 |
| Правая.Ru | Глеб Рар | 08.05.2006 |
Православный христианин свою Церковь иной видеть не может, а приняв иную, протестантскую точку зрения, сам себя отлучит от православия, сам себя, если хотите, анафематствует
От редакции: Глеб Александрович Рар родился в 1922 г. в Москве. В 1925 году вместе с семьей эмигрировал заграницу. С 1939 г. проживал в Латвии, затем в Германии. В 1943 году пострадал при нацистах за пророссийскую пропаганду — сидел в лагерях Бухевальд и Дахау.
Видный публицист (литературный псевдоним — Ветров). Сотрудничал с издательством «Посев» в Мюнхене. Долгое время вел исторические и религиозные передачи на радио «Свобода». Передседательствовал в благотворительной организации Свято-Князь-Владимирского братства. С 1958—1963 гг. жил на Тайване. Впоследствии вернулся в Германию.
Глеб Александрович Рар передал обширный белогвардейский архив в «Фонд культуры» в Москве. По личному указанию В. В. Путина получил российское гражданство.
До последнего дня Глеб Александрович Рар был активным сторонником воссоединения Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви Заграницей. Скончался 3 марта 2006 года в Мюнхене, похоронен на православном русском кладбище в Берлине.
В первое воскресенье Великого поста Церковь празднует Торжество Православия — свою победу (в IX столетии) над ересью иконоборчества и окончательное определение своего вероучения Седьмым и последним Вселенским собором неразделенной христианской Церкви. Еще в прежние времена в архиерейских кафедральных соборах совершался полный «чин Православия»: после торжественного чтения Символа веры («Верую…») провозглашалось отлучение от Церкви («анафема») «противящихся сей истине».
Хотя отлучение и сопровождалось молитвой об обращении отлучен? ных и об их возвращении, то есть заботой Церкви об их спасении, само слово «анафема» всё более стало восприниматься как проклятие, как осуждение на вечную погибель. Этому способствовали преследования, которым отлученных подвергали не только не в меру ревностные светские властители по своему собственному почину, но и церковные иерархи, обладавшие соответствующей степенью власти. Предание анафеме практиковалось также и как средство борьбы против полити? ческих бунтарей и государственных преступников.
В годы советской власти полный «чин Православия» не только совершался в Зарубежной Церкви, но и еще был дополнен. До Февраля 1917 года возглашалась анафема «помышляющим, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божиему благоизволению и тако дерзающим противу их на бунт и измену». Позднее к этому прибавили также и «масоном, оккультистом, спиритом, чародеем и всем, иже не Богу единому веруют, но чародейным бесов призыванием грядущее ведети тщатся», а после дополнения, принятого в 1984 году, и «нападающим на Церковь Христову и учащим, яко она разделися на ветви, и утверждающим Церковь не сущу видиму быти, но от ветвей, расколов и иноверии соединитися имущу во едино тело,… и тем, иже имут общение с сими еретики или пособствуют им, или защищают их новую ересь экументизма».
Итак, экуменизм — ересь?.. Ставлю вопрос: всякий экуменизм?
За «общение с сими еретики» православный христианин подлежит отлучению от Церкви, анафеме… Опять вопрос: за какое именно общение? За «пособствование» им, или также за общение с целью их обращения?
Прошу прощения у читателей, которым приведенные отрывки церковно- или нео-славянских текстов оказалось трудновато одолеть. Но надо было воспроизвести не только их смысл, но и колорит, и звучание, побуждающие воспринимать их как нечто освященное веками и сугубо-священное.
На самом деле, здесь налицо неудачные формулировки, приводящие к упрощенным умозаключениям и смешению понятий.
Представление, будто какой-нибудь одной истинной Христовой Церкви, «видимой» на земле, больше не существует, что она раздели? лась на «ветви», в которых сохранились всего лишь доли общехри? стианской Истины, и что лишь сложенные вместе эти доли будто бы образуют «невидимую», но по-прежнему единую Христову Церковь, — это представление, присущее «протестантам», течениям и исповеданиям, в эпоху Реформации выделившимся из Католической Церкви, впоследствии расколовшимся на сотни новых сект и деноми? наций. Представление о том, что «видимые» ветви «невидимо» всё же составляют единство, для них утешительно и без него им трудно было бы продолжать существовать.
Православное учение о Церкви, как мы знаем, иное. И если оставаться при образе дерева и его ветвей, то она сознаёт себя как ствол древа, от которого отпадали и продолжают отпадать иссохшие, в силу утраты истинной веры, ветки и сучки. Православный христианин свою Церковь иной видеть не может, а приняв иную, протестантскую точку зрения, сам себя отлучит от православия, сам себя, если хотите, анафематствует.
Но это не означает, что нельзя «иметь общения». Что нельзя вести диалог, оставаясь на своих позициях и защищая то, во что сам веруешь.
Апостол Петр учил и учит нас: «будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Пет. 3,15). Нельзя «дать ответ», отказываясь говорить, нельзя добиваться понимания своих убеждений, уважения к ним, уклоняясь от встреч и общения.
Написав заголовок «Анафема», я не думал поднимать эту тему в одном только церковном её понимании. Не думал также особенно углубляться в вопрос о взаимоотношениях между Православной Церковью и другими исповеданиями. Анафема, о которой я хотел сказать и теперь, напоследок, скажу несколько слов — анафема не только церковная.
Это — анафема в наших отношениях, анафема, которую мы налагаем друг на друга. Отлучаем от себя, сами отсекаем себя от общности своего народа. Это — анафема за то или иное прошлое другого русского человека, анафема за его несвоевременные взгляды (слишком «прошлые, или слишком еще «будущие»), анафема за позицию в августе 1991 или в октябре 1993 года, анафема за то, что «у тебя есть, а у меня нету», а то и просто за то, что «ты мне не нравишься» и я «хочу тебе морду набить» (я был свидетелем такого разговора двух пьяных перед гостиницей «Космос»).
Совсем без анафемы — нельзя. Анафема — то в нашем прошлом, что подорвало и разрушило в 1917 году Великую Россию. Анафема — всё, что три четверти века унижало и губило наш народ, всё что отравляло его сивухой и брехней идеологов, анафема всё то, что и сегодня еще держит нас в дурмане, не давая распознать, где друг, а где враг; где верный союзник, а где предатель; где строитель, а где разрушитель и вредитель; где белое, а где красное; где черное, коричневое, а то и вовсе жёлтое — продажное. Анафема всему тому и всем тем, кто мешает нам определить себя, поверить и довериться друг другу и засучить, наконец, как следует рукава…
Церковный чин Православия анафемой не исчерпывается. За отсечением тех, кто «не с нами», следует «Вечная память» всем благочестивым и благоверным строителям Церкви и Державы Российской, и возглашается «Многая лета» ныне здравствующим «христианского благочестия ревнителем».
Закончу и я пожеланием «благоденственного и мирного жития, здравия же и спасения и во всем благого поспешения, на враги же победы и одоления» всем, кто «с нами». Многая лета!
