К Всезарубежному собору 2006 года

Всероссийский Собор 1917−1918 гг. и будущее Православной Российской Церкви

Открывающемуся на днях IV Всезарубежному Собору предстоит не только оценить диалог, который вела Русская Зарубежная Церковь с Московским Патриархатом в последние годы, но определить дальнейшие пути нашей Церкви, обсудить перспективы ее канонического общения с Московским Патриархатом в качестве самоуправляющейся части Поместной Русской Церкви. В сегодняшних дискуссиях о возможности и формах такого общения звучат самые разные, иногда полярно противоположные точки зрения. Но даже для сторонников скорейшего восстановления евхаристического общения между разрозненными частями Русской Церкви вопрос о будущем церковно-правовом устроении далеко не однозначен, поскольку жизнь Церкви в России и за ее пределами строилась в годы разделения на слишком разных основаниях. В СССР долго действовало «Положение об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г., краткое и во многом обусловленное обстоятельствами времени. Новый Устав был принят только летом 1988 г., а сейчас действует переработанный Устав Русской Православной Церкви от 2000 г. Русская Зарубежная Церковь создавала собственные уставы и в настоящий момент руководствуется «Положением о Русской Православной Церкви заграницей», утвержденным Архиерейскими Соборами 1956 и 1964 гг. На новом этапе взаимоотношений между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью предполагаются минимальные изменения уставов обеих сторон с целью обозначить каноническое общение этих двух частей Русской Церкви, не касаясь при этом на правовом уровне сложившейся структуры Русской Зарубежной Церкви. Впрочем уже давно, еще до событий последних лет, ощущалась необходимость переработки нашего Устава и поэтому в Зарубежной Церкви была в 2000 г. назначена Комиссия по пересмотру «Положения». Но разве дело исчерпывается механическим сцеплением двух документов, за каждым из которых стоит своя история. Такой внешний шаг должен иметь внутреннее основание, которому место в новой преамбуле к «Положению о Русской Православной Церкви заграницей». Основание это есть.

Поиски подлинной общей духовной основы приводят нас к тому историческому моменту, когда Православная Российская Церковь была едина, когда единой соборной волей в России было восстановлено патриаршество и Церкви возвращен ее канонический строй. Тем самым завершился не только синодальный период в жизни Поместной Русской Церкви — завершилась «константиновская эпоха» в истории Вселенского Православия. Это — плод совершенно уникального Священного Собора Православной Российской Церкви 1917−1918 гг. Доселе ему нет аналогов в российской истории.

Собор этот нередко вызывает поспешную и поверхностную критику, хотя далеко не все его решения нам хорошо известны — а иные неизвестны совсем: заседания проходили в крайне сложных и страшных исторических условиях, и до сих пор еще не все должным образом оформлено и обнародовано. Что бы мы сегодня ни думали об отдельных аспектах деятельности Всероссийского Собора 1917−1918 гг., пришло время рассмотреть и оценить его деяния в их полноте, ведь они определили жизнь Русской Церкви в новых условиях. Это касается не только прошлого — уже тогда видимых отцам собора «темных времен» богоборчества. Определения Собора открыты к такому будущему, которое нам еще предстоит расслышать духовно, воспринять, прочувствовать. Эта возможность возникает только теперь — и это дивным образом совпадает с новой вехой в жизни всецелой Русской Церкви. Очевидно, такое осознание исторических корней призвано лечь в основу оценки сегодняшней ситуации, а также дальнейшего осмысления различных путей Русской Церкви в ХХ веке, и наконец — ее будущего.

Данная статья — попытка рассмотреть существенный (и спорный)

вопрос будущего устроения Церкви в свете принятой на Соборе модели митрополичьих округов. Именно эта модель, вкупе с Постановлением N 362, принятым возглавляемым св. Патриархом Тихоном Высшим Церковным Управлением 7/20 ноября 1920 г., легли в основу существования Русской Зарубежной Церкви. Постановлению N 362 была посвящена моя работа 2001 г., представленная на конференции по Истории Русской Церкви 1917−1933.[1] Там Постановление рассматривалось как данность и описывались его последствия в истории Церкви в России и зарубежье. Не много было тогда возможно сказать о предшествующих ему моментах, которые могли повлиять на его возникновение. Теперь, благодаря новооткрытым архивным документам, мы можем рассмотреть его исторические корни, поставить его в исторический контекст и по-новому осмыслить его историческую перспективу.

Проект Собора 1917−1918 гг. «О церковных округах»

Принятое Собором 1917−1918 гг. решение о коренном изменении структуры Русской Церкви теснейшим образом связано как с восстановлением патриаршества, так и с насущными для нее пастырскими и миссионерскими задачами. Проект митрополичьих округов не был чем-то революционноновым. Церковные каноны предусматривают именно эту структуру, с которой Церковь после гонений вступила в «константиновский период» своей истории. К началу 4-го века Церковь в римской империи состояла из сотни независимых митрополичьих округов, которые лишь постепенно слагались в патриархаты по соображениям целесообразности. Подобным образом управлялась Церковь на Востоке и даже в значительной степени на средневековом Западе. Возвращение к канонам и освященным традицией формам управления было в духе Всероссийского Собора.

Предпосылки для решения о новой церковной структуре вырабатывались еще в Предсоборном Присутствии 1906−1907 гг. Затем этой темой занимался Предсоборный Совет 1917 г., создавший «Положение о церковно-соборном окружном управлении» в Комитете, который, под председательством митр. Сергия (Страгородского) занимался вопросом о разделении Русской Церкви на церковные (митрополичьи) округа. И, наконец, на Всероссийском Соборе к ней обратился Отдел о Высшем Церковном Управлении под руководством тогда еще Тифлисского митрополита Кирилла (Смирнова). Он представил результаты 5Џ18 сентября 1918 г. на 168-м заседании Собора.[2] В докладе митр. Кирилла оценивались предпринимавшиеся в 19-м веке попытки организации Русской Церкви в форме митрополичьих округов. Подчеркивалось, что в новой ситуации: «восстановлена соборность как жизненное начало церковного управления и завершен иерархический строй Русской Церкви восстановлением патриаршества». Из этого были сделаны следующие выводы:

«2. Отношения между Церковью и государством и вся внешняя обстановка, в которой приходится жить и действовать Церкви, не имеют для себя в прошлом подобий и обязывают в области церковного управления к мероприятиям ис­ключительным.

3. Приближение архипастыря к своей пастве является предметом горячих желаний всех православных людей и ставит на ближайшую очередь вопрос об открытии новых епархий.

А это обстоятельство, в свою очередь, принудительно говорит о необходимости церковных округов для объединения епархий на началах соборности между собою и с Поместным Собором всей Русской Церкви.»

Поскольку в Отделе первоначально не собирались придавать округам «административно-судебное значение», эти единицы предпочитали называть не митрополичьими, а «церковными» округами. Однако на Соборе было высказано мнение, что в будущем «созвание Поместных Соборов может сделаться со временем явлением довольно редким». За таким предположе­нием стояло не только опасение в отношении советской власти, но и сознание того, что организация Поместного Собора требует огромных денежных затрат.

Напрашивался вывод, что при редких Поместных Соборах «средоточие всей соборной жизни естественно перейдет к окружным соборам, которым, между прочим, придется передать и избрание членов высших церковных правительственных учреждений. По количеству этих членов могло бы определиться и количество округов числом двенадцать». Рассмотрение дальнейших перспектив «митрополичьих округов» логически вело к наделению их властными и административными функциями, превращению их в центры соборности. То же самое сказалось в последующей за докладом дискуссии. В конце концов, на Соборе было окончательно решено не лишать митрополичьи округа административных функций.

Было также признано «наиболее соответственным с прямыми задачами существования округов образовать их из незначительного числа епархий в каждом округе. В основание для объединения епархий в церковные округа могут быть положены: а) церковно-бытовые условия, б) условия исторические, в) удобства путей сообщений, г) культурно-бытовые особенности, д) особенности гражданского и административного деления для некоторых местностей, е) а так­же соображения, связанные с вопросами переселения». Церковных округов было определено 20 (правда, к докладу прилагался также альтернативный вариант деления на 15 округов). Перечислялись состоящие в каждом округе епархии. Предполагались округа и в зарубежье, например Американский церковный округ должны были составлять епархии: Нью-Йоркская, Аляскинская, Канадийская, Пенсиль­ванийская, Миннеапольская, Бруклинская, Сан-Францисская, к тому же добавлялись в Америке администраторства по народному признаку — Албанское, Болгарское и Греческое (округ N 20).

В дальнейших статьях устанавливались, среди прочего, такие правила: ежегодные соборы (обычные и чрезвычайного состава — включающие клириков и мирян). По соглашению митрополитов, возглавляющих разные округа, и по благословению Святейшего Патриарха, дозволялось проводить общие соборы нескольких округов под председательством старейшего из митрополитов. Митрополиты должны были объявляться в таком достоинстве Патриархом со Священным Синодом. Предполагалась высокая мера самостоятельности входящих в округ епархий в решении внутренних вопросов. Об этом, в частности, свидетельствует следующий пункт: «XIV. В случае болезни или смерти митрополита очередной собор созывается старейшим по хиротонии епископом округа.» (Это прямо восходит к практике древней и средневековой Церкви).

Епархии должны были отчитываться перед окружным собором, а митрополит — предоставлять Патриарху отчет лишь в наиболее важных моментах жизни округа и в том, что существенно для всей Русской Церкви (XI, 8). О предполагаемой степени самостоятельности округа говорит и то, что при назначении Высшим Церковным Управлением ревизии она должна проводиться одним из архиереев того же округа, или, по меньшей мере, один из таковых может участвовать в ревизионной комиссии по просьбе ревизуемого и давать свое самостоятельное заключение (XV).

Представляя доклад, митр. Кирилл на 168 сессии Собора[3] от себя подчеркнул: «В основу положена необходимость найти для архипастырей и пасомых оплот в их взаимном единении». Сознание этой необходимости, по его мнению, проявилась в Русской Церкви в марте 1917 г., когда Синод «предложил, чтобы архипастыри, под руководством старшего сошлись и обменялись мыслями о событиях».

В последующей за докладом дискуссии епископ Симон (Шлеев)[4] горячо поддержал проект: «Укрепление патриаршества, умножение епархий требуют учреждения округов. Тогда центр церковной власти приблизится к народу и миллионы православных получат и хорошее церковное управление, сильное для отражения гонений на Церковь, и скорый и справедливый суд». Бурное обсуждение проекта, обилие доводов «за» и «против» (например, высказывались опасения, что в округах могут возникнуть «сепаратистские тенденции») привело к решению продолжить обсуждение на следующий день. На 169й сессии, где присутствовало 157 членов Собора (из них 34 — архиереи[5]), Архиеп. Анастасий (Грибановский — в 1936 г. он стал Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви) советовал отложить новое законодательство до следующей сессии или даже до следующего Собора, и был поддержан 30-ю членами Собора. Но в итоге дебатов возобладала другая точка зрения, согласно которой была поставлена под сомнение возможность в обозримом будущем новых Поместных Соборов. «Как велик будет будущий промежуток, мы не знаем. Может быть, Всероссийский собор соберется опять через 200 лет? Одно весьма вероятно, что до созыва такого собора пройдет не три года» (Такого срока требовал Устав). Снова активно участвовал в обсуждениях епископ Симон (Шлеев). Он настаивал на «малых соборах», и на том, чтобы общая мысль об округах была утверждена Собором. Определить же «самое количество и распределение епархий по округам» предлагал поручить Высшему Церковному Управлению. С предложением отложить вопрос также не согласился и докладчик, митр. Кирилл (Смирнов).

Подчеркнув, что Отдел рассматривал существование церковных округов как «нечто существенное, входящее в самую природу канонического устройства Церкви», митр. Кирилл еще раз указал на эволюцию идеи округов в истории Русской Церкви и перечислил целый ряд постановлений, уже принятых Собором, в которых «митрополичьи округа» предусматривались и упоминались. Он поэтому заявил, что если положение «о церковных округах» не будет принято Собором, все эти постановления просто «повиснут в воздухе». Митр. Кирилл присоединился к предложению одобрить доклад принципиально, «а конкретную работу поручить Высшему Церковному Управлению».

Собор под председательством Св. Патриарха Тихона так и поступил: доклад был принят, и решено было «поручить распределение епархий по округам Высшему Церковному Управлению».

Таким образом, перед нами конкретное соборное деяние. Вопрос об устройстве Русской Церкви на основе митрополичьих округов был решен Всероссийским Поместным Собором 1917−1918 гг. положительно, решение принято однозначно.

Попытки осуществить решение о митрополичьих округах в России. (Исторический фон Указа N 362).

Поручение Всероссийского Собора требовало дальнейших шагов.

Реализация будущего устроения Русской Церкви, утвержденного Всероссийским Собором, была доверена Высшему Церковному Управлению, возглавляемому св. Патриархом Тихоном. ВЦУ приступило к исполнению наказа[6]. 10Џ23 июня 1919 г. ВЦУ, исходя из соборного постановления административно разделить Православную Российскую Церковь на митрополичьи округа, а округа на епархии, приняло указ «об умножении числа епископов и образовании новых полусамостоятельных викариатств"[7]. Однако дальнейшая работа по реализации соборного поручения была, в числе других дел, отложена «до более благоприятного времени"[8]. Действительно, в той ситуации ВЦУ утратило связь боле чем с половиной российских епархий. Тем не менее, Синоди Высший Церковный Совет в соединенном присутствии продолжали слушать рапорты правящих архиереев об учреждении новых викариатств и умножении числа епископов. Это все, что нам документально известно об исполнении соборного поручения — с мая 1920 г. документы ВЦУ в архивах полноценно не представлены.

На этом фоне возникло и вступило в действие Постановление N 362 от 7/20 ноября 1920 года, которое — как указано в первом параграфе «Положения о РПЦЗ» — было принято Высшим Церковным Управлением (ВЦУ) Православной Российской Церкви под председательством Патриарха Тихона в Совместном Присутствии Священного Синода и Высшего Церковного Совета, т. е. свободно избранными Всероссийским Собором полномочными инстанциями управления Русской Церкви. Таким образом, не может быть сомнений в авторитетности Указа N 362 (так документ именуется для краткости), отображающем свободное и соборное слово Русской Церкви.

Указом предвидится возможность прекращения церковно-административной деятельности Синода, Высшего Церковного совета, Епархиальных Советов, а также — косвенно — самого Патриарха. В этом случае — а равно в условиях разобщения и невозможности нормальных сношений с московским церковным центром — решение дел, обычно относящихся к компетенции высшей церковной власти, предоставляется епархиальным архиереям на местах. На первый взгляд, Указ N 362 выглядит как инструкция на крайний случай. Однако за этой его внешней формой — гораздо более объемное восприятие реалий жизни Русской Церкви и перспектива ее дальнейшего устроения. Именно это соборное восприятие отражалось и в позиции Свв. Новомучеников Российских — кандидатов в Местоблюстители, назначенных Патриархом Тихоном, равно как и исполнявших обязанности Местоблюстителя. Все они ссылались на Указ N 362 как на церковно-правовую основу, сознавая здесь крепкую связь с Патриархом Тихоном и нормами Всероссийского Собора[9].

Наделение епархиальных архиереев высшими полномочиями было мерой чрезвычайной. Но цель Указа N 362 именно в том, чтобы придать этим мерам легитимность, каноническую основу в русле соборной мысли. Епархиальным Архиереям предлагалось действовать на местах соборно, входя во взаимные сношения по мере возможности, составляя как бы малые соборы. Пункт 3 Указа N 362 гласит: «Попечение об организации Высшей Церковной Власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2, епархий составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану Архиерея». Здесь все та же идея об организации церковной жизни по принципу митрополичьих округов, по образцу древней Церкви.

Указом N 362 не исключаются и церковные образования за границей. Но передвижение фронтов и границ документ приводит как конкретные примеры, гораздо выразительнее следующее за ними сокращение — «и т. п.». Несомненно, предполагались и иные причины разрыва общения — не только географические. Они в тот момент уже были налицо: гонения на Церковь, воздвигнутые богоборцами.

В Указе предвидится, хотя и прикрыто, вариант узурпации власти в Церкви — говорится о возможности появления «непослушных». Это и произошло в мае 1922 г., когда появилось «обновленческое» ВЦУ. Подобная угроза, при активном содействии ГПУ, всегда сохранялась. Такое положение именуется в пункте 9 Указа «крайней дезорганизацией» (термин этот определяется непризнанием власти законного, правящего архиерея). Епархиальному Архиерею в таком случае вменяется в обязанность самостоятельно организовывать церковную жизнь — от приходского до епархиального уровня — при содействии православных, «оставшихся ему верными», с дозволением совершать богослужения «даже в частных домах"[10].

За этим пунктом проступает та ужасающая реальность, которую авторы Указа N 362 предвидели и обсуждали на Всероссийском Соборе ранее. Новорожденной советской власти только на руку были образованные еще до нее, после февральской революции, новые «епархиальные советы», повергшие епархии в «церковную анархию"[11]. По сути, это было восстанием недовольных, борьбой низшего церковного клира со священноначалием. Для них стало нормой сотрудничество с комиссарами, продажность, доноситель­ство, предательство.

В первые дни работы Собора еще мог возникнуть вопрос о допустимости создания новых органов Высшего Церковного Управления без согласия правительства и о том, не будет ли это воспринято властью как провокация, не приведет ли к отделению Церкви от государства. Но уже в начале 1918 г. ситуация определяла ответ: «Церковь должна прежде всего руководство­ваться канонами, поэтому в сложившейся политической ситуации учреждать новые церковные органы можно и нужно». Тогда же было принято постановление Соборного совета: «о предоставлении Высшему Церковному Управлению права по мере необходимости вводить в церковную практику решения, разработанные отделами, но не рассмотренные из-за недостатка времени Собором"[12]. Именно это право осуществлялось Высшим Церковным Управлением, получившим наказ организовать «митрополичьи округа», когда оно издало Указ N 362.

За 2 года, прошедшие между Собором и изданием Указа N 362, отношения Церкви и советской власти все более обострялись. В 1919—1920 гг. церковное руководство заявило о нейтралитете в гражданской войне, стремясь к конструктивным отношениям с советской властью, но — безуспешно. Ликвидационный отдел Наркомюста продолжал «политику вытеснения Православной Церкви из всех сфер жизни», и с конца 1919 г. ВЧК «стремилась всячески парализовать работу Высшего Церковного Управления — Патриарха, Священного Синода и Высшего Церковного Совета"[13]. Патриарха Тихона дважды арестовывали — в конце 1918 г. и в конце 1919 г. Находясь под домашним арестом, он не мог участвовать в работе ВЦУ. Органы на обысках изымали документы работы ВЦУ, искали материалы для обвинения. Церковь организовала тайный вывоз документации в Петроград, с целью сохранить материалы Всероссийского Собора и ВЦУ[14]. О наступлении власти на церковное управление ярко свидетельствуют два первых пункта Указа N 362[15].

Поражение центра церковного управления вынуждало к децентрализации.

Число епархий, с которыми высшая церковная власть могла поддерживать связь, колебалась в различные периоды гражданской войны от 17 до 29 — при том, что всего их насчитывалось 67[16]. Отрыв от Высшего Церковного Управления в Москве и угроза полного прекращения его деятельности вынуждали архиереев на местах осуществлять соборное церковное самоуправление, явочным порядком браться за решение вопросов, в нормальной ситуации не входящих в их компетенцию. Естественным путем возникали совещания архиереев епархий, не имевших связи с Москвой. Эти совещания могли пополняться и архиереями, оторванными от своих епархий вследствие военных действий. Были случаи, когда такое явление перерастало в форму временного высшего церковного управления (в Томске — Сибирское, в Ставрополе — Юго-Восточное). Возникновение архиерейских совещаний на местах было способом реализации церковной соборности в условиях того времени. Ставропольский Собор, создав ВВЦУ, пошел в административном отношении гораздо дальше, чем просто архиерейское «совещание». Патриарх Тихон не только поло­жительно откликнулся на созыв этого Собора, но и одобрил впоследствии принятые там решения.[17]

В Москве же продолжалось притеснение церковной власти — советской.

За подписью Патриарха Тихона, митр. Сергия (Страгородского), митр. Кирилла (Смирнова) и ряда других архиереев, был опубликован текст, очевидно отвечающий на требования властей: «Даем сию подписку в том, что, во исполнение заключающегося в этом циркуляре требования, производство бракоразводных дел и связанные с этим производством судебные, розыскные, налоговые, финансовые и хозяйственно-административные функции в епархиальных советах, Священном Синоде и Высшем Церковном Совете прекращаются».[18] В 1921 г. истекал срок полномочий органов ВЦУ, избрание же нового Синода и Высшего Церковного Совета в таких условиях было немыслимым. Патриарх Тихон неофициально совещался с архипастырями, прибывавшими в Москву[19], но создавать новый официальный соборный орган, который неминуемо стал бы обьектом манипуляции со стороны властей, не спешил. После своего заключения он отверг предложение советского руководства создать управление, в которое должны были войти активные сотрудники власти (В. Красницкий)[20].

В последний год существования ВЦУ его участники много думали о дальнейшем пути. В мае 1920 года под циркуляром, предоставляющим епархиальным архиереям, расширенную власть, ввиду ограничения действий Синода и Епархиальных советов, подписались оба митрополита, впоследствии противостоявшие друг другу — Сергий и Кирилл. Но как и кем конкретно Указ N 362 вынашивался в течение 1920-го года, предстоит историкам еще выяснять[21].

Попытка организовать самостоятельное церковное управление уже с учетом Указа N 362 была предпринята на Дальнем Востоке. Во Влади­востоке, где советская власть не утвердилась, в первой половине 1921 года состоялись народные съезды, ставшие подготовительными к Земскому Собору (23.07−10.08.1922). В Харбин к епископу Забайкальскому и Нерчинскому Мелетию прибыла делегация забайкальского епархиального съезда в Чите, которая ставила вопрос «об образовании отдельной Митрополии как высшего органа церковного управления на Дальнем Востоке, каковое является необходимым ввиду оторванности церквей Д[альнего] В[остока] от Московского Патриарха"[22]. Идею создания на основе Указа N 362 дальневосточного митрополичьего округа поддержали как владыка Мелетий, так и находящиеся в Харбине архиепископ Мефодий и епископ Нестор. Но этой возможности не суждено было осуществиться: осенью 1922 года во Владивосток вошла красная армия.

Этот проект, осуществился позже — когда, уже в составе более широкого зарубежного церковного обьединения, РПЦЗ. был создан Дальневосточный митрополичий округ. Но тогда, в 1921 году, Дальний Восток стал, по крайней мере, одним из путей, по которому Указ N 362 дошел до заграничного ВВЦУ.

Указ N 362

В мае 1922 г. произошел захват церковной власти обновленцами. В этом году Указ N 362 вступил в действие для всей Русской Церкви, как на Родине, так и в зарубежье. Патриарх Тихон поручил временное руководство Церковью митр. Агафангелу, который, в свою очередь, призвал к самоуправлению. Оба шага обусловлены Указом N 362 (пункт 1 и 4)[23]. Немногими днями раньше у церковного руководства насилием был вымучен Указ N 348 от 22.04.Џ05.05.1922 о «закрытии» зарубежного ВЦУ. Явное свидетельство, даже в самом тексте Указа N 348, о невозможности нормального церковного общения и управления, подвигло Собор, состоящий из 13 зарубежных Архиереев (из всего 30), на основе Указа N 362 создать Архиерейский Синод и Собор Русской Зарубежной Церкви, что было их «непременным долгом» (пункт 2, см. выше примечание 15)[24]. После выхода из тюрьмы, св. Патриарх Тихон показал своей ссылкой на Указ N 362[25], какое значение на самом деле имеет этот правовой акт соборной Всероссийской Церковной власти. Дальнейшее развитие ситуации, как уже было сказано, детально описано в Материалах конференции в Сэнтендре 2001 г., но с тех пор добавился ряд публикаций, углубляющих наши знания о данном периоде истории Русской Церкви[26].

Указ не только отражает гибкую реакцию Церкви на ситуацию гонений, но и проводит идею соборного переустройства Русской Церкви. В ВЦУ видели, что наказ Собора о создании митрополичьих округов осуществить в полном объеме невозможно. Опираясь на церковную свободу, ВЦУ кано­нически вручало самой этой свободе превращение в жизнь соборного наказа в новых условиях. Предугадывать или предписывать границы епархий было бессмысленно — они должны были определиться сами. Указ N 362 — выражение великой веры в соборность и творческую свободу Церкви, в ее способность сохранять внутреннее единство. Дело канонически вручалось рассредоточенному Архиерейскому Собору, или малым Соборам. Епархиальный архиерей не просто призывался взять на себя полноту власти, но пункт 2 Указа (см. выше) обязывал каждого епархиального архиерея совместно с другими, доступными ему собратьями, заботиться об объединении «нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях». Более того, ему предписывается входить в общение с другими архиереями «на предмет организации высшей инстанции церковной власти» для данных епархий. И далее в скобках указана возможность разных форм управления: Временное Высшее Церковное Правительство, а также «митрополичий округ» — «или еще иначе». Все это должно происходить под руководством старейшего по сану архиерея, которому соборное начало такого рода поставляется в «непременный долг».

Авторы Указа N 362 предвидели, что указанное положение вещей может принять «характер длительный и даже постоянный». Архиереям (даже в отдельности, но предпочтительно вместе, соборно) предоставлены на этот случай права, иначе являющиеся прерогативой Поместного Собора, или право на далеко идущие решения, которые с уставной точки зрения нуждались в соборном утверждении: разделение епархии на несколько епархий, превращение викариев (полу-самостоятельных) в полноправных епископов, открытие новых архиерейских кафедр во всех значительных городах новой церковной области (митрополичьего округа). Этими учредительными правами, по мысли авторов Указа, пользуется епархиальный архиерей «по соборному суждению с прочими Архиереями епархии» (5 б). Епархия, разделенная и восполненная таким образом в своем архиерейском составе образует не иное что, а «церковный округ», наделенный всеми полномочиями для самостоятельной и полноценной церковной жизни (пункт 6)[27].

По сути, Указом N 362 дана санкция на переустройство всей Русской Церкви по принципу митрополичьих или церковных округов, сохраняющих между собою духовное единение до возможности свободно определить свою общую жизнь на уровне всецелой Русской Церкви.

Пункт 7 определяет, как быть епархии, оставшейся без Архиерея. При отсутствии должных церковных органов (епархиальный совет), даже просто «клир и миряне» обязаны обратиться к Архиерею «ближайшей» (соседней) епархии, который вступает в управление вдовствующей епархии, или же посылает для этого своего викария. Но интересно, что Указ не ограничивает дело территориальным принципом. Предполагается, что между соседними епархиями могут быть непреодолимые границы или иные препятствия для общения. Поэтому отмечен другой вариант: вступление в сношения с епархией не обязательно «соседней» или «ближайшей», а «наиболее доступной по удобству сообщения"[28].

В пункте 8 определяется в этой связи, что если со стороны вдовствующей епархии не поступит приглашения, инициативу в этом вопросе обязан принимать на себя архиерей[29] - будь он, согласно пункту 7, «ближайший», или же самый доступный «по удобству сообщения». Так или иначе, здесь Указ также предоставляет право «при соответствующих данных» создавать новый «церковный округ».

Если пункт 9 посвящен возможности «крайней дезорганизации церковной жизни», о чем уже была речь выше, то пункт 10 касается ее будущей организации. Об этом будущем говорится крайне осторожно: «в случае восстановления центральной церковной власти"[30]. (Совсем иначе звучали бы слова «при восстановлении…»). Эта формулировка допускает, что таковое восстановление может и не наступить скоро или даже вообще. Вспомним слова на Всероссийском Соборе, предупреждающие о том, что следующий подобный Собор; быть может, соберется не раньше, чем через 200 лет. Не об ином чем-то свидетельствуют и слова самого Указа о длительном или постоянном характере нового положения вещей. Авторы Указа отдавали себе отчет в том, что из «всемирного пожара» Русская Церковь может выйти видоизмененной. И намечали церковные пути для новой организации на основе канонов Вселенских и Поместных Православных Соборов.

Осуществление проекта митрополичьих округов в Русской Зарубежной Церкви
Попытка преодолеть разделение, возникшее в 1926 году в русском православном зарубежье, предпринятая в 1935 г., также основывалась на принципе митрополичьих округов. «Временное Положение о Русской Православной Церкви Заграницей"[31] вырабатывалось представительным совещанием зарубежных Архиеерев на самом высоком уровне. Совещание в Патриаршем дворце в Сремских Карловцах (18/31 октября по 5/18 ноября 1935 г.) созвал сербский Патриарх Варнава, который и председательствовал на нем. Другие участники — митрополит Анастасий (Грибановский) от Архиерейского Собора РПЦЗ, (он замещал Председателя Синода Митрополита Антония (Храповицкого)), епископ Хайларский Дмитрий (Вознесенский), который был секретарем Совещания и представлял дальневосточную паству, митрополит Евлогий (Георгиевский) от Вселенского экзархата в Париже, а от Северно-Американской Митрополии — митрополит Феофил (Пашковский). «Временное Положение» подписали все участники совещания — правда, митр. Евлогий подписал его условно, а затем оно было отвергнуто епархиальным собранием в Париже. Но в то время как митр. Евлогий продолжал идти своим путем, Северная Америка вернулась в церковное единство Русской Зарубежной Церкви.

Согласно «Временному Положению», «Русская Православная Церковь заграницей, состоящая из находящихся за пределами России епархий, духовных миссий и церквей, есть неразрывная часть Российской Православной Церкви, временно существующая на автономных началах» (I). Она состоит из четырех областей (Западно-Европейской, Ближне-Восточной, Северно-Американской и Дальне-Восточной), каждая из которых образует по митрополичьему округу (VI, 1). Было предусмотрено деление епархий «по территориальному признаку» (там, где образовались параллельные — VI, 3), которое должно было решаться на Соборе епископов округа, и утверждаться на общем архиерейском Соборе РПЦЗ. В примечании к этому пункту (3) оговаривалось, что до утверждения общим Собором «временно допускается ныне существующее распределение приходов и епархий». Митрополит избирается окружным Собором епископов и утверждается Архиерейским Собором (VII, 1). Таковые предполагались ежегодно и собирались по приглашению Председателя Синода Первоиерарха, на которого возлагались от имени Синода и Собора функции внешнего представительства, по отношению к Главам Поместных Православных Церквей, а также к любым другим учреждениям, и обращался с посланиями ко всей зарубежной пастве. Собратьям-иерархам он «дает братские указания, как относительно их личной жизни, так и исполнения ими пастырского долга их» (V). Синод составляется «из четырех членов — представителей от каждого из четырех Митрополичьих Округов». Округ сам определяет очередность своих представителей, притом далеко расположенным округам (Северно-Американский и Дальне-Восточный) дозволено избирать ради удобства сообщения в качестве своего представителя одного из епископов, живущих в Европе (IV, 1, 2).

После кончины Местоблюстителя, священномученика Петра, который был в эти тяжкие времена гонений после Патриарха Тихона знаменем единства Русской Церкви, митр. Кирилл был признан в РПЦЗ в 1937 г. законным Местоблюстителем. Постановление это решено было не публиковать, дабы не повредить митр. Кириллу, а гласно поминать «Православное епископство Церкве Российския». Архиереи поминали митр. Кирилла как Местоблюстителя за проскомидией и в частных молитвах. Практика поминовения в остальном сообразовалась с таковой в Православных Поместных Церквах: «Имя Митрополита возносится всеми епископами округа. Митрополиты возносят имя Первоиерарха Заграничной Русской Церкви» (VII, 4). Существовали епархии, миссии и монастыри вне структуры митрополичьих округов — о них и ревизиях в них нес попечение Синод. Ревизии в митрополичьих округах производил Синод по представлению Митрополита округа или по соглашению с ним (IV, 5).

В 1942 г. в ходе войны возник пятый митрополичий округ, Средне-Европейский. Тоталитарная власть по своему «упорядочивала» захваченные территории, что болезненно отражалось и на Церкви. Под давлением нацистов, в виду «передвижения границ» Митрополит Серафим (Ляде) был вынужденно втянут в перераспределение епархий, которое включало по замыслу и поглощение «евлогианских» приходов, находившихся с 1931 под юрисдикцией Константинополя. Но еще и до того, как стать митрополитом, он делал все возможное для сохранения церковного подхода в этом вопросе — так, в 1939 г. он заключил соглашение, по которому «евлогианские» приходы сохраняли свой автономный статус и имели собственного архиерея, Пражского епископа Сергия (Королева). В 1940 г. Митр. Серафим сумел вызволить из гестапо Брюссельского архиепископа Александра (Немоловского) и т. п.[32] Ему содействовало германское церковное министерство и даже МИД — их подход отличался от подхода национал-социалистической партии и органов безопасности.[33] В межведомственных отношениях в Германии имелось пространство для маневра — в этом смысле оно отличалось от ситуации в советской России 20х-30-х гг., где было несравнимо тяжелее.

Послевоенная ситуация делала невозможным дальнейшее существование митрополичьих округов в зарубежье: Югославия стала коммунистической, на Дальнем Востоке распоряжались советские и китайские коммунисты, а в Восточной Германии — немецкие. В Европе и на Ближнем Востоке начала свою деятельность Московская Патриархия, получившая от Сталина после победы над нацизмом небольшие послабления. В Московскую Патриархию перешел не только митр. Евлогий, но и глава Западно-Европейского округа РПЦЗ, митр. Серафим (Лукьянов). Затем, в 1950 г. скончался митр. Серафим (Ляде). РПЦЗ вследствие этих событий в Европе перешла на епархиальную структуру управления.[34] С тех пор в Русской Зарубежной Церкви только один митрополит, а именно — ее Первоиерарх.

Однако с учетом исторического пути Русской Зарубежной Церкви, обширности окормляемых ею территорий и рассеянности их по всему миру было бы неосновательным считать ее одним митрополичьим округом, и гораздо более органичным было бы для нее, пожалуй, внутреннее деление на три митрополичьих области (американскую, европейскую, австралийскую). Во всяком случае в нынешнем своем виде РПЦЗ представляет собой церковное образование некоего иного, высшего порядка, чем митрополичья область, и конечно, по отношению к той Русской Зарубежной Церкви, которую мы имеем сейчас как исторически сложившуюся церковную единицу, было бы неуместно применять исключительно «территориальный принцип». Необходимое в этой связи обсуждение канонического понятия «этноса», которое зиждется на общности «этоса» и имеет мало общего с пресловутым «филетизмом» (национализмом в Церкви), выходит далеко за рамки данной статьи.[35] Достаточно отметить, что в наши дни необходим именно тот подход, который проявил Всероссийский Собор 1917−1918 гг. — учет сложившихся реалий, как исторических, так и церковных, бытовых, культурных. Важно сохранить накопленный церковный опыт и развить его в новых условиях. Поэтому на Пастырском Совещании в г. Наяке (США) в декабре 2003 г., как и на других встречах, где обсуждался вопрос будущего устроения Русской Зарубежной Церкви, архиепископ Берлинский и Германский Марк (Арндт) всегда выступал за сохранение исторически сложившихся форм существования Русской Зарубежной Церкви. Перерастание их в иные формы церковной организации может происходить только естественным образом, постепенно, органично, по мере развития общения как с приходами и епархиями Московского Патриархата, так и с другими Православными Церквями.

Русская Зарубежная Церковь призвана не только хранить свое драгоценное наследие, но и раскрывать его новым поколениям верующих православных людей. Мысль о создании митрополичьих округов в лоне всецелой Русской Церкви в наши дни приобретает новые перспективы. Митрополичий округ был образован в Казахстане. Святейший Патриарх Алексий II в апреле 2003 г. обратился к епископам, представляющим русское Православие в Европе, с предложением обсудить возможность создания там митрополичьего округа. В этой связи Архиерейский Синод РПЦЗ, в мае 2003 г. заседавший в Мюнхене, рекомендовал своему представителю, Вевейскому епископу Амвросию (Кантакузену) в случае, если начнутся подобные переговоры, занять позицию «благожелательного наблюдателя». И хотя ожидаемый по данному вопросу переговорный процесс тогда не начался, этот эпизод стал своеобразной ступенью к сближению, которое шло, по сути, с октября 2000 года.

Плодотворное развитие этой темы требует включить в круг размышлений как упомянутый почин Всероссийского Собора 1917−18 гг., так и историческое осмысление всего дальнейшего развития Русской Церкви с учетом Указа N 362.

И, не в последнюю очередь, попытаться увидеть смысл древней структуры самостоятельных митрополичьих округов в свете пастырских задач современной Церкви.

Заключение

Итак, Указ N 362 — не только и не столько крайняя мера. Он отражение и применение к данным условиям того подхода, который созрел в Русской Церкви на ее свободном Поместном Соборе 1917−1918 гг. Неслучайно в Указе N 362 появляются понятия «митрополичий округ» («церковный округ»). Эти наименования имеют определенный выше указанный исторический контекст. Следуя древнему каноническому образцу, они мыслились как полноценные, самостоятельные церковные единицы, строящиеся на соборных связях как внутри, так и во внешних своих отношениях. В Указе видно последовательное стремление к переустройству Русской Церкви согласно тем соборным основам, которые открылись участникам Всероссийского Собора в 1917—1918 гг. Указ N 362 — зрелый плод нового подхода, живительного потока целостного мышления о Церкви.

И хотя бытует мнение, будто авторы Указа N 362 не могли помыслить о его применении в течение восьми десятков лет, для такого суждения не дают основания ни текст, ни факты. Указ N 362 содержит дерзновенное развитие той мысли, которая на Соборе 1917−1918 гг. направляла Церковь на новые пути. Вопреки всем превратностям истории ХХ века этот подход принес свои плоды в Русской Зарубежной Церкви. Русская Зарубежная Церковь увидела в Указе N 362 основу своего существования и оценила его.

Ныне завершается тот отрезок пути, который был вынужденно пройден ею в отделенности. Теперь она, согласно соборному замыслу, может, как самоуправляющаяся часть Поместной Русской Церкви, структурно войти своим малым Архиерейским Собором в большой Собор Московского Патриархата. Это не противоречит ее основам и установкам, а напротив, раскрывает их. При этом суть, конечно, не в «структурах». Духовная сторона процесса примирения важнее всякой обусловленности чем-то внешним, тем более, политическим. В духовной перспективе отпадает, наконец, неверное воззрение на Русскую Зарубежную Церковь как на «раскол», а на чаемое каноническое общение — как на «поглощение». Подлинное единение частей Русской Церкви исключает попытки присвоения той или иной стороной, будь то Московская Патриархия или «ревнители чистоты», монополии на «подлинные страдания» или «правду в конечной инстанции». Обе вступающие в общение части Русской Церкви, развивая на единой основе свои дальнейшие отношения, призваны и далее открывать те измерения, основы которых заложил Всероссийский Собор единой Русской Церкви. Идя этим путем, мы исполним заветы наших соборных отцов.

(Данная статья — сокращенный вариант готовящейся более обширной публикации)

---

[1] История Русской Православной Церкви в ХХ веке [1917−1933], Материалы конференции, г. Сэнтендре [Венгрия] 13−16 н. ст. ноября 2001 г., Мюнхен 2002. Прот. Николай Артемов: Постановление N 362 от 7/20 ноября 1920 г. и закрытие зарубежного ВВЦУ в мае 1922 г. Историческое и каноническое значение. С. 93−212. Текст Постановления N 362 в той же книге: Приложения, С. 543−545. Там же соответствующие библиографические данные. В Интернете см. на сайте Германской епархии РПЦЗ «Пути Русской Церкви в ХХ веке»: http://www.rocor.de/html /documents/konferenz _main.htm.

[2] Текст доклада издан впервые совсем недавно. «Доклад Отдела о Высшем Церковном Управлении о церковных округах на Священном Соборе 1917−1918 гг. Архивные документы священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) из фонда митрополита Арсения (Стадницкого) 1908−1918. Публ. О. Косик, Н. Суховой, Н. Тягуновой. Богословский сборник N 13, ПСТГУ, М. 2005, С. 256−264. Из-за краткости текста далее страницы не указываются.

[3] Деяние 168, Священный Собор Православной Российской Церкви 1917−1918 гг. Обзор Деяний, Третья сессия, М. 2000. С. 351−355. (18.09.1918 г. н. ст.)

[4] Ученик Казанской Духовной Академии, 16.06.1918 был хиротонисан Патриархом Тихоноом во (единоверческого) епископа Охтенского, с подчинением митрополиту Петроградскому. С 1918 г. единоверческий, затем православный епископ Уфимский. Убит в Уфе в 1921 г. (Акты Святейшего Патриарха Тихона…, М. 1994, С. 896−897).

[5] там же С. 358−362. (19.09.1918 г. н. ст.)

[6] На этом месте надо выразить проф. А. Н. Кашеварову (СПб) глубокую благодарность за труд и поддержку в выяснении ряда вопросов, касающихся деятельности ВЦУ.

[7] РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 24. Л. 132

[8] Заседание ВЦУ от 21.06.Џ04.07.1919. РГИА. Ф. 831. Оп. 1. Д. 23. Л. 137−137 об.

[9] Акты Святейшего Патриарха Тихона…, М. 1994. Имеются в виду: Митрополиты Агафангел (Преображенский) (Акты… С. 219−221 [18.06.1922]), Кирилл (Смирнов) (Акты… С. 699−700 [01.1934]) и С. 700−701 [02.1934], Иосиф (Петровых) (Акты… С. 489−490 [08.12.1926] и позже, например, Акты… С. 563 [1928?]), а также архиепископ Серафим (Самойлович) (Акты… С. 490−492 [29.12.1926]). И все упомянутые, кроме митр. Кирилла, вместе в „Ярославской декларации“ — Акты… С. 572−574 [06.02.1922] См. также „Я иду только за Христом“, митрополит Иосиф (Петровых), 1930 год. ПСТБИ „Богословский сборник“ вып. 9, М. 2002. На С. 385 митр. Иосиф пишет, что Указ N 362 был подтвержден Местоблюстителем митрополитом Петром (Полянским).

[10] § 9: „В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда не­которые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального Архиерея, последний, находясь в положении, указанном в п. п. 2 и 6, не слагает с себя своих иерархических полномочий, но организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов — благочиния и епархии, предоставляя, где нужно, совершать богослужения даже в частных домах и других приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными.“

[11] Заявление 87 членов Всероссийского Собора, прочитанное на 108-м заседании 20.03/02.04.1918 г. Священный Собор Православной Российской Церкви 1917−1918 гг. Обзор Деяний, Вторая сессия, М. 2001. С. 481−483.

[12] там же, С. 51−52, Деяние 74, 31.01/13.02.1918 г.

[13] А. Н. Кашеваров, Высшее Церковное Управление в 1918—1922 гг., История Русской Православной Церкви в ХХ веке [1917−1933], Материалы конференции. С. 45−46.

[14] Сообщение проф. А. Н. Кашеварова (СПб) в письме автору от 16.01.2006: „С конца 1919 г. ВЧК стремилась парализовать работу ВЦУ, периодически арестовывая и выпуская на свободу то одних, то других его членов. При этом почти каждый раз чекисты искали и конфисковали из канцелярии ВЦУ возможный, по их мнению, политический компромат на все ВЦУ и отдельных его членов. Вероятно по этой или по какой-либо другой, неизвестной пока причине (например, С.Г. Рункевич не смог привезти какие-то документы), начиная с мая 1920 г. в сохранившейся документации ВЦУ заметны весьма значительные лакуны, не позволяющие выявить и проследить процесс выработки в ВЦУ и принятие им Указа N 362″.

[15] „1) В случае, если Священный Синод и Высший Церковный Совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный Архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по правилам, восходящим к Высшему Церковному Управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано.

2) В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, из­менения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе со Святейшим Патриархом прекратит свою дея­тельность, епархиальный Архиерей немедленно входит в сношение с Архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Правительства или митрополичьего округа или еще иначе).“

[16] Сообщение А. Н. Кашеварова. РГИА. Ф. 831. Оп.1 Д. 22. Л. 77 — 77 об.; Д. 24. Л. 19.

[17] Е. Махароблидзе, 20-ти летие Российской Церковной „Конституции“, Церковное обозрение“ N 11−12, 1940 (Белград), С. 10.

[18] Акты…, С. 165. Дата: май 1920.

[19] А. Н. Кашеваров, Высшее Церковное Управление в 1918—1922 гг., История Русской Православной Церкви в ХХ веке [1917−1933], Материалы конференции, Указ. соч. С.49−50.

[20] Акты…, С. 325−326. N 523 от 09.07.1924.

[21] Можно предположить, что митр. Кирилл был одним из отцов Указа N 362. Этому нисколько не мешает, что он во время его издания находился в Таганской тюрьме, тем более, что тогда там был временно облегченный режим: епископы служили, посещали друг друга в камерах, а митр. Кирилл сносился даже с Казанской епархией через своих викариев, установивших контакт с ним (А. Журавский, 203−212). Интересно, что сотрудником митр. Кирилла по Отделу Высшего Церквного Управления, секретарствующим при заседаниях Отдела по вопросу о „церковных округах“, был С. В. Троицкий, эмигрировавший в Сербию. Концепция, представленная им в 1932 г. в книге „Размежевание или раскол“ (см. выше), посвящена современной ситуации и при этом, с особым учетом Указа N 362, исходит из разбора канонов в отношении митрополичьих округов как основной структуры Церкви.

[22] С. Н. Баконина, Вопрос о Временном Высшем Церковном Управлении на Дальнем Востоке в 1921 г. // XVЕжегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета: Материалы 2005 г.: В 2 т. — М.: Изд-во ПСТГУ, 2005. — Т. 1. — С. 288. Пересказ Указа N 362 появился в газете „Русский голос“, 23 июля 1921 г. О приезде делегации цитируется дальневосточная газета „Свет“, 19 июля 1921 г.

[23] См. выше примечание 16, пункт 1. — Пункт 4: „В случае невозможности установить сношения с Архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (Епархиального Собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составит выше­указанные учреждения — самолично и под своей ответственностью.“

[24] Насколько Указ N 362 все еще выпадает из кругозора, видно и в новейшем томе „Православной энциклопедии“, где в статье „Высшее Церковное Управление за границей“ описывается образование Архиерейского Синода РПЦЗ. Каноническая основа этого акта вовсе не упомянута! (П. Э., т. Х, М. 2005, С. 106−109).

[25] Акты… С. 290. 02Џ15.07.1923.

[26] Кроме уже названной книги А. Журавского о митр. Кирилле, это, например: А. Мазырин, Священномученик митрополит Кирилл (Смирнов) как глава „правой“ церковной оппозиции. Круг его ближайших последователей. Богословский сборник, вып. 11, ПСТБИ, М. 2003, С. 368−424, и вып. 13, ПСТГИ, М. 2005, С. 286−348. А. Мазырин, Вопрос о взаимоотношениях священномученика митрополита Петра (Полянского) с „правой“ церковной оппозицией и митрополитом Сергием (Страгородским), Богосл. Сб., вып. 10, ПСТБИ, М. 2002, С. 386−431. „Совершается суд Божий над Церковью и народом русским…“, там же вып. 9 и 10, публ. О. Косик. О. Косик „Послание ко всей Церкви“ священномученика Серафима Угличского от 20 января 1929 года», там же вып. 11, С. 302−329. «Сов. Секретно. Срочно. Лично. Тов. Тучкову.» Донесения из Ленинграда в Москву, 1927−1928 годы". там же вып. 10 и 11, публ. А. Мазырин. И многие другие.

[27] «5) В случае, если положение вещей, указанное в п. п. 2 и 4, примет характер длительный и даже постоянный, в особенности при невозможности для Архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархии на несколько местных епархий, для чего епархиальный Архиерей:

а) предоставляет Преосвященным своим викариям, пользующимся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права Епархиальных Архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;

б) учреждает, по соборному суждению с прочими Архиереями епархии, по возможности, во всех значительных городах своей епар­хии новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных.

6) Разделенная указанным в п. 5 образом епархия образует из себя во главе с Архиереем главного епархиального города церковный округ, который и вступает в управление местными церковными делами согласно канонам.»

[28] «7) Если в положении указанном в п. п. 2 и 4, окажется епархия, лишенная Архиерея, то Епархиальный Совет или, при его отсутствии, клир и миряне обращаются к епархиальному Архиерею ближайшей или наиболее для них доступной по удобству сообщения епархии, и означенный Архиерей или командирует для управления вдовствующей епархии своего викария или сам вступает в управлениие ею, действуя в случаях, указанных в п. 5 и в отношении этой епархии согласно п. п. 5 и 6, причем при соответствующих данных вдовствую­щая епархия может быть организована и в особый церковный округ.»

[29] «8) Если по каким-либо причинам приглашения от вдовствующей епархии не последует, епархиальный Архиерей, указанный в п. 7 и по собственному почину принимает на себя о ней и ее делах попечение.»

[30] «10) Все принятые на местах, согласно настоящим указаниям меро­приятия, впоследствии, в случае возстановления центральной церков­ной власти, должны быть представляемы на утверждение последней.»

[31] Церковная жизнь, Белград 1935, N 11−12, С. 175−177.

[32] А. К. Никитин, Нацистский режим и русская православная община в Германии (1933−1945), М. 1998, С. 364−368.

[33] М. В. Шкаровский, Нацистская Германия и Православная Церковь, М. 2002.

[34]Церковная жизнь, N 2, 1951.

[35]См. Theodor Nikolaou, Der Begri riff «Ethnos» («Nation «) in seiner Bedeutung fьr das Autokephalon der Kirche, Orthodoxes Forum, 2000, S. 5−23.

http://www.pravos.org/docs/doc311.htm