Сельский священник

Верхний Мост — село необычное по нынешним временам: есть в нем большая древняя церковь, и есть люди в селе. На площади возле храма вездесущая палатка торгует китайским товаром, мужчины на завалинке, женщины на велосипедах снуют туда — сюда с сумками на руле; школьники спешат в школу, самодовольные петухи кукарекают, безстрашно разгуливая по деревенским дорогам, уворачиваясь от тракторов и велосипедов, рядом бежит неунывающая Череха. Тепло, солнце, птицы поют, весна, благодать. Никольскую церковь на горочке видно со всех сторон, ее охватывает аккуратное кладбище, уютное, как все деревенские кладбища.

Рядом стоит старый бревенчатый дом священника отца Александра, батюшка выходит на крыльцо, и мы так на нем устраиваемся для разговора. С протоиреем Александром Ивановичем Михайловым мы уже встречались и публиковали интервью с ним, но батюшке оно не понравилось. Говорит, написали, что пулемет на голове нес, а нес на плечах…

Простите, батюшка, интервью написанное действительно мало похоже на разговор по душам со священником, где такие бывают глубины и высоты, что никакой Интернет этого повторить не сможет.

Отец Александр всегда откровенен и говорит прямо, любит цитировать Достоевского и Толстого. Было время, боролся с коммунистами, по — своему, по церковному — словом. Люди из КГБ — раньше частые гости в его домике, особенно в хрущевские времена, когда батюшку лишили регистрации после семнадцати заявлений — доносов. А без регистрации ты не священник, все документы отобраны, ты — никто. Приходилось скрываться по питерским знакомым, чтобы не попасть на Север, на поселение.

Как говорит отец Александр, спасло его то, что он был участником Великой Отечественной войны, и власть пощадила священника. «Они мне говорят, что ты тут путаешься с сорока старушками, иди к нам работать. Я им объясняю, что коммунизм и религия — несовместимые идеологии, но если вы меня переубедите, то пойду к вам работать. А для начала объясните мне, что такое материализм?»

Объяснили Вам, отец Александр?

Нет, не смогли.

А что такое материализм, батюшка?

Материализм — это, в первую очередь наука, которая отрицает сверхъестественное существование, бытие Бога. Понаписали столько томов Маркс, Ленин, Сталин, Капитал — а кому это все нужно? Так меня коммунисты и не переубедили, и вот более пятидесяти лет я в сане, а здесь в деревне уже сорок лет на одном приходе. Все дает Господь, дал мне вразумление, способности, силу: из неученого человека, сельского парнишки, который прошел много испытаний, стал священником. Ко мне приезжают много людей, которые обращаются за помощью, просят разрешить их семейные проблемы, личные, духовные, житейские.

А как разрешишь эти вопросы? Надо сначала найти Бога в самом себе, найти там правду. Кроме Бога, скажу вам, нет никого, кто разрешил бы наши вопросы. И только наша молитва помогает. Сам Толстой пишет, я в одной книжке у него прочитал: «Мы думаем, что жизнь — это игрушка для себя, будем делать все хорошо, и будем жить спокойно. Нет, это неверно. Надо бороться, надо падать, надо вставать, опять идти вперед и опять падать». Спокойствие души — это подлость души.

Он же был анафематствован Церковью, за что?

Гордость. Не надо бороться с тем, чего не знаешь. Он пишет много правдивого, он ищет Бога, он пытался понять смерть. Если духовно разобраться, он сам про себя пишет. Но никакие философские и умственные способности, данные от Бога дарования, не спасут, все равно попадешь туда, и там надо дать отчет. Бог не игрушка. От Бога никуда не уйдешь, никакие богатства, никакие знания, никакие таланты и достоинства не спасут, все равно к Богу надо идти. Если Бог есть, значит, есть смысл всему, что нас окружает. А если Бога нет, то и смысла никакого нету: зачем это солнце, которое светит, эта красота, что нас окружает, если все равно умру…

Батюшка, а для Вас как началась война?

На войну какого — то большого внимания не обратили, первый шок прошел, а мы, ребятишки, бегали, искали винтовки, баловались. Потом стали людей в Германию забирать, и кто-то в деревне, по несчастью, думаю, стали полицаями, пошли к немцам. Зачем брать винтовку и стрелять в своих — это же грех какой. Задумался об этом, тут уже партизаны появились, и мы их видели, как ночью мимо окна нашего проходили большими такими колоннами. Ушел и я в партизаны, мама благословила перед иконой Казанской Божией Матери, плакал. В 3 бригаде, где я служил, было четыре полка, а в полку было четыре отряда, в отряде три роты, а в роте три взвода, во взводе три отделения и т. д. В общем, каждый полк съедал корову.

А где коров — то брали батюшка?

От своих. От моей матери последнюю коровушку отобрали и съели. А я в партизанах, но война, и не обижаюсь, знаю, что такая реальность была. И внимания не обращал: взяли коровушку — пусть съели. Я от матери ушел в партизаны, когда мне было мне семнадцать лет, а пришел после демобилизации в двадцать пять. И ФЗУ было, связанное с военным делом, потом на флоте служил: с1944 года по 1951 год.

Семь лет.

Да, и никто не стрелялся у нас, как сейчас, и голодные, и холодные были, а все переносили.

Батюшка, а в чем дело, почему сейчас в армию никто не идет, и не стесняются. Вы считаете, правильно делают матери, что не пускают своих сыновей в армию служить?

Это бунт духа времени. Бунт. Приходит бунт, и человек не в силах владеть сам собой. А откуда пришло и ушло — этого человек не знает. Откуда у меня Великим постом было желание, когда мне каждый день хотелось плакать, а после сразу куда — то слезы делись. И теперь бы я рад заплакать, потому что в слезах есть какая — то лечебница, чудное неземное чувство, а слезы ушли… Да и не все люди до сих пор понимают, самое страшное и коварное, что случилось с нами в великом историческом смысле — это революция. Все оттуда: гибель нации, гибель народа сейчас идет. От диавола все идет, а диавол — бог зла, а Бог — Бог добра. Коммунизм загубил больше людей, чем Гитлер. Сталин и Гитлер — близнецы, они одинаковые.

Сколько людей Сталиным загублено, сколько церквей и монастырей уничтожено, при Хрущеве были закрыты последние церкви и монастыри, а мне пришлось служить при Хрущеве и Брежневе, при Сталине учился еще в семинарии, в Ленинграде. Школа моя, жизненная, была большая, порой и границ не припомнить. Говорит Достоевский, диавол борется с Богом, и поле битвы сердца людей. Всегда добро и зло враждуют и борются между собою, и часто бывает так, что зло побеждает добро, но конечная победа будет за правдой, потому что защитником правды является Сам Господь.

У нас произошла страшная катастрофа с этой революцией, и мы сейчас все пожинаем, и еще будут пожинать и другие государства в Европе и Азии. Вот в Откровении написано: «освободите четырех Ангелов, связанных при великой реки Ефрате, и освобождены были четыре Ангела, связанные при великой реке Ефрате, освобождены на час и день. Число конного войска тысяча тысяч, и брони на них железные, гиацинтовые и серные, из хвоста и изо рта выходил огонь, дым и сера; и от этих язв, выходящих из хвоста и рта, огня, дыма и серы погибла третья часть живущих на земле».

Так это Ирак и Иран сейчас?

Святая земля вся, и Иордания, и Турция. Четыре Ангела — четыре государства. По — моему, верховодят здесь американские деятели. Им — то не укажешь. А по Священному Писанию — третья часть — это как четыре с половиной России должны уничтожить от огня, дыма и серы. К этой войне надо готовиться.

Как?

Рано или поздно они ее развяжут. Атомные бомбы и ракеты, которые мы приумножаем, чтобы они были сильнее и крепче, это же не котлеты приготавливаются, чтобы их с картофелью жареной кушать. Они будут стрелять со временем, и приготавливаются ко «дню и часу». Я не пророк, точно сказать не могу. Но Откровение я читал еще во флоте, у меня было Евангелие маленькое, я его мог прятать, но многие знали, что я верующий и никто не касался меня, знали, что сильный, мог две гири по 32 килограмма поднять, физически был очень развит. В армии стал интересоваться всем тем, что не относится к плоти, а к событиям, чтобы понять глубже их суть. Помните, есть в Библии Иаков, который, обманув, получил благословение от Исаака, потом бежал от Лавана со своими женами и наложницами. И когда возвращался на родину, боялся Исава, своего брата, которого обманул, и всю ночь мучился, боялся, что Исав отомстит. Терзался и совестию, и страхом, наверное, и молитва была здесь необыкновенная. Но встреча была любезной. А перед светом, перед зарею, он увидел, что с ним кто — то борется. И тот, с кем он боролся, говорит: «Отпусти Меня, — а Иаков говорит: Не отпущу, пока ты не благословишь меня. И тогда незнакомец Иакову сказал: Отныне ты будешь называться не Иаков, а Израиль, потому что ты боролся с Богом, и ты будешь побеждать людей». Мне уже семьдесят девять лет, состарел совсем, а я еще ищу Бога, тоскую о Нем, печалюсь о нем. Я каждый день ищу Его и когда встречаю, когда чувствую, что встретился со мной Христос, тогда плачу и радуюсь, и молиться могу за людей и много могу людей любить — во мне есть сила. А если такой силы не будет — я только звук и все.

Мы с Вами, батюшка, как — то говорили о любви: обычно думаем, что каждый может любить?

Любовь она даром не дается. Только любовь соединяет и раскрепощает внутренность человеческого «я», и человек делается свободным, он все видит по — другому: и небо, и растения, и всех животных — все преобразуется, все имеет другие краски и понятия. Дух Святый ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными, все от Духа Божия делается. Внутренность человека принадлежит не земле, а небу. И Христос как сказал: Царство Божие не придет приметным образом, и не скажут: оно там, или там, а Царство Божие внутри вас есть.

Мы посланы в мир: идите и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто крестится и веру имеет, тот спасен будет, а кто не будет иметь веры, осужден будет. Надо человека любить, надо человека жалеть — это все же Россия. Нужно говорить про войну, что она была, и про коммунизм, или мы хотим, чтобы это все повторилось, снова произошло? Чтобы это опять отложилось на человеческой шкуре русского народа. Сама революция — это глобальная эпоха перекройки мирового морального и материального, перекройка всего. Мы доведем себя до такой дикости, когда у нас бог будет Плоть, страсти наши будут нашим богом, а любовь будет погасать и исчезать, мы одичаем, как дикие звери. Все это может быть, но я молюсь — молюсь, сколько есть сил.

Выживет Россия, батюшка?

С точки зрения религии, если Россия падет, она преобразится и может стать маяком для всего мира, а если развратимся, то, как нация, можем исчезнуть.

Отец Александр, а приход есть, народ в церковь ходит?

Прихожан мало. Параличом вчера певчую разбило, кто теперь петь будет? Бывает и свечку продать некому, кадило разжечь некому, плачевное состояние, а храм стоит. Был подорван безбожниками, хотели школу сделать, но ничего не получилось, только храм глыбами пробило, даже пол. Когда я стал здесь служить, крышу сам крыл, и хороший храм получился, служу уже на этом месте сорок лет. Большое дело. Привык, и родины у меня как будто нет. Но теперь многие умерли, многих похоронил сам, отпевал, мало осталось православных, но они любят меня, и я их люблю. Хоть и не заставить мне мужиков причащаться, а все же вижу, что и кланяются, приветствуют, в церковь не пошли, а поведение благоговейное.

С воскресения в семь утра у нас в храме утреня, помазание, исповедь и Божественная Литургия. К нам не приехать, автобусного маршрута нет. Но народа бывает полный храм, из Пскова приезжают. Я записочки с утра в алтаре прочитываю, пока никого нет, зажгу лампадочку, помяну всех, потом народ собирается, и Богослужение начинается. Бог поругаем не бывает, что человек посеет, то и пожнет. Говорю себе: не ошибайся, Александр Иванович, сорок лет прослужил. По первости, тяжело было, а сейчас рад, что крыльцы у меня разваливаются, нет ни телефона, ни электричества, ничего нет, ни машины, никаких богатств, у матушки ноги болят, помогаю ей, другой раз поплачем оба.

Мы идем с батюшкой в его церковь Николая Чудотворца. Священник открывает дверь, храм не один раз грабили, и внутреннюю дверь, сваренную из железного прута, разломали какими — то специальными кусачками, выломали Царские врата и унесли. Но батюшка уже поставил новые.

Храм большой, красивый, иконы таинственные, святые с образов смотрят пристально. В храме два престола — Святителя Николая и иконы Знамения Божией Матери. Не хотелось уходить…

http://www.pskov-eparhia.ellink.ru/browse/show_news_type.php?r_id=1668