Правые салоны на рубеже веков

Рецензия на монографию Д.И.Стогова «Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX — начало XX в.)

Монография молодого петербургского историка посвящена теме, которую, без всяких преувеличений, можно назвать неисследованной и почти неизвестной даже почтенным мэтрам исторической науки. И дело здесь не в том, что автор открывает какие-либо неизвестные ранее данные или «разоблачает мифы». В том-то и заслуга Д. И. Стогова, что в своей книге он высветил проблему, на которую в силу различных причин не обращала внимания наука. Речь идет о столичных политических салонах Российской империи ее заката.

В России описываемого времени существовали такие организационные формы сторонников определенной политической идеологии, как салон, кружок, тайное общество, печатный орган (например, журнал, газета, альманах, сборник) со своим кругом постоянных читателей, политическая партия. Понятно, что в последние десятилетия существования империи основную роль играли партии, как нелегальные, так и думские, тайные общества в виде политизированных масонских лож, а также подпольных террористических группировок, политическая пресса, обычно ориентированная на конкретную партию. И именно им уделялось все внимание ученых. А вот до изучения роли политических салонов руки, что называется, не доходили. И вот мы видим перед собой книгу Д. И. Стогова, в значительной мере устраняющую это обстоятельство.

Конечно, не только в России салоны носили политический характер. Салоны, возникшие во Франции в XVII в. (по названию зала, или салона, Аполлона в Лувре) как литературно-художественные объединения избранных лиц, встречающихся в неформальной атмосфере, чаще всего в определенном доме, быстро стали играть роль политических организаций во время Великой Французской революции. Например, салон мадам Ролан играл роль верховного руководства жирондистов. При правлении термидорианцев салон мадам Тальен был фактическим правительством. При Наполеоне на салоны обрушились репрессии, поскольку именно в салонах велись антибонапартистские речи и плелись заговоры. Не случайно император выслал из Франции хозяйку знаменитого салона мадам Рекамье и ее подругу мадам де Сталь. После падения Наполеона в Европе установился недолгий период «салонной дипломатии» и «салонной политики», связанный с именем Меттерниха. В уютном помещении (салоне!), за ломберным столиком, лениво потягивая вино, в перерывах между разговорами о погоде, поэзии и последних театральных постановках, сильные мира сего решали вопросы объявления войны, заключения договоров, установления границ. Но после 1848 г., по мере развития в Европе гражданского общества, парламентаризма, партий, массовой прессы и пр., салоны на Западе навсегда утратили политическое значение. Не случайно А. Блок так писал об итогах XIX в.:

..Век не салонов, а гостиных;
Не Рекамье, а просто дам.

Однако в России эпоха политических салонов продолжалась вплоть до 1917 г. Благодаря книге Д. И. Стогова мы можем иметь представление об их роли. Характерно, что по своей политической ориентации большинство салонов относилось к числу правых и ультраправых. Хотя существовали правые партии, кстати сказать, самые массовые среди всех партий дореволюционной России, насчитывающие свыше 400 тысяч активистов и несколько миллионов сочувствующих, в Государственных думах имелись крупные правые фракции, правые газеты насчитывали миллионы подписчиков, но все же этим не исчерпывались понятия «русские консерваторы» и «правые».

Почему же в Российской империи сохранялись так долго политические салоны и почему они были исключительно правого направления? Вероятно, это объяснялось тем, что социалисты и либералы в салонах не нуждались. Им вполне хватало нелегальных кружков, партийных организаций, «толстых» журналов и, после 1906 г., думских фракций. Но консерваторы оказывались в более сложном положении.

Большинство консервативных деятелей находилось на государственной службе, что автоматически означало всякий запрет для них на участие в общественных организациях и членстве в партиях. Атмосфера салона позволяла обсуждать политические вопросы и принимать политические решения, формально не нарушая закон. Среди консервативных политиков и теоретиков не было полного единства взглядов (и это очень хорошо показано в книге), что приводило к ожесточенной полемике среди консерваторов почти по всем вопросам. В салоне можно было дискутировать, высказывать взаимные претензии без огласки, вырабатывать общую политическую стратегию. В салонах могли встречаться государственные деятели, влиятельные журналисты, писатели, ученые, священнослужители, военные, которые вряд ли могли за пределами салонов вести общение. Все это и привело к долгой жизни политического, причем исключительно консервативного салона в России.

Как справедливо замечает автор, «состав салонов был разнообразным. Кружки посещали представители высшей бюрократии, военные, титулованная знать, интеллигенция, представители духовенства, активные политические деятели черносотенного направления. Различны мотивы их участия в работе салонов. Кто-то был искренне предан своим идеалам, кто-то с помощью заводимых в кружках связей пытался улучшить свое материальное положение или же продвинуться по службе. Даже по политическим убеждениям участники существенно отличались между собой. Среди них были как крайне правые (так называемые черносотенцы), так и умеренно правые, и даже сочувствовавшие октябристам».

К числу достоинств исследования Д. И. Стогова относится то, что автор затронул не только роль самих консервативных салонов, но и дал обстоятельный и объективный портрет деятелей, возглавлявших эти салоны. Действительно, десятилетиями возглавлять салоны, в которых встречались люди, нередко враждебно настроенные по отношению друг к другу, могут только незаурядные личности, обладающие особой харизмой.

Так, очень интересен портрет хозяина одного из салонов, публициста и писателя, князя В. П. Мещерского. В его салоне, который был своего рода «мозговым трестом» «партии порядка», постоянными посетителями были Ф. М. Достоевский (в течение года редактировавший журнал-газету «Гражданин» Мещерского), А. Н. Апухтин, Н. С. Лесков, К. П. Победоносцев, А. Н. Майков, Ф. И. Тютчев, Н. Н. Страхов, А. Ф. Писемский, М. О. Коялович, Т. И. Филиппов, Вас. И. Немирович-Данченко, Б. М. Маркевич и др. Несомненно, атмосфера салона отразилась на творчестве этих выдающихся деятелей культуры. Сам В. П. Мещерский оказывал серьезное влияние на политику правительства во многом благодаря тому, что, будучи человеком, не находящимся на государственной службе и потому никак не зависящим от бюрократических войн, дрязг и интриг, царивших в высших сферах империи, мог высказывать независимое мнение консерватора на происходящее. Думается, что книга Д. И. Стогова внесет вклад в историческую реабилитацию этого незаурядного консерватора.

Большой заслугой автора можно считать также то, что он вернул из исторического беспамятства личность и дела такого интересного человека, как генерал Е. В. Богданович. Про него можно вполне сказать, что Богданович был «слуга царю, отец солдатам». Один из создателей организации пожарного дела в России, разработчик планов строительства ряда железных дорог, в том числе и Транссиба, староста Исаакиевского собора, наконец, оригинальный публицист, Богданович вошел в историю как хозяин политического салона. Благодаря дневнику его жены, роль этого салона более или менее известна историкам. Но судьба и деятельность генерала Е. В. Богдановича остались как бы за скобками научных исследований. Д. И. Стогов, пожалуй, первым из современных историков дал научную оценку публицистике генерала и, самое главное, выявил причины и пределы его влияния при дворе.

И наконец, молодой ученый Д. И. Стогов дал объективную характеристику других, почти не известных салонов, таких, как салон графини С. С. Игнатьевой, кружок А. А. Римского-Корсакова, салоны Б. В. Штюрмера, графа С. Д. Шереметева, Н. Ф. Гейдена, П. А. Бадмаева, Н. Ф. Бурдукова, князя М. М. Андроникова, графини М. Э. Клейнмихель, Е. Г. Шварца и ряда других салонов и кружков.

Не будем касаться содержания монографии, поскольку лучше автора сказать невозможно. Отметим лишь то, Д. И. Стогов скрупулезно перебрал практически все доступные (и, что более существенно, также и недоступные большинству исследователей) источники. Автор проявил столь нехарактерную для современных российских историков высокую научную объективность, показав сильные и слабые стороны консерваторов.
Общий вывод: монографическое исследование Д. И. Стогова представляет собой большой вклад в отечественную науку. Это серьезная научная книга, посвященная острой научной проблеме. Она будет интересна не только историкам, но и политологам, социологам и всем, кто интересуется историей Отечества.

Лебедев Сергей Викторович, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Высшей школы народных искусств (института).