 |
| Официальная страница Архиерейского Синода РПЦЗ | Священник Николай Савченко | 10.05.2006 |
Святая Церковь Христова все годы своего существования испытывала соблазны различных разделений. Некоторые из них становились расколами и ересями, так что от Церкви отпадали целые сообщества. Большинство отпадений от Церкви происходило под воздействием различных еретических учений. Бывали в истории и примеры отпадения от Церкви в виде расколов, то есть по вопросам не вероучительным, а каноническим или дисциплинарным. Таковы расколы новатианский, донатистский и т. п. В решениях Вселенских и Поместных Соборов эти раскольнические сообщества считались совершенно не принадлежащими к Телу Церкви. Но, кроме них, в истории можно найти множество примеров внутрицерковных разделений и примирений. И такие разделения существенно отличаются от случаев отпадения от Церкви. Ведь отпадение от Церкви — это когда еретики или раскольники отлучаются или сами откалываются, а внутрицерковное разделение — это когда разделяются православные. Внутрицерковные разделения — это когда обе стороны православны, обе — части Церкви, а разделяют их или козни лжеучителей, или насилие гражданской власти, или вопросы, допускающие примирение и врачевание. В истории едва ли можно найти время полного внутреннего спокойствия и мира. Внутрицерковные разделения имели место очень часто. Иногда это были разномыслия, а им и надлежит бывать, по слову апостола, а иногда и тяжелые многолетние смуты. Бывало, причиной становились лжеучители, так что православные погружались в споры о мерах или способах противостояния лжеучению. В иных случаях виновником раздоров становилась государственная власть, когда она навязывала Церкви свою волю, а внутрицерковное разделение оказывалось защитой Церкви от чуждого влияния.
В вопросе отношения к разделениям есть две крайности, отступающие от точного изложения Православной веры. Одна крайность утверждает, что все вообще разделения, в том числе ереси, секты и расколы — это разделения внутри Церкви Христовой. Понятие отпадения от Церкви Христовой чуждо этому мировоззрению. На этом основано лжеучение экуменизма, возникшее под влиянием протестантизма. Но есть и другая крайность, происходящая от влияния римо-католичества, когда утверждается, что в Церкви вообще не может быть никаких внутренних разделений, не может быть никаких соблазнов и никаких болезней. В эту крайность легко уклониться тем, кто в стремлении к единству Церкви или из неразумной ревности забывает, что враг рода человеческого всегда стремится нарушить покой Церкви Христовой и возбудить среди верующих смуты. Как говорится в послании св. патр. Тарасия римскому папе Адриану (это послание внесено в Деяния Седьмого Вселенского Собора), «древний злой враг диавол не переставал в разные времена разделять и расторгать основанную на основании апостол и пророк церковь». Но такие внутрицерковные разделения — не есть победа дьявола, но лишь свидетельство тяжелой борьбы с ним. Внутрицерковные разделения — это общая болезнь, а не чья-то смерть, и такая болезнь излечима.
О внутренних для Церкви разделениях в Деяниях Вселенских Соборов говорится, что Церковь «разделяется», «расторгается», «разрывается», «рассекается», возникает «средостение вражды» или «средостение ограды». Говорится также, что происходит «раскол в единстве Церкви». Во избежание таких внутренних разделений Церковь молится за каждой литургией «мир мирови Твоему даруй, Церкви, священником и всем людем Твоим» или «даруй святым Твоим Церквам в мире честне, здраве, долгоденствующе, право правяще слово Твоея истины». О таком же разделении св. Григорий Богослов говорит в «Слове о мире»: «честное Тело Христово начало разделяться и рассекаться, так что едва не расточишася кости наша при аде».
Случаи внутрицерковных смут и разделений обычно благоразумно скрываются во избежание соблазнов. Но некоторые из них следует привести, чтобы дать верующим пример как следует жить и поступать, не отчаиваясь в виду трудностей. Одни святые отцы претерпевали поношение и изгнание за свое миротворчество, другие искали твердой, прочной основы для единства и не всегда сразу находили ее, а иные по неведению и ошибались. Но самыми славными миротворцами становились те, кто поступал с наибольшим смирением и самоукорением и нес на себе главные трудности примирения. Самый большой подвиг становился уделом тех, кто приносил наибольшие личные жертвы и поступал в ущерб себе. На истинных миротворцев часто ополчались обе стороны, но иногда настоящими миротворцами становились те, кто не спешил с объединением, а больше всего был озабочен твердостью основы для единства. Но такие всегда были чужды духа непримиримости. Настоящие сторонники мира чаще всего были снисходительны к своим осторожным ближним и не спешили достичь мира через обличение осторожных. Тем более что и сама осторожность обычно проистекала от ревности. И наоборот, малейшими среди миротворцев становились те, кого заботили вопросы чужого подчинения или своего главенства, обладания имуществом или правами.
Разделения и примирения в Церкви ведут свое начало от самих праотцев и история их очень богата и разнообразна. Иаков имел сильное стремление к миру со своим братом Исавом, хотя тот ранее собирался убить его. Для примирения с братом он не пожалел богатых даров. Когда Иаков вернулся из изгнания, то братья примирились без споров о первородстве.
Праведный Иосиф не отомстил своим братьям в Египте, хотя те продали его в рабство. Заключая их в объятия, он даже не требовал от них покаяния за этот явный грех. И здесь радости примирения оказалось чуждым любое притязание на главенство.
Заметное разделение в Ветхозаветной Церкви возникло во время правления Иисуса Навина, когда колена Рувимово и Гадово и половина колена Манассиина, поселенные за Иорданом, соорудили себе подобие жертвенника. Священнок Писание свидетельствует, что все остальные колена собрались и решили идти на них войной и разорить всю заиорданскую землю за то, что те совершили раскол. Но Финеес, сын Елеазара священника, стал миротворцем. Он обратился к заиорданским жителям за разъяснением и те ответили с клятвой, что они и не думали совершать жертвоприношения на этом жертвеннике, и он предполагался лишь как подобие, чтобы удаленность главного жертвенника не стала причиной отчуждения жителей от веры в Единого Бога. Тогда и остальные одобрили такой поступок, как повествует об этом Священное Писание (Ис. Нав. 22, 30), и в Ветхозаветной Церкви воцарился мир.
Тяжелое внутреннее разделение возникло в ветхозаветном народе при судье Иеффае Галаадитянине. Колено Ефремово обвинило Иеффая в том, что он не позвал их на войну против Аммонитян и обещали сжечь его со всем его домом. Сначала Иеффай призывал к миру (Суд.12,3), но затем собрал всех жителей Галаадских и разбил своих обвинителей. Вражда между единоверными братьями стала такой сильной, что победители убивали на переправе через реку всех, кто своим наречием выдавал принадлежность к колену Ефремову. «И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи» (Суд. 12,6). Священное Писание говорит, что вскоре после этого народ еврейский онечестивился, и преданы были сыны Израилевы в руки Филистимлян на сорок лет.
Очень разрушительное разделение ветхозаветного народа произошло после избавления народа от филистимлян и смерти Самсона. Когда в Гиве, городе колена Вениаминова была убита жена левита, то все остальные колена ветхозаветного народа постановили требовать выдачи развращенных жителей Гивы на расправу. Однако колено Вениаминово в полном составе воспротивилось этому. Сыны Вениамина были не правы. Священное Писание говорит о том, что Сам Господь благословил все колена победить одно колено Вениаминово в бою, однако победители переступили благословение господне и настолько ожесточились, что принесли великое зло. Они убили мечем и сожгли огнем всех людей и все города Вениаминовы, так что из всего колена уцелело лишь шестьсот мужчин на скале Риммоне. Лишь после этого был объявлен мир. Весь народ с плачем обращался к Богу, сожалея и раскаиваясь, что целое колено оказалось искорененным. Все люди устроили жертвенник и приносили Богу мирные жертвы. Трудно даже представить, какая пропасть пролегла тогда посреди народа. Примирение было чрезвычайно трудным, и, быть может, для этого примирения, первым царем был поставлен от Бога Саул, происходивший именно из колена Вениаминова. Возможно, что таков был промысел Божий: царь из отверженного колена стал примирителем всего народа.
Новое разделение последовало в конце царствования Саула, когда он потерял благоволение Божье, а избранником Божьим стал св. пророк и псалмопевец Давид. Большинство народа полюбили Давида за его кротость, но некоторые из ложного послушания царю Саулу считали Давида изменником и стремились убить его. И одни и другие были верующие в Истинного Бога, но были разделены враждой между собой. В своем ожесточении Саул дошел до того, что за одно лишь предоставление крова Давиду приказал умертвить восемьдесят пять священников, а затем и уничтожить дотла вместе с женами и детьми их город Номву. Может показаться, что после убийства священников Саул уже был недостоин примирения, но кроткий Давид несмотря на это все равно называл Саула царем, считал себя его слугой и призывал к миру. Дважды у Давида была возможность поразить Саула, но он убежденно не воспользовался этим. Святой пророк и псалмопевец проявлял милость даже при том, что к Саулу священное Писание обращается словами «Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим» (1 Цар. 28, 17). Это значит, что пророк проявлял миролюбие даже к тому, кто назван врагом Божьим. И за такое миролюбие он прославляется. Разделение в народе продолжилось и после смерти Саула. Тогда большинство народа восстали против Давида и помазали на царство сына Саула Иевосфея. За Давида стояло лишь меньшинство. И хотя Иевосфей вел несправедливую кровавую войну против Давида, последний всегда стремился к миру и даже не считал Иевосфея врагом. А когда Иевосфей был коварно убит на постели своими приближенными, то Давид скорбел о нем и назвал его дословно «человеком невинным» (2 Цар. 4, 11), хотя, по мнению всех, именно этот человек был повинен в братоубийственной войне.
Много позже против Давида вновь поднялись все колена кроме колена Иудина. Они провозгласили царем его сына Авессалома и Давид вынужден был снова спасаться бегством. Много раз при чтении Псалтири мы слышим, как Давид взывает к Господу об избавлении его от преследования врагов. И вдвойне прискорбно, что этими врагами пророка оказываются не язычники, а его единоверные собратья, верующие в Бога Истинного. Во время войны с Авессаломом Давид тоже всегда проявлял миролюбие. Когда братоубийственное сражение было уже неизбежно, то он просил своих военачальников сделать все, чтобы сохранить жизнь Авессалому, а как только тот был поражен со всем войском и погиб, то Давид был повержен в скорбь и нисколько не радовался о своей победе. Истинной правдой звучат слова псалмопевца «долго жила душа моя с ненавидящими мира» (Пс. 119,6). Миролюбивый дух святого псалмопевца хорошо описывает следующий случай. Один из родственников Саула громко злословил Давида и бросал камни в него. Окружающие Давида просили его позволить казнить недоброжелателя. Но миролюбие царя и пророка было непоколебимым. Он остановил своих слуг такими словами: «пусть злословит, ибо Господь повелел ему; может быть, Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие» (2 Цар. 16, 11−12). Святой псалмопевец склонил к себе сердце всех врагов его тем, что, призывая к миру, называл их братьями своими, своей плотью и кровью, а начальнику вражеского войска Амессаю даже предложил стать начальником своего войска. Главному врагу предложить командовать своим войском — это настоящая святость. Только таким святым и жертвенным миролюбием Давиду удалось достичь примирения в народе.
Разделения в единоверном народе иногда напрямую касались и Ветхозаветной Церкви. Так, в конце царствования Давида часть народа провозгласила царем не наследника Соломона, а его старшего брата Адонию. Провозглашение Адонии царем состоялось при участии самого первосвященника Авиафара. Но это было нарушением воли царя Давида. Тогда по его повелению пророк Нафан и священник Садок помазали на царство Соломона. Возникшее разделение уврачевалось. Адония со своими приближенными был прощен, а первосвященником вместо Авиафара стал Садок. И здесь примирению содействовал дух любви, братолюбия и милосердия.
Но иногда разделения в единоверном народе происходили и по воле Божьей во избежание грехов и опасностей. О разделении такого рода говорит пророк Исаия: «делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю все это» (Ис. 45, 18) Так, еще до смерти Соломона пророк Ахия Силомлянин сказал будущему царю израильскому Иеровоаму: «так говорит Господь Бог Израилев: вот, Я исторгаю царство из руки Соломоновой и даю тебе десять колен, а одно колено останется за ним» (3 Цар 11, 31−32). Это было сделано для того, чтобы обезопасить часть ветхозаветного народа от языческих обычаев, но Соломон не понимал промысла Божия и желал убить Иеровоама как раскольника. Из-за этого вновь возникло разделение в народе. После смерти Соломона от его сына Ровоама отделились все колена кроме Иудина и Вениаминова, то есть большинство народа. Ровоам уже намеревался идти войной на единоверных своих братьев за раскольничество, но человек божий Самей получил от Бога пророчество: «так говорит Господь: не ходите и не начинайте войны с братьями вашими, сынами Израилевыми; возвратитесь каждый в дом свой, ибо от меня это было» (3 Цар. 12, 24). Это разделение произошло до отпадения Иеровоама в язычество. Примирение двух царств последовало уже после покаяния Ахава, царя Израильского и при Иосафате, царе Иудейском. Заслуга примирителя народа в Истине в этом случае по праву лежит на святом пророке Илии. В свою очередь о нетвердом мире изрек пророк Иеремия: «врачуют раны народа Моего легкомысленно, говоря: „мир! мир!“, а мира нет» (Иер. 6,14)
Когда Навуходоносор, царь Вавилонский пришел к Иерусалиму, то в среде народа тоже возникло разделение. Книга Иеремии свидетельствует, что когда пророк призывал Седекию, последнего царя Иудейского, сдаться Навуходоносору, то тот отказывался, ссылаясь на вражду к нему тех иудеев, кто уже прекратил сопротивление. (Иер. 38, 19) Сам Седекия верил в Истинного Бога, но не слушал обличительных слов пророка Иеремии. Должно быть, верующие в Бога были и среди покорившихся царю Вавилонскому, и среди тех, кто продолжал сопротивление. Об этом времени внутренней вражды говорит пророк: «Я наполню вином до опьянения всех жителей сей земли и царей, сидящих на престоле Давида, и священников, и пророков и всех жителей Иерусалима, и сокрушу их друг о друга» (Иер. 13, 13−15), и в другом месте говорит: «Ждем мира, и ничего доброго нет; ждем времени исцеления, и вот ужасы» (Иер. 14, 19). Видимо, примирение в народе наступило уже в плену вавилонском.
Разделения и смуты в народе случались не только во времена несчастные, но и в годы особых благословений от Господа. И далеко не всегда начинались разделения от поводов политических, но нередко — от чисто религиозных. Так, когда после пленения вавилонского народ приступил к строительству храма, то не все верующие в Истинного Бога были допущены к этому. Строители из колен Иудина и Вениаминова ссылались на повеление Кира Персидского и не допускали некоторых верующих. Обиженные со своей стороны увлекали народ и производили смуты, так что строительство было даже прекращено на два года, до воцарения Дария. (2 Езд. 5, 70) При этом те, кто не был допущен к строительству храма, по свидетельству Священного Писания, тоже поклонялись Богу и приносили Ему жертвы. (2 Езд. 5, 66).
Следующее по времени происшествия разделение напрямую касалось Церкви и даже прямо ее возглавления. В начале царствования Антиоха Епифана праведный первосвященник Ония был изгнан нечестивым Иасоном. Последний заплатил деньги Антиоху Епифану за назначение его первосвященником. Священное Писание называет Иасона словами «безбожник, а не первосвященник» (2 Мак. 4, 13). После Иасона таким же нечестием и через подкуп стал первосвященником Менелай. Нечестие первосвященников не нарушало благодатности таинств в храме, но вызывало справедливое возмущение в народе и разделение. Лжепервосвященник Менелай повелел убить изгнанного Онию и подавить народное выступление. Он, видимо, считал, что единства Церкви можно достичь подавлением. Тогда возникло разделение в народе и духовенстве. По свидетельству Иосифа Флавия в «Иудейской войне», одни искали помощи против своих единоверных братьев у Антиоха Епифана, а другие — у Птолемея Египетского. Сын убитого Онии, тоже по имени Ония, бежал в Египет, где с разрешения Птолемея построил второй храм с жертвенником, и в нем начались службы с полным соблюдением обрядов. Как раз перед этим Антиох Епифан захватил Иерусалим, превратил храм Иерусалимский в языческое капище и начал жестокое гонение на веру в Истинного Бога. Этим гонением были наказаны все, кто пытался опираться на Антиоха Епифана в своей вражде против единоверных братьев. Противная же сторона, искавшая поддержки против своих братьев в Египте, была наказана своим гонением при Птолемее Филопаторе. В 3-й Маккавейской книге повествуется, как Филопатор возненавидел народ еврейский в Египте и готовился уничтожить его весь до последнего младенца, если бы не произошедшее чудо. В те годы храм в Египте объединил вокруг себя всю эмиграцию. После освобождения Иерусалима Иудой Маккавеем и возобновления жертв в Иерусалимском храме египетский храм сохранился. Примирение с эмиграцией не помешало египетскому храму существовать и дальше. Он действовал и в дни земной жизни Спасителя. Из повествования Иосифа Флавия следует, что ветхозаветный народ на родине признавал эмигрантский египетский храм. В оправдание существования египетского храма приводились пророчества из Священного Писания.
Последнее значительное разделение внутри Ветхозаветной Церкви произошло при первосвященнике Гиркане, сыне Александра Ианная, правнуке Симона Маккавея и современнике Юлия Цезаря. Одна часть народа стояла за первосвященника, а вторая — за царя Аристовула, брата первосвященника. Вражда дошла до военных столкновений с большим кровопролитием. Тогда первосвященник призвал на помощь римлян. Римский полководец Помпей с большим войском взял приступом Иерусалим, и половина народа добровольно сражалась на стороне римлян против своих единоверцев. Другая же половина самоотверженно сопротивлялась римлянам, при этом горячо веруя в помощь Божию. Иосиф Флавий описывает, что когда римляне ворвались в Иерусалимский храм, то были поражены, что, несмотря на кровопролитие кругом, священники благоговейно совершали службы, нисколько не замечая окружающего и ни во что не ставя свою жизнь. Этот пример свидетельствует о глубокой вере духовенства, хотя при этом они были в разделении со своим первосвященником Гирканом. Вмешательство римлян только разожгло внутреннюю вражду. Первосвященник Гиркан был поставлен римлянами царем, однако часть народа отнеслась к пришествию римлян как к оккупации и сопротивлялась ему. Побежденные противники римлян бежали и продолжили свою борьбу под именем зилотов. Это произошло ровно за 100 лет до крестных страданий нашего Спасителя. Зилоты часто давали всему народу пример самоотверженности и бескомпромиссной верности своей вере, но они, в то же время, были в глубокой вражде к сторонникам римлян. Примирение тогда было делом невозможным. Народ и духовенство старались защитить зилотов и умиротворить всех, но Ирод был главным разжигателем вражды. По приказу Ирода все законные наследники престола были убиты или изгнаны. Царь и одновременно первосвященник Гиркан вместе с частью народа вынужден был уйти в эмиграцию в Парфию, где скрывался много лет. Большинство народа признавало царем изгнанного Гиркана, а не Ирода. Иосиф Флавий упоминает, что Ирод льстиво обращался в письмах к эмиграции и Гиркану, говоря им, что пришло время примирения. Эмигранты уговаривали Гиркана не верить Ироду, но тот по своей простодушности приехал к Ироду и был сразу казнен. Эмигранты-зилоты в Парфии не могли смириться и с тем, что в Иерусалиме Ирод начал по своей воле назначать, смещать и казнить первосвященников. Это было сильнейшим нарушением правил, но несмотря на неканоничность избрания первосвященников, жертвы в храме были благодатными. После смерти Ирода, по свидетельству Иосифа Флавия в «Иудейских древностях», первосвященников стал назначать Архелай, а последние пять первосвященников до Каиафы назначались римским прокуратором. Так что если кто-то скажет, что выбор первосвященника безбожниками привычен, то такому надо вспомнить про Каиафу. Разделение с зилотами не завершилось и во время земной жизни Спасителя.
При рождении Спасителя ангельская песнь возвестила всем, что на землю принесен истинный мир и Сам Бог многократно называется в Священном Писании Богом Мира. Мир есть один из плодов Св. Духа, его заповедал Христос ученикам словами «мир имейте между собою» (Мр. 9,50). И в последней Своей беседе с учениками Спаситель сказал: «мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Иоан. 14, 27). Конечно же, истинный мир сильно отличается от нетвердого мира, о котором сказано: «Я пришел принести не мир, но меч» (Мф. 10,34) или «Ибо когда будут говорить „мир и безопасность“, тогда внезапно постигнет их пагуба» (1 Фес. 5,3).
В Новозаветной Церкви соблазны разделений имели место с самого начала. Так, еще св. ап. Павел обращался в посланиях с увещанием к коринфским христианам с призывом уберегаться от разделений. Позже смута в Коринфской Церкви значительно усилилась. Для умиротворения христиан св. Климент Римский обратился с посланием «К коринфянам». Среди коринфян оказалось некоторое количество ненавистников мира, которые смущали и разделяли верующих. Видимо, умиротворение Церкви не могло быть достигнуто простым отлучением любителей смуты. Св. Климент обращается не к смутьянам, а к благоразумным христианам и призывает их не верить любителям смуты. Это означает, что разделение пустило глубокие корни.
Большой внутрицерковный спор возник по вопросу о праздновании Пасхи, когда римский папа Виктор объявил асийские церкви отлученными за празднование Пасхи в день 14 нисана. Евсевий Кесарийский так говорит об этом: «Не всем, однако, епископам пришлось это по душе; Виктора уговаривали подумать о мире, единении с ближними, любви». Из этих слов, следует, что часть епископов все-таки поддерживали Виктора в его стремлении к отлучению братьев. Но другие иерархи, и в первую очередь св. Ириней Лионский, горячо выступили против такого разделения. Церковь обе стороны разделения считала своими чадами. Благодаря миротворцам разделение в Церкви не углубилось, а окончательно празднование Пасхи было установлено на 1-м Вселенском Соборе.
В начале третьего века возникло разделение в Римской Церкви. Это произошло при папе Каллисте (217−222 гг.). Тогда от него отделилась часть паствы во главе со св. Ипполитом Римским. Отделившиеся не могли смириться с тем, что новый римский папа, в отличие от своих предшественников, допускал в священство двоебрачных и третьебрачных и принимал в общение всех ранее отлученных. Церковь ни одну из групп не посчитала раскольниками. Каллист считается римским папой, и на его стороне было большинство, а св. Ипполит почитаем за свою ревность и ученость, и его по прошествии времени стали называть епископом римского пригорода Остии. Профессор Болотов утверждает, что разделение продлилось до 235 г., когда обе части Римской Церкви примирились и избрали нового римского епископа Антероса. Однако если в этом случае обе части Церкви проявляли братолюбие, то через 16 лет, в 251 г., когда снова возникли подобные споры, одна из сторон уже не имела никакого стремления к миру. Тогда спор закончился новатианским расколом, и новатиане совершенно покинули Церковь.
Разделение возникло в Александрийской Церкви при св. Дионисии Александрийском. Эта смута имела повод политический. Тогда Египет откололся от Рима и провозгласил своего собственного императора. Часть верующих в Александрии поддержали его, а другие стояли за римского императора Галлиена. Евсевий Кесарийский в «Церковной истории» приводит выдержку из письма св. Дионисия по поводу этой внутрицерковной смуты. Из этого письма видно, что александрийский святитель изо всех сил старался примирить враждовавших, стоял над этой смутой и даже говорил, что из-за разделения он не может побеседовать с самим собой и посоветоваться с собственной душой. Святитель воспринимал это разделение как разделение своей собственной души. Эта смута прекратилась в 261 г. и благодаря святителю-миротворцу Церковь вышла с честью из испытания и перед лицом верующих и даже перед лицом римской власти.
Святитель Дионисий Александрийский проявил свое миротворчество и в спорах о крещении еретиков. Тогда епископ римский Стефан заявил о своем разрыве со всеми церквами Африки и многими восточными церквами за то, что они под водительством св. Киприана Карфагенского перекрещивали всех еретиков и даже раскольников. Стефан Римский также почитается Церковью во святых (память 2/15 августа). Св. Дионисий вел примирительную переписку не только с самим римским епископом, но и с несколькими римскими пресвитерами, стремясь и через них мирно повлиять на всех. И его усилия увенчались успехом. При римском епископе Ксисте в 257 или 258 гг. церковное общение было восстановлено, а при следующем епископе римском Дионисии внутрицерковный спор утих, и в церквах настал мир. И Карфагенская и Римская церкви остались при своих прежних обычаях, «мняще сие мудрствование свое вольное быти, противного же не вменяху в ересь», как говорится об этом у Барония в церковно-славянском переводе. К сожалению, не все в Африканских церквах имели мирный дух. Некоторые неразумные последователи св. Киприана позже составили ядро раскола донатистов и совершенно откололись от Церкви.
Большие внутренние смуты постигли Церковь перед гонением Диоклетиана. В то время весомым было мнение, что само диоклетианово гонение постигло христиан за внутрицерковные раздоры. Такое мнение излагает Евсевий Кесарийский в «Церковной истории». Он следующими словами описывает эти события: «… мы стали завидовать друг другу, осыпать друг друга оскорблениями и только что, при случае, не хвататься за оружие; предстоятели Церквей — ломать друг о друга словесные копья, миряне восставать на мирян… творили мы зло за злом, а наши мнимые пастыри, отбросив заповедь благочестия, со всем пылом и неистовством ввязывались в ссоры друг с другом, умножали только одно — зависть, взаимную вражду и ненависть, раздоры и угрозы, к власти стремились так же жадно, как и к тирании тираны» (Книга 8, глава 1). Евсевий Кесарийский замечает об этом с нежеланием и кратко, но в его повествовании внутрицерковная вражда стала единственной духовной причиной гонения.
Одним из самых известных внутрицерковных разделений стало разделение в Антиохии во второй половине IV века. Тогда в Антиохии возникли сразу две группы православных, разделенных между собой. Евстафиан поддерживал св. Афанасий Александрийский, а также римский епископ и весь запад, а св. Мелетия поддерживали восточные отцы. Примирительные усилия начались немедленно. На соборе 378 г. было решено, по свидетельству Барония, что оба архиерея управляют каждый своей паствой, а после кончины одного происходит объединение. Но стороны не были готовы к этому. Св. Мелетий отошел ко Господу в 381 г. после Второго Вселенского Собора. Бароний упоминает, что после кончины св. Мелетия некоторые «мудрейшие и старейшие», и в их числе св. Григорий Назианзен, призывали не назначать нового епископа. Однако на место св. Мелетия был поставлен Флавиан, и разделение продолжилось. Для многих это означало нарушение прежних договоренностей и поэтому вызвало смущение. Так, например, римская Церковь не признала избрание Флавиана и поддерживала епископа Павлина. Когда вскоре в 382 г. умер епископ Павлин, то на его место был избран и поставлен епископом Евагрий. Теперь другая сторона нарушила прежние договоренности, и все восточные епископы были против этого. Но при этом избрание Евагрия произошло с ведома Римской Церкви, о чем свидетельствует Бароний. Он говорит, что Евагрий был избран «соизволящу епископу римску». Сам Евагрий жил недолго и почил примерно в 384 г. Тогда было решено не поставлять епископа на его место, но разделение все еще продолжалось и евстафиане остались без епископа. Одновременно с этим епископа Флавиана по-прежнему не признавали на западе и в 391 г. его пытались вызвать на суд собора западной церкви. В историях Сократа и Созомена мелетиане даже называются раскольниками, но такое наименование — лишь плод смуты. На самом деле Церковь никого не считала раскольниками. Это внутрицерковное разделение отражается в трудах св. Иоанна Златоуста. В 380-е годы св. отец был пресвитером в Антиохии и был на стороне св. Мелетия и Флавиана. Как св. Иоанн относился к этому разделению, в которое сам был вовлечен? После 387 г. им было написано толкование на послание св. апостола Павла к Ефесянам. В 11-м нравоучении этого толкования св. Иоанн прямо говорит о евстафианах. «Ужели вы считаете достаточным то, что их называют православными, тогда-как у них оскудела и погибла благодать хиротонии? Что же пользы во всем прочем, если у них не соблюдена последняя? Надобно одинаково стоять как за веру, так и за благодать священства». Под словами «погибла благодать хиротонии» Златоуст здесь понимает прекращение епископства у евстафиан. Но все равно здесь мы слышим достаточно резкие слова обличения, так что даже можно подумать, что св. Иоанн не считает евстафиан православными. Однако такая мысль обманчива, и она исчезает после прочтения его следующих слов. Св. Златоуст вдруг добавляет: «мы готовы уступить свою власть, кому вы хотите; только пусть будет церковь едина». Из 11-го нравоучения становится ясно, что в годы самого глубокого разделения в Антиохии св. Иоанн хотя и обличал противную сторону, но ради мира и единства церкви даже готов был уступить свою духовную власть в пользу противоположной стороны. Не каждый может укорять противоположную сторону и тут же давать согласие подчиниться обличаемым ради мира. Наверное, именно такой подход и позволил со временем примирить две ветви Церкви. Блаженный Феодорит Кирский ставит в похвалу и заслугу епископу Антиохийскому Александру, что он сумел своей кротостью окончательно примирить православных. В книге 7 «Церковной истории» Феодорита говорится, что епископ Александр сам пришел в церковь евстафиан для окончательного примирения, а вся площадь была покрыта народным морем, так как все приветствовали конец разделения.
Св. Иоанн Златоуст был настолько предан церковному миру, что ради этого мира претерпел гонения и саму смерть. Хотя он был несправедливо судим на соборе в Дубе Халкидонском, но по отношению к своим гонителям проявлял миролюбие. Неоднократно он сдерживал преданный ему народ от бунта, а, покидая Константинополь, просил всех подчиниться новому архиерею и своему гонителю. В последних своих словах Св. Иоанн даже просил прежних жертвователей отныне с той же ревностью давать свои деньги его гонителям. Это есть несомненное и сильнейшее проявление миролюбия. Из-за несправедливости в отношении св. Иоанна Златоуста возникло разделение в Церкви. Весь Запад разорвал общение с Востоком, и разрыв продолжался до тех пор, пока Златоуст не был посмертно оправдан. Народ в Константинополе избегал ходить в те церкви, где не поминалось его имя. Нет никаких сомнений, что и одна, и другая сторона в этом споре были православными. Проф. Карташев в книге «Вселенские Соборы» упоминает, что окончательное примирение со сторонниками Златоуста произошло в 438 году, при архиепископе Прокле, после торжественного перенесения мощей святого. Это означает, что разделение продолжалось больше 30 лет. Хотя все Поместные Церкви уже были в общении, и уже прошел Третий Вселенский Собор, и имя св. Иоанна Златоуста давно было в диптихах, но, по всей видимости, самые ревностные сторонники св. отца не верили в искренность перемены в прежних гонителях. Видимо, на них неспособны были повлиять простые логические аргументы об их «изолированности». Проф. Карташев упоминает, что архиепископ Прокл намеренно просил разрешение царской власти на перенесение мощей святого для примирения в народе.
При жизни св. Иоанна Златоуста произошло еще одно внутрицерковное разделение. Св. Епифаний Кипрский потребовал от св. Иоанна анафематствовать Оригена, а когда тот отказался, то возникло новое разделение между Кипрской и Константинопольской кафедрами. По той же причине Кипрская Церковь оказалась в недолгом разделении и с Иерусалимской Церковью. Много позже, на Пятом Вселенском Соборе, труды Оригена были анафематствованы. Таким образом, хотя разделение и было вызвано вероучительными вопросами, и Кипрская Церковь как бы предвидела будущее, но противную сторону никто сейчас не осуждает за почтение к Оригену. Это означает, что истинное миролюбие иногда даже покрывает формальную неправоту.
Св. Григорий Богослов также был вовлечен в одно внутрицерковное разделение и принял участие в примирении. Его отец, св. Григорий Назианзен, подписал соборный документ, неверно излагавший исповедание веры. В ответ часть монашествующих отделилась от своего архиерея. Отделившиеся были ревнителями Никейского Собора. Оба святых Григория терпеливо трудились для восстановления единомыслия. От них не слышно было угроз или анафем отделившимся ревнителям. Ревнители со своей стороны также были трезвы и умерены в своих суждениях. В своем «Слове о мире» св. Григорий нигде не упрекает отделившихся и, даже наоборот, отмечает, что разделенные больше защищали противную сторону перед внешними, чем спорили с ними. В том же «Слове о мире» можно найти даже свидетельство, что некоторые отделившиеся ревнители-монахи были рукоположены сочувствующими им епископами. Значит, были и архиереи-ревнители в этом разделении. Как было относиться св. Григорию к тем пресвитерам, кто был рукоположен противной стороной на «чужой», так сказать, канонической территории? Конечно же, св. Григорий относился к ним совершенно без всякой вражды и как к братьям. Вот какими словами св. Григорий говорит об этом. «Тех, которые были поставлены главами отделившихся, как поставленных ради благочестия и в пособие страждущему Православию, мы приняли с любовью и обходились не как с врагами, но как с братьями, обнялись с теми, которые возмутились против нас не на долго за отеческое наследие, впрочем, возмутились братски, а не злонамеренно. Вражду их мы не похвалили, но ревность одобрили: ибо несогласие за благочестие гораздо лучше согласия по какой-нибудь страсти». Такой духовный подход становится напоминанием всем, кто готов внутрицерковные смуты поставить превыше всего и все свои силы направлять на споры. Но с другой стороны, это и напоминание всем, кто думает достигать единства насилием и обвинением противной стороны. Действительно, несогласие за благочестие — это сильнейшее оружие Церкви против лжеучений, насилия гражданской власти или нравственных прегрешений. Несогласие за благочестие имеет большое врачующее действие, но оно должно быть сопряжено с миролюбием и смирением. Сам св. Григорий показывает в «Слове о мире» свое смирение в следующих словах: «Из сильной любви к Богу и ко Христу мы разделили Христа; из-за Истины стали лгать друг на друга; ради Любви поучались ненависти». Смирение св. Григория становится даже сильнейшим самоуничижением в следующих фразах из того же слова: «лукавый, раздравши нераздираемый, неразделимый и весь тканный хитон, присвоил его весь себе, успев чрез нас сделать то, чего не мог сделать чрез распинателей Христовых». Из этих слов видно, что святой отец в стремлении к примирению уничижал себя до последнего и сравнил себя даже с распинателями христовыми. Это случилось из-за того, что он считал себя причастным вине за разделение. Не следует ли и каждому православному считать себя виновником внутрицерковных разделений на примере св. Григория? Одним — за попустительство греху, а другим — за неразумно-суровое обличение.
Св. Василий Великий также не остался без укоров со стороны ревнителей. Из желания примирения немощных он иногда умалчивал в проповедях о Божестве Св. Духа. Это вызывало споры и возмущения твердых ревнителей Никейского Собора. Некоторые даже отделялись от общения с ним и находили опору себе в Западной Церкви. В письме «К италийским и галльским епископам» от 372 года вместе с 32 архиереями, и в том числе со св. Григорием Богословом и св. Мелетием Антиохийским, св. Василий сообщает, что кроме притеснений от ариан большим бедствием для Церкви стала смута среди православных. Письмо дословно говорит, что разделения среди православных довели Церковь «до крайнего изнеможения». Однако истории неизвестны никакие притеснения ревнителей со стороны св. Василия. Он никого из ревнителей не называл раскольниками и лишь скорбел о разделениях в Церкви и многократно писал примирительные письма римскому епископу. Однако, будучи миролюбивым по отношению к ревнителям, он был бескомпромиссно тверд против лжеучений и ересей.
Св. Афанасий Великий претерпел много земных несчастий не только от ариан, но и от своих собратьев православных. Ариане хитростью разжигали недовольство среди православных против св. Афанасия, так что весь Антиохийский Поместный Собор был в разделении с ним. Сам св. Афанасий так и не увидел в земной жизни примирения со своими несправедливыми судьями. Деяния Антиохийского Поместного Собора включены в Книгу Правил, а ответственность за гонение на св. отца по справедливости лежит на арианах, а не на обманутых ими православных.
Св. Кирилл Александрийский тоже прославляется Церковью за свое стремление к миру. После Третьего Вселенского Собора вся Антиохийская Церковь оказалась в отделении. В деяниях Третьего Вселенского Собора есть однозначное осуждение Собора Антиохийской Церкви за несогласие с низложением Нестория. Однако св. Кирилл понимал, что большинство антиохийских отцов православны и их действия не могут стоить разделения. Поэтому св. Кирилл предпринял миротворческую переписку с Антиохийским архиепископом Иоанном. Эта переписка увенчалась успехом, и мир был восстановлен, а упорные последователи Нестория окончательно разорвали с Церковью. С антиохийской стороны миротворцем стал блаженный Феодорит Кирский, который составил примирительное исповедание веры. В своих миротворческих усилиях св. Кирилл Александрийский даже допустил дерзновение. Он заявил о примирении не опросив всех отцов-участников Третьего Вселенского Собора. И такое дерзновение св. отца было всеми признано. Из этого примера видно, что когда вера исповедуется православно, то следует больше стремиться к миру и единству, чем измерять несомненный грех противной стороны и требовать покаяния.
Однако, иногда Господь не только не благословляет примирение, но даже поддерживает разобщенность ради исправления греха. Это касается не только ереси, но даже обычных внутрицерковных разделений. Такой случай описывается в «Священной истории» Сульпиция Севера (Книга 2-я, глава 46). Тогда, в конце IV века, некоторые галльские и испанские епископы настояли, чтобы гражданская власть казнила сектантов. Но св. Мартин Турский резко выступил против зарождающейся инквизиции и прекратил церковное общение со сторонниками казни. Царь приложил очень большие усилия, чтобы уговорить Мартина примириться с остальными епископами. Можно предполагать, что царь был искренен в своем желании мира. Однажды св. Мартин даже дал согласие на примирение, но затем признал это ошибкой и вновь отделился. Сульпиций Север повествует, что св. Мартину было видение ангела со словами одобрения его действий. Однако, за то, что он допустил хотя и краткое, но ложное примирение, от св. Мартина была отнята прежняя сила исцеления больных. После этого святой отец прожил еще 16 лет и не участвовал в собраниях епископов или синодах. Разумеется, что сам св. отец и остальные епископы были православными. Этот случай говорит о том, что когда грех мешает единству, то нельзя закрывать глаза на грех и лучше отложить объединение на неподготовленной основе ради будущего великого, славного и прочного мира. Вина за продолжающееся разделение в этом случае лежит на немногих виновниках греха, а не на разделенном этим грехом множестве православных.
Мир и внутрицерковное единство всегда объединяет в себе не только живущих на земле, но и Церковь Небесную. И если вводится искажение в вере, то оно отделяет виновников нововведения от всей Церкви Небесной. И не может быть иного истинного примирения без возвращения к подлинному исповеданию, то есть без примирения с Церковью Небесной, а все другие примирительные усилия оказываются ложными и порождают лишь новые смуты. Когда ради мнимого церковного мира многие пытались забыть и отменить Четвертый Вселенский Собор, то этот компромисс лишь породил новые разделения. Сторонники ложного примирения с монофизитами, т. е. сторонники «Энотикона» однозначно осуждались Церковью, однако в те годы были разделения и среди православных. Так, при патриархах Константинопольских святых Евфимии и Македонии многие оказались в разделении со своими архиереями. В «Церковной Истории» Евагрия Схоластика (Книга 3, глава 31) говорится, что партиарх Македоний составил исповедание, где была правильно изложена православная вера, однако умалчивалось о Четвертом Вселенском Соборе. Патриарх таким путем пытался уврачевать среди своей паствы склонность к монофизитству. Однако для православных ревнителей это было недопустимо. Тогда монастыри в окрестностях Константинополя отделились от патриарха. Евагрий Схоластик упоминает об этом кратко, а профессор Болотов в труде «Лекции по истории Древней Церкви» уточняет, что в те годы почти в каждом городе были православные ревнители, которые не находились в общении со своими епископами, а считали себя единомышленниками римского епископа за его твердость в отстаивании Четвертого Вселенского Собора. Профессор Болотов приводит свидетельства, что когда посланцы римского епископа приезжали в восточные города, то они останавливались у ревнителей, а самих восточных архиереев избегали. Видимо, никакие слова о канонической территории и зарубежном вмешательстве не могли сами по себе примирить Церковь. При этом сами патриархи Евфимий и Македоний сразу стали почитаться и почитаются во святых. Это разделение закончилось в 519 году примирением и с Римской Церковью и с ревнителями. Поначалу Римская Церковь потребовала исключить патриархов Евфимия и Македония из диптихов за их компромиссы. Однако Константинопольская Церковь решила, что эти патриархи были православны и внутрицерковное разделение не было ничьим отпадением в ересь как не было и ничьим раскольничеством.
Следующее по времени внутрицерковное разделение произошло во время и после Пятого Вселенского Собора из-за спора о «Трех главах». Большинство противников осуждения «Трех глав» были православны. Собор с пониманием отнесся к ним и не судил самих защитников «Трех глав». Этот спор привел даже к временному разрыву между Римом и Константинополем. После их примирения и одобрения Римом Пятого Вселенского Собора возникла смута в Западной Церкви. Большинству на Западе казалось, что Пятый Вселенский Собор допустил уступку монофизитству. Из-за этого все церкви в Африке, Испании, Галлии и Северной Италии оказались в разделении с Римом и Константинополем. На соборах епископы этих земель сурово обвиняли Римского епископа за осуждение «Трех глав» и называли его неправославным. Конечно же, они были не правы, однако, римские епископы сразу начали примирительные усилия. Многие годы Римские епископы один за другим обращались к противникам с умиротворяющими посланиями. И в Риме и в Константинополе поступали мудро и не осуждали неразумных. Особенные примирительные усилия прилагал римский папа св. Григорий Великий. У проф. Болотова есть упоминание, что св. Григорий Великий не считал защитников «Трех глав» отпавшими от Церкви и поддерживал общение с теми, кто желал этого. В его глазах их действия не могли оправдать суровости в отношении к ним. Ради мира в Истине св. Григорий даже допускал умолчания о Пятом Вселенском Соборе. Окончательное примирение произошло сразу после Шестого Вселенского Собора. Свидетельством о том, что противники осуждения «Трех глав» считались православными является житие св. муч. Ерминингельда. Церковь, где подвизался святой мученик, тогда была против осуждения «Трех глав» и находилась в разделении с Римом.
Сразу после Седьмого Вселенского Собора возникло разногласие в Церкви по поводу признания священного сана за теми, кто был рукоположен за деньги. Св. Феодор Студит в письме «К Арсению, сыну» упоминает, что св. патриарх Тарасий допустил таких до священнослужения после епитимии, но это вызвало большое недовольство среди монашествующих.
В 796 году в Константинополе возникло церковное разделение, вызванное незаконным венчанием императора Константина, когда он заточил в монастырь свою жену и приказал венчать себя на другой. Патриарх Тарасий не признал это венчание, но поначалу не запретил совершителя этого беззакония. В письме «К Симеону, монаху» преп. Феодор говорит, что он сам и многие монашествующие разорвали за это общение с патриархом Тарасием и были сосланы гражданской властью в ссылку. Но патриарх стремился к встрече для умиротворения спора. В письме св. Феодора «К Никифору патриарху» он кратко описывает тяжелую беседу монашествующих со своим предстоятелем. Беседа началась резкими обличительными словами св. Феодора: «Да не будет нам части с тобой ни в сем веке, ни в будущем; потому что ты без различия допускаешь прелюбодея иметь общение с твоей святостью». В ответ на эти сильные обличительные слова св. Тарасий не разгневался, но, наоборот, начал уговаривать монашествующих и заверять их в своей верности нравственному учению Церкви. В письме «К Симеону, монаху» преп. Феодор сообщает, что патриарх даже одобрил действия монашествующих. Мудростью св. Тарасия мир сразу был восстановлен, а совершитель беззаконного венчания был запрещен в священнослужении. Однако, через девять лет, в 806 году, при следующем патриархе Никифоре под давлением государственной власти беззаконник был снова разрешен и стал священником великой церкви. Преп. Феодор со своими единомышленниками поначалу убеждал нового патриарха исправить ошибку. Когда же это не удалось, то разделение возобновилось. В письме «К Афанасию, сыну» св. Феодор описывает, как за твердость против прелюбодейного брака он и другие игумены с монашествующими и два епископа были низложены и отправлены в ссылку. Сам св. Феодор Студит был при этом анафематствован на архиерейском соборе. Хотя открыто св. Феодора поддержали очень немногие, но велико было сочувствие его страданиям за правду. В 811 году состоялось примирение. Священник, совершивший беззаконный брак был снова запрещен, а св. Феодор написал письмо всем своим единомышленникам, где призывал их признать патриарха. Примирение святого патриарха Никифора со св. Феодором Студитом оказалось чрезвычайно прочным. Когда в 815 году по приказу царя вновь началось иконоборческое гонение, то самыми верными единомышленниками изгнанного патриарха Никифора стали ученики св. Феодора, то есть прежние противники. Преп. Феодор писал патриарху преисполненные братских чувств письма, а когда им удалось встретиться после нескольких лет изгнания, то бывшие противники рыдали от радости встречи. Оба бывших противника закончили свою жизнь в изгнании как исповедники и канонизированы Церковью. Но примирение всех их сторонников было не очень простым делом. В письме св. Феодора Студита «К Антонию игумену монастыря святого Петра, и находящимся с ним» от 811 года он обращается к тем своим ученикам, кто продолжает испытывать на себе гонение, несмотря на происходящее примирение. Св. Феодор убеждает их войти в общение с патриархом и епископами и говорит, что в противном случае «мы не одержим победы, но, может быть, излишне стремясь к справедливости, потеряем и то благо, которого достигли прежними трудами». В этом же письме он уверяет своих ревнителей, что они гонимы за правду, и что через отношение к ним открывается, кто из архиереев — истинные пастыри, а кто — чуждые епископы. Из этого письма св. Федора видно, что его примирению не помешало гонение со стороны «чуждых епископов», но при этом он относился с пониманием к сдержанности и осторожности тех своих единомышленников, кто не спешил с воссоединением. В письме, убеждающем воссоединиться с патриархом, нет никакого приказа или насилия, но есть много братолюбия и понимания своих братьев.
Вскоре после торжества православия над иконоборчеством возникло новое разделение внутри Церкви. Во главе каждой из сторон стояли канонизированные Церковью патриархи Игнатий и Фотий. В кратком житии св. патр. Игнатия сказано, что он был низложен под давлением царской власти за обличение беззаконий кесаря Варды. Епископы избрали в патриархи Фотия, однако такое вмешательство царской власти вызвало большое возмущение среди монашества. Проф. Лебедев указывает, что патриарха Фотия не признали несколько главных монастырей и 5 митрополитов. Уходящий патриарх Игнатий запретил священнослужение всем, кто признает это беззаконное смещение. Однако, новоизбранный патриарх Фотий не был вольным сторонником удаления своего предшественника. Его заставили принять патриаршество. В случившемся разделении большинство было на стороне патриарха Фотия, однако противная сторона имела сильнейшую опору в монашестве. Кроме патр. Игнатия одним из главных противников патр. Фотия был Николай, игумен Студийский и ученик св. Феодора Студита, канонизированный Церковью (память 4/17 февраля). В 867 г. патр. Фотий был после государственного переворота низложен и на патриарший престол вернулся патриарх Игнатий. Большинство противников были низложены. При этом низложенный патриарх Фотий смиренно прекратил служение и терпеливо ждал справедливости и примирения. Его терпение в перенесении собственного низложения расположили к нему сердца большинства народа и духовенства, и поэтому перед смертью патр. Игнатия были сделаны большие шаги к примирению. Когда после смерти патр. Игнатия патр. Фотий вновь занял престол, то разделение постепенно завершилось миром. Церковь ни одну из сторон не посчитала раскольниками, но почитает во святых и тех и других. Оба первосвятителя почитаются каждый за свою добродетель, и каждый — за свое проявление ревности, а их ошибки — это ошибки, в значительной степени, невольные.
В начале X века Константинопольская Церковь перенесла еще одно внутреннее разделение, когда император Лев Мудрый вступил в четвертый брак после смерти трех своих жен, а патриарх Николай Мистик отказался его признать. Тогда патриарх Николай был низложен, и на его место был избран Евфимий, а римский папа утвердил четвертый брак. Возникло большое разделение в Церкви с длительными смутами. Сторонники патриарха Евфимия ссылались на правила Западной Церкви, позволявшие четвертый брак в случае смерти предыдущих жен. В свою очередь сторонники патриарха Николая указывали на прямое запрещение четвертого брака правилами Восточной Церкви. Разделение продолжилось и в то время, когда патриарх Евфимий был низложен, а на его место был снова возвращен патриарх Николай Мистик. Проф. Лебедев в книге «Очерки внутренней истории византийско-восточной Церкви в IX, X и XI веках» стоит в значительной мере на стороне николаитов. В одном месте он даже называет евфимитов отступниками, однако было бы ошибкой считать раскольниками любую из партий. В «Томосе единения», изданном примирительным собором в 920 г., нигде нельзя увидеть, что речь идет о принятии раскольников. Этот томос вошел в полное издание славянской Кормчей. В нем говорится только об умиротворении внутрицерковных споров и им отныне запрещается признавать четвертый брак. Кроме того, в житии св. Василия Нового можно увидеть прямые и убедительные порицания патриарха Николая в начальный период его патриаршества и, наоборот, поддержку тех, кто принадлежал к противной ему партии. До и после собора 920 года патриарх Николай обращался к своим противникам в письмах с большим братолюбием. Он предлагал им ради мира оставить патриаршество и сдерживал своих неразумных сторонников-гонителей. Внутреннее отношение патриарха Николая к миру хорошо выражаются в следующей выдержке из его письма (его приводит в своем труде проф. Лебедев): «Я нахожусь в крайнем недоумении и как в непроходимом море ношусь между теми и другими, устремляя свой взор единственно к Божественному Промышлению и управлению, так как всякое человеческое искусство бессильно. Оставить своих и перейти к противникам было бы странно и безрассудно, а нежелание отделившихся повиноваться нашему слову против воли нашей удерживает от соединения с ними». Из этих слов следует, что патриарх ради мира даже допускал мысль о своем переходе к противникам. Даже после того, как часть евфимитов после собора 920 года отказалась от примирения, патриарх Николай, а затем и его последователи, проявляли к ним кротость и не считали их раскольниками. К ним относились как к братьям, которые пока внутренне не готовы к примирению. И действительно, ведь одно дело — новое разделение, а другое дело, когда сохраняется прежнее положение вещей из-за какой-то чрезмерной осторожности. И лишь в самом конце X века и уже много после внесения патр. Евфимия в диптихи на соборе были осуждены те, кто не соглашался на примирение. Таким образом, Церковь ждала мира почти 100 лет, не осуждая того, кто был не готов к миру.
Середина и конец XIII века стали временем почти непрерывных смут в Константинопольской Церкви. Это было время разделений между ревнителями и «политиками». Особой силы разделение достигло после изгнания государственной властью патриарха Арсения в отместку за его обличения. Часть Церкви не могла признать смещение и поддерживала низложенного. Неоднократно случалось, что когда на патриарший престол восходил патриарх из «политиков», то ревнители разрывали с ним общение, а «политики» обвиняли их в расколе, а когда патриархом становился ревнитель, многие «политики» низлагались и изгонялись. Зилоты и их противники несколько раз чередовались, поэтому совершенно бесплодными становятся попытки решить кто и когда оказывался раскольником. Потребовалось несколько десятилетий, чтобы преодолеть эту смуту.
Еще больше смут происходило в Константинопольской Церкви во времена турецкой власти. В основном они происходили из-за вмешательства иноверной власти в дела Церкви или из-за того, что кто-то пытался втянуть светскую власть в борьбу против своих единоверных братьев. Истории известны разделения 1467 г. между последователями патриархов Марка II и Симеона I из-за подозрений в подкупе власти, разделение 1504 г. между последователями патриарха Пахомия I и Иоакима I, разделение 1522 г. между патриархами Иеремией I и Иоанникием I, разделение между патриархами Митрофаном I и Иеремией II, причем на стороне первого затем оказывались патриархи Пахомий II и Феолипт II, также затем низложенные и много других подобных разделений. Такие смуты продолжались многие годы, так что часть духовенства признавала одного низложенного турецкой властью патриарха, а часть духовенства — другого. Особенно тяжелым было положение в XVII — XVIII веках. Тогда смуты, нестроения и низложения патриархов шли сплошной чередой. Например, патриарх Кирилл I шесть раз избирался на патриаршество и пять раз был низложен, патриархи Парфений IV и Дионисий IV избирались по пять раз, а несколько патриархов занимали кафедры по четыре и три раза. Внутренние смуты в те годы стали непрерывным страданием Церкви. Однако эти смуты промыслительно удерживали патриархию от впадения в полную зависимость от иноверной власти, поскольку народ ни за что не признавал своим первосвятителем того, кто был назначен сверху вопреки его воле.
Церковная история дает и множество других примеров внутрицерковных разделений. Они случались на протяжении всей жизни Церкви во всех православных народах и государствах, и они не должны повергать в отчаяние верующих. Ведь если после рассмотрения прежних внутрицерковных разделений обратиться к разделениям ХХ-го века, то можно увидеть, что они во многом сходны по своей природе. Все, что много раз случалось раньше, то же самое происходило и в ХХ веке. Здесь было и насилие гражданской власти со стремлением подчинить Церковь своей воле и даже вообще ее уничтожить. Были и смещения неугодных и назначения патриархов вопреки точному следованию правилам Церкви. Случались и подписания неправославных документов как убежденно, так и невольно. И, как следствия этого, были разделения, а они неизбежно должны были случиться, как и происходило в истории. Мы видели и обвинения в расколе с одной стороны и ответную неразумную резкость суждений с другой стороны, когда обвинения обращались не только против достойных этого, но и против невинных. Это означает, что и примирение должно происходить также, как оно и происходило ранее в истории. Самое главное, чтобы это примирение имело твердую основу. Примирение будет твердым, если дано будет правильное изложение на каких принципах оно устанавливается. Одновременно, оно должно быть и разумно-умеренным. Необходимо будет и указать, что исключает это общение, чтобы ни у кого не могло возникнуть сомнение в его принципиальности. В истории часто бывало, что одна сторона посылала общительные грамоты другой стороне со своим изложением и ждала ответа. Тогда другая сторона должна была или принять это, или отвергнуть, возложив на себя ответственность за продолжающееся разделение. И случалось, что прочное примирение этим достигалось лучше, чем длительными переговорами с согласованием формулировок.
Но, в любом случае, примирение обязано быть искренним и всенародным, то есть не навязанным сверху. Оно должно полагаться на твердом камне чистого исповедания. Ведь истинная вера и есть то, что объединяет и примиряет. Если вера исповедуется правильно, то в остальном можно и нужно сколько допустимо уступать ради мира, с пониманием и братской любовью относясь к осторожным и ревностным. Ведь миротворцы строят здание мира во Христе, а ревнители устраивают твердое основание для этого мира. Ради примирения нужно идти на большие личные жертвы, призывая и других быть жертвенными в этом святом деле. Тогда еще раз исполнятся слова послания к Шестому Вселенскому Собору 125 западных епископов: «Милосердный Бог удостоит даровать временам нашего светлейшего счастья совершать это дело, — воссоздать разрушенное в здании Церкви Божией, соединить в союзе истины разделенное, связать в любви апостольской веры разъединенное, собрать в единстве господства апостольской истины рассеянное…»
http://www.russianorthodoxchurch.ws/synod/2006/5dokladsavchenko.html
