 |
| Радонеж | Владимир Можегов | 18.05.2006 |
Наступает время консолидации. Самое трудное время, когда ради блага страны, требуется умение не только обвинять, но и слушать оппонента, когда от взаимных упреков, приходиться учиться приходить к согласию.
Когда воцарилась всеобщая смута и всё рушилось в бездну, легко было обвинять друг друга и даже делать на этом карьеру и политический капитал. Но сегодня, когда Россия вновь поднимается из обломков и встает в строй великих держав, становиться ясно, кто действительно желает блага своей стране, а кто видит лишь себя и свою частную правду, кто не мыслит себя без России, а кто не мыслит России без себя.
Но главная правда этого времени была в том, что, как справедливо говорил Достоевский «здесь каждый перед всеми за все виноват», и что в развале страны невиновных не оказалось.
В пылу борьбы многие забыли, что Бог зрит не на слова и убеждения, а на сердце человека. Сердце же нашего «советского человека, строителя коммунизма» оказалось полно самых низких вожделений и было подвергнуто атаке слишком сильных соблазнов. Но и вечная правда народа в который раз оказалась сильнее его грехов. И время это оказалось во многом промыслительно. Бог поколебал все основы государства (и человека) не для того, что бы погубить, но что бы явить неколебимое.
Много лжи и соблазнов проявилось и во всех «человеческих, слишком человеческих» идеологиях — и правых и левых.
Так, правота правых — сильное государство, родная нация, любимая родина — есть правда, все же относительная, и лишь тогда достигает подлинно христианских измерений, когда дополняется правилом: возлюби чужие народы, как свой собственный. А иначе, она легко вырождается в шовинизм.
В основе коммунизма лежит подлинно христианская идея всеобщего человеческого братства (почему он и оказался столь соблазнителен для русского народа), но отрицая главный духовный вектор человека, коммунизм в итоге отрицает самого человека, превращая его лишь в «винтик» системы.
Правда либералов — свободный человек в свободном мире — ставит в центр мира христианскую идею личности, но игнорируя ту общую культурную природу, из которой растет всякая личность и тот вечный идеал, к которому она призвана, приходит к отрицанию духовной основы человека. В итоге, та личность, во имя которой либерал провозглашал свою свободу, превращается в эгоистичную «индивидуальность», рабыню своих страстей, раздираемую противоречиями, непроницаемую для любви и легко деградирующую.
Однако, та правда личности, которую принес и утвердил на земле Христос, не имеет ничего общего с эгоизмом «индивидуала». Личность только тогда становиться личностью, когда она живет любовью, когда находит себя в другом — эту вечную правду Христианства трагически «упускает» либерализм.
Выходит, что в основе всех этих идеологий лежат христианские истины, лишь исковерканные помутненным человеческим сознанием и природой. В своих истинных векторах — индивидуализм, национализм и интернационализм — это лишь земные подмены подлинно христианских идей личности, народности и вселенскости, которые не разбегаются и не сталкиваются, но сходятся воедино, дополняя друг друга.
В последнем же обобщении, правды «консерватизма» и «либерализма» выражают две главные христианские идеи — общности и личности, которые находят последнее оправдание в правде Церкви и Христа. Причем, обе эти правды глубоко укоренены в русской природе, в началах русской жизни. И обе они с величайшей (быть может, невиданной в мире) силой отражены русскими гениями.
Так, в известной сегодня всему миру рублевской «Троице» дан образ всечеловеческого единства и надмирной милости, превозмогающей все земные противоречия и раздоры. А воплотивший Россию в поэтическом слове Пушкин стал образом подлинно всечеловеческой, примиряющей в себе целый мир личности… Поэтический космос Пушкина, основанный на свободе и «милости к падшим», послушный «Божему велению» — это подлинно русский, всечеловеческий, христианский космос.
В свое время П. Струве, выдвинувший фигуру Пушкина в качестве знамени русского зарубежья, назвал его либеральным консерватором, и тем сумел сплотить и правую и левую части эмиграции. «Певцом империи и свободы» называл Пушкина Г. Федотов. А Иван Ильин сказал о нем, как о «солнечном центре русской истории», имея в виду, что в Пушкине, как в точке золотого сечения сошлись и уравновесились все русские стремления и идеалы. Не мешало бы и нам сегодня, когда Россия подходит к исполнению своего исторического служения, вспомнить об этом данном нам Богом «солнечном центре», — центре нашего согласия и равновесия.
И еще о соблазнах. Всякая истинная национальная идея — во первых всемирна, во вторых — жертвенна, ибо она есть, прежде всего, идея служения. Так же жертвенна и всемирна подлинно имперская идея, суть которой в том, чтобы нести свет истинного просвещения другим народам, защищать их от внешней тьмы. Но во что могут превратиться самые благородные идеи, когда цель начинает оправдывать средства, а идеология начинает затмевать человека, показала в ХХ веке история гитлеровской и сталинской империй.
На очереди — испытание «либеральной идеи». И мы уже на опыте знаем, какому страшному извращению может быть подвергнута христианская идея свободной личности. Но значит и ответ этой, по сути своей нивилирующей личность идеологии должен быть адекватен. Ответ, который должен быть дан не из вчерашних и позавчерашних схем, но в условиях совершенно нового, глобального мира. Глобальный ответ всей мировой энтропии, уже не на уровне государства или империи, но объемлющей мир личности — вот подлинно творческая, подлинно христианская задача, которая стоит перед нами.
Ответ этот, конечно, уже дан историей. Он дан Христом и его великими святыми и самой русской культурой — Рублевым и Пушкиным. Последний великий русский святой, преподобный Силуан Афонский, подвигом жизни которого стала молитва за весь мир, говорил, что единственным критерием истины, критерием присутствия Духа Божия в человеке является любовь к врагам — всем людям, без исключения… И это, наверное, последнее измерение имперской, национальной и личной идеи в условиях глобального мира… Подлинно христианская идея всечеловека и Церкви и подлинно русская идея: «Я просто только говорю, что русская душа, что гений народа русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия… Ибо, что такое сила духа русской народности, как не стремление её в конечных целях своих ко всемирности и всечеловечности?», — говорил Достоевский в своей знаменитой «Пушкинской речи».
Конечно, одно дело идеал, другое — эмпирическая данность, земные реалии. Но не имея идеала, не обозначив цели, невозможно и шага сделать в верном направлении. Вся история России (ее святых, гениев, лучших ее людей) была стремлением к этому идеалу и все трагедии ее были вызваны отступлением от него.
Именно так, не через манифестацию национального превосходства и эгоизма, а через всемирное служение, через роль России, как хранительницы мировых традиций, как силы, удерживающей мир от распада — была заявлена наша идея на Х Всемирном русском народном соборе. На прошедшей недавно конференции «Дать душу Европе» Декларация собора «О правах и достоинстве личности» была поддержана и католическим миром. В прозвучавшем на днях Послании президента (которое аналитики справедливо называют переломным) объявлен курс на постороение сильной, независимой России, «главным» стратегическим словом в которой становиться «любовь». А сегодня на наших глазах свершается воссоединение русской Церкви, расколотой революцией и гражданской войной.
Мы видим, как через все соблазны и исторические трагедии, промысел Божий ведет Россию к ее всемирному служению. И при этом, Он не дает нам слишком много времени на раскачку. Ведь видим мы и другое, как одновременно с оформлением нашей идеи, происходит оформление единства совсем иного порядка. И слова, прозвучавшие в Послании президента о «волке, который кушает и никого не слушает», — отнюдь не только фигура речи. Так что пришло время всем нам, и правым и левым, и либералам и консерваторам, по мере сил, преодолевая свой эгоизм — и личный и имперский и национальный и конфессиональный — начинать объединяться для решения новых, больших, стоящих перед Россией, задач. Пришло время консолидации.
