диву даемся — 50, 100, 200 человек насельников за каких-то 7−8 лет существования обители. Мне современные монастыри напоминают институты без профессоров: вчера ты последний курс закончил, а сегодня ты уже ректор. И дают тебе, к примеру, дом без крыши, без окон и дверей: «Вот это ваш университет, давайте, господин ректор, красьте, белите, набирайте педагогический состав, набирайте уже в следующем году студентов и начинайте обучать». Финансирования, конечно, никакого. Так живут современные монастыри. И только что посвященный в монашество, рукоположенный иеромонах уже через несколько лет должен стать настоятелем и аввой монастыря. Конечно же, враг рода человеческого не дремлет и старается навредить. И кто знает, вот эти 600 монастырей, или уже, наверняка, больше, которые есть у нашей Церкви, — не являются ли они миной замедленного действия?
Я с этой проблемой хорошо знаком: мне довелось 10 лет жить в Валаамском монастыре, принять там постриг и священный сан, а теперь я являюсь настоятелем Коневского монастыря. И я знаю, что в результате такого положения вещей в современных монастырях начинают проявляться различные нестроения, потому что малый опыт настоятелей, насельников и братии, и при этом огромное количество неконтролируемой литературы в нашей Церкви вызывает повреждения. Одно из них — младостарчество, настоящий бич нашего церковного общества. И если молодого, недавно рукоположенного священника в храме может поставить на место настоятель прихода, или пономарь, служащий в этом храме 15−20 лет, даже прихожане старой закалки… то в монастыре это сделать очень трудно. Молодой человек, принявший монашество, но сам еще не окрепший духовно, получает большую власть. И самое удивительное, что эту власть ему дают паломники. Ведь приехав в монастырь, какой вопрос паломники задают в первую очередь? — «Где тут у вас старцы? А схимники есть? Куда идти?" — «Да, — отвечают. — Вот старец есть, 27 лет, полтора года в постриге, полгода в сане». И вот этот «старче» вещает какой-нибудь женщине: «Я не допускаю вас до причастия, потому что вы не венчаны и муж у тебя не верующий». — «Да у нас же трое детей!" — «Ну, не знаю, что делать…» — важно изрекает «старец». Хотя уже несколько лет существует написанные и благословленные Архиерейским собором Основы социальной концепции Русской Православной Церкви, что любой брак действителен, даже если не освящен Церковью. Ну, вот как если бы я сел трапезничать и в суете забыл помолиться. Однако, нельзя же сказать, что я не ел! Просто я не освятил молитвой прием пищи — вот и все. Точно так же, если люди живут в браке (я не говорю про сожительство), если они зарегистрировались в ЗАГСе и есть общие дети, дом, хозяйство, финансы — это уже семья, уже брак, хотя и не освященный Церковью. Конечно, беда, что невенчанными живут, и надо людей подвигать к освящению их отношений, но ни в коем случае нельзя отлучать их от причастия. И так жизнь тяжелая, муж неверующий. Что же, последнюю поддержку у жены отнять — встречу с Христом, получение от Него благодатной силы, чтобы жить дальше? А может быть, через веру жены освятится ее неверующий муж?
Много еще всяких несуразностей встречается. Например, приехал к нам монах из другой епархии, поселили мы его в монастырской гостинице. А надобно сказать, что незадолго до того к нам финны приезжали, подарки привезли. В том числе крест настенный, где, по западной традиции, Спаситель распят тремя гвоздями, ступни ног наложены одна на другую. Ну мы его в одной комнате повесили, куда и поселили этого монаха. Увидев этот крест, монах забыл, зачем приехал в монастырь, забыл о молитве, о службах… Ходил за мной и возмущался, как я мог допустить такое. Отвечаю: «Он же у нас не на Престоле лежит — ничего страшного». Он: «Да вы что, владыко! Разве не знаете догмат о четырех гвоздях?!» И все мне сразу стало понятно с этим иеромонахом.
Или вот некоторые благословляют соборовать маленьких детей. Представьте, идет соборование, вдруг вижу, среди взрослых стоит ребенок. «Зачем?" — спрашиваю. — «Батюшка благословил». — «А что случилось?" — «Плохо учится, невнимателен на уроках». Смотрю дальше — стоит пятилетний малыш, плачет — попробуйте пять-шесть часов отстоять, пока идет соборование! — «А его зачем?" — спрашиваю. — «Да вот плохо себя ведет». И это тогда, когда дети до семи лет причащаются без исповеди, мы этому малышу во время соборования читаем: «Прости ему, Господи, и в блуд впал, и в гнев, и объядение…» Совершенная профанация! Ибо елеосвящение совершается над лицами православного исповедания старше семи лет, страдающими телесными или душевными болезнями, и в чинопоследовании Таинства молитвенно испрашивается отпущение грехов и, как следствие этого, исцеление от болезней. Но старец молодой благословил младенца на соборование, потому что рассудил, что ребенок и спать лучше будет, и слушаться.
Существует еще такое явление, как лжеотчитки. Очень часто молодые монахи даже без благословения пытаются погрузиться в недра экзорцизма. А чего бы им и не погрузиться, коли выпущен специальный требник с описанием отчитки. И получается, что любой священнослужитель может открыть учебник, надеть епитрахиль и независимо от своей личной святости и благочестия, просто вычитать нужные молитвы, и будто бы бесы должны подчиниться и разбежаться. На самом деле все не так.
Причем вы знаете, современный бесноватый пошел какой-то «некачественный». Мне настоятель Валаамского монастыря рассказывал интересный случай. Когда он был еще экономом в Троице-Сергиевой Лавре, у них служил истопником один очень благочестивый дедушка, который, как потом оказалось, был бесноватый. Но когда он стоял на службе или был на людях, никто ничего такого не мог про него и подумать. Но однажды, рассказывает о. эконом, зашел он в комнату, где печник находился, и слышит хрюканье, брань нецензурную, кощунства, словом, кто-то беснуется. Отец эконом так испугался, что уронил доску. Непристойные крики тут же прекратились, и он увидел дедушку, который спокойно топил печку. Да… настоящий бесноватый, если он при этом верующий, тщательно это скрывает. А те, что приходят в церковь, — это люди с психическими расстройствами.
Расскажу один случай. Я служил несколько месяцев в Троицком храме Старой Руссы. В храм постоянно ходила женщина лет сорока пяти. Считалось, что она бесноватая, и все ее почитали и боялись… Однажды я стою в алтаре, читаю «Иже херувимы…», вдруг слышу топот, крики, оборачиваюсь, эта женщина несется в алтарь. Мне говорят: «Батюшка, если ее причастить — она утихнет». Я ее причастил, она и впрямь обмякла и успокоилась. Через какое-то время опять пришла… был какой-то праздник, детей много, а она опять за свои фокусы принялась. И что-то меня подтолкнуло сказать алтарнику: «Отнеси ей запивочки». Вот выпила она кагорчику, скушала антидор и успокоилась… И сразу стало ясно, что не была она бесноватой, это был способ привлечь к себе внимание. Ну неинтересно ей быть простой прихожанкой номер 492, серой мышкой в платочке стоять где-нибудь скромно в уголке! Лучше быть местной бесноватой: пришла, вокруг посмотрела — все уже боятся, милостыньку дают… И таких лжебесноватых больше половины. К сожалению, иные младостарцы начинают с ними работать.
Еще бросается в глаза дробление святых мощей без благословения. Вот лежат мощи подвижника, преподобного или мученика в раке, мы его почитаем, молимся… Так что ж мы его все ковыряем, отрываем кусочки? Ладно, когда один архиерей дарит частичку мощей святого другой епархии… Например, прп. Зосима Верховский, подвизавшийся когда-то на Коневце (он стал прообразом старца Зосимы в «Братьях Карамазовых» Достоевского), потом уехал в Подмосковье и основал Зосимову пустынь. Сейчас он прославлен, его мощи хранятся. Конечно, будет уместно, если владыка Елизарий подарит в какой-то монастырь частичку мощей. Но когда братия, монахи, а то и миряне начинают отщипывать по кусочку, расщеплять, зашивать в ладанки — это же форменное растерзание. Как бы, с одной стороны, благоговение — люди хотят иметь мощевик, с другой стороны, это приобретает формы неприемлемые, граничащие с кощунством, это уже псевдоблагочестие.
Еще несколько слов о мифах о мироточении икон. Помню, на Валаамском подворье у нас помажут человека елеем на всенощную, а он потом идет прикладываться ко всем иконам храма, ну и, конечно, лбом прикасается к иконе. Следом идет другой человек, видит след от елея, бежит и говорит: «Икона мироточит!» Я подхожу, стираю след и говорю: «Стойте и ждите, если вновь «замироточит», напишем об этом Патриарху. А нет — и говорить не о чем». И вы знаете, что поражает в этой ситуации? Поражает совершенно неправославное ожидание чуда — чуда во что бы то ни стало, какая-то сиюминутная готовность соприкоснуться с иным миром и узнать все его тайны. И совершенно забыты православные истины, которые изрекли когда-то преподобные отцы-подвижники, что плачущий о грехах своих — духовно выше того, кто одним только словом оживляет мертвого. Наш удел, удел христиан — покаяние. С этого и началась ведь проповедь Предтечи Иоанна Крестителя — покаяться, ибо приблизилось Царство Небесное, Христос пришел.
Мне пришлось как-то общаться с епископом армяно-григорианской церкви у нас в Петербурге. У них, если ты монах — ты должен учиться, и никогда не станешь архимандритом, тем более епископом, если у тебя не будет докторской диссертации, если ты не являешься доктором богословия. Потому что монашество, как сказал мне тот епископ, — это христианский спецназ. А христианский спецназ должен быть обученным и теоретически подкованным, чтобы вести за собой мирян узкой дорогой ко Христу.
Адрес: 188 767, Ленобласть, Приозерский р-он, пос. Владимировка, о.Коневец. Тел.311−71−94 (подворье в СПб)
Записала Ирина РУБЦОВА
http://www.piter.orthodoxy.ru/pspb/n174/ta006.htm
