 |
| Труд | Валерий Коновалов | 11.05.2006 |
Допрашивали его так. Восемь суток менялись следователи и не давали никакой передышки, ни малейшей возможности хоть чуть задремать. И каждый настойчиво предлагал одно и то же: подпиши! подпиши! подпиши!
Протокол допроса, который они передавали друг другу и подсовывали ему, был составлен заранее. В нем — их нелепые обвинения и его лживые показания. Они добивались, чтобы он оговорил не только себя самого, но и других арестованных. И надеялись, что вот-вот он сломается.
Сломался не он, а очередной следователь. Случилось это неожиданно.
Перед началом нового раунда допроса измученный епископ коротко помолился и вдруг перекрестил следователя. А того будто током ударило. Он подскочил на месте, затрясся, стал нелепо дергаться из стороны в сторону. А на губах выступила пена. Припадок?
Епископ еще раз помолился и попросил Господа, чтобы несчастному следователю не случилось какого вреда. И припадок прекратился так же внезапно, как начался.
Допрос епископа Виктора продолжился.
Его взаимоотношения с гонителями иногда оборачивались еще более неожиданно.
Когда епископа Виктора судили в Вятке, один из высокопоставленных судебных чиновников Александр Ельчугин так проникся речами священника во время процесса, что коренным образом пересмотрел свои жизненные позиции и стал тайным союзником подсудимого. Ельчугин навещал епископа в тюрьме, показывал ему секретные судебные документы и приказы ВЧК о репрессиях против Церкви, предупреждал о действиях властей. Когда епископ Виктор оказался на свободе, Ельчугин стал тайно помогать владыке в богослужебной практике. В следующий раз арестовали их вместе.
Очередным местом заключения епископа стал концлагерь на Соловках. Здесь было много и ученых, и литераторов, которые становились духовными детьми святителя. Один из них профессор Андреев вспоминал: «Владыка Виктор приходил к нам довольно часто вечерами, и мы подолгу беседовали по душам. Для отвода глаз начальства роты обычно мы инсценировали игру в домино за чашкой чая… В глубине леса, на расстоянии одной версты, была полянка, окруженная березами. Эту полянку мы называли „кафедральным собором“ нашей соловецкой катакомбной церкви, в честь Пресвятой Троицы. Куполом этого собора было небо, а стенами — березовый лес. Здесь изредка происходили наши тайные богослужения».
А писатель Олег Волков в своей книге рассказывал так: «Отец Виктор походил на великорусских крестьян со старинных иллюстраций. Простонародное, с крупными чертами лицо, кудловатая борода, окающий говор — пожалуй, и не догадаешься о его высоком сане. От народа же была и речь преосвященного — прямая, далекая свойственной духовенству мягкости выражений… Именно тогда я полнее всего ощутил и уразумел значение веры».
Наверное, трудно было увидеть в этом соловецком узнике и одного из блестящих богословов, широко эрудированного исследователя. Кандидатскую диссертацию он защищал по теме «Брак и безбрачие». Широкую популярность обрели его лекции «Психология „недовольных людей“ в произведениях М. Горького», вышедшие отдельной книгой. Он успешно служил в Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, выступал с яркими докладами на международных форумах.
Однако вера позволяла ему в любых условиях оставаться самим собой и находить внутреннюю гармонию. Перед самой смертью он писал:
«Наконец я нашел свой желанный покой
в непроходной глуши среди чащи лесной.
Веселится душа, нет мирской суеты,
не пойдешь ли со мной, друг мой милый и ты…
Нас молитвой святой вознесет до небес,
и архангельский хор к нам слетит в тихий лес.
В непроходной глуши мы воздвигнем собор,
огласится мольбой зеленеющий бор»
