 |
| Православие.Ru | Максим Янышевский | 05.05.2006 |
В Карлаге, правда, проводились оздоровительные мероприятия, но их было недостаточно. В лагере было всего 575 человек медперсонала, в том числе: врачей — 193; фельдшеров-акушеров — 128; медсестер — 216; фармацевтов, аптечных работников — 35; стоматологов — 3.
Убывших из лагеря по литере «В» (так в отчетности шифровалась смерть заключенного) увозили на лагерное кладбище. Процедура похорон по «лагерному обряду» была максимально упрощена: никаких провожающих. Могила общая по 15 трупов в каждой (в три слоя по пять в каждом, каждый слой трупов присыпался землей), трупы совершенно голые, на ногу и кисть руки надевались жестяные кольца с выбитыми номерами (этот номер значился в акте на смерть заключенного). В одном из углов могилы устанавливался столб с выжженными номерами. Трупы плохо засыпались, бывали случаи, когда голодные собаки или волки их вырывали.
Такой порядок погребения был установлен на основании распоряжения ГУЛАГа от 16 марта 1943 г.:
1. Разрешить погребение в общих могилах по нескольку трупов вместе.
2. Допустить захоронение трупов без гробов и без белья.
3. Глубина могилы должна быть не менее 1,5 м. Ширина и длина могилы определяется количеством погребенных.[1]
Никто не знает, сколько по Карлагу разбросано подобных безвестных кладбищ.
Архивные материалы УВД КО свидетельствуют, что во внутренней службе Карлага допускалась бесконтрольность в персональном учете заключенных. По этому вопросу был издан приказ ГУЛАГа от 30 января 1947 г. «О мероприятиях по упорядочению персонального учета заключенных в лагерях, колониях и тюрьмах МВД». В этом приказе отмечалось неудовлетворительное состояние персонального учета в Карлаге.
25 марта 1947 года была проведена генеральная проверка заключенных Карлага. Комиссия выявила много недостатков в постановке персонального учета заключенных, несколько десятков человек содержалось без приговора, без личных дел из городов Союза прибывали заключенные с чужими личными делами, имели место случаи грубейшего нарушения государственной законности. Многие заключенные по определению Верховного Суда СССР подлежали освобождению, но по запутанности и отсутствию дел продолжали содержаться в лагере.
Бывшие заключенные Карлага рассказывают о несправедливости, и даже бесчеловечности некоторых работников администрации лагеря. Например, в Березняковском лагерном отделении женщина-конвоир выводила на улицу тех, кто по болезни не мог выйти на работу, снимала с них белье и сажала на снег.
«Терпели, когда периодически, обычно в общие дни отдыха, надзиратели устраивали обыски в бараках. С остервенением переворачивали постели, рылись в скудных пожитках заключенных, швыряли их на пол, искали „недозволенные“ лагерным режимом предметы. Терпели, когда при выдаче посылок раздиралась упаковка и высыпались в одну кучу несовместимые предметы. Разрывались коробки с папиросами, и табак перемешивался с ранее высыпанным сахаром».[2]
В Бидайском отделении имело место изъятие золотых зубов у трупов заключенных, хотя было указание со стороны руководства лагеря о недопустимости подобных действий. Заключенные Х. Халниязов и Х. Сапаргалиев, работая чабанами в степи, не смогли защитить гурт овец без оружия от нападения волков. Несколько овец было разорвано и поранено. За это они были осуждены дополнительно на 1,5 и 2 года с взысканием ущерба в сумме 892 рубля. За хищение трех килограммов овощей расстрелян С. Матросов.
«Режим содержания заключенных, — говорит бывший заключенный И. Зоренко, — был тяжелым. В 1943 году с фронта стали прибывать осужденные солдаты, двое из них попытались совершить побег, ушли в степь в надежде вырваться на волю. За ними началась погоня охранников с собаками, и беглецов скоро настигли. Они готовы были сдаться, но их насмерть затравили собаками. В этот же день привезли в лагерь обезображенные трупы, повозку завезли в зону, собрали всех заключенных, и начальник по режиму приказал нам глядеть на трупы и делать выводы.
В отделениях лагеря были также заключенные, не способные к физической работе — старики, старухи больные. Содержали их в отдельных бараках, на голодном пайке. Они заболевали пеллагрой и постепенно умирали».[3]
Были случаи, когда такие немощные люди старались добраться да посевов со злаками, с бобовыми, горохом, овощами, нарвать стручков для утоления невыносимого голода. Если это замечали охранники, стреляли без всякого предупреждения.
Среди работников лагеря встречались и добрые люди, которые видели и осознавали несправедливость и преступность массовых репрессий. Они помогали заключенным, иногда рискуя жизнью. Бывшие карлаговцы с благодарностью вспоминают имена заместителя начальника управления лагеря Игнатенко, заместителя начальника по кадрам Гарина, начальника лагерного отделения Полонского, вохровцев: Горюнова, Мурашева, Мишкина, Жаркова, начальника участка Мусагалиева. Они старались, где это было возможно, смягчить участь обездоленных обитателей лагеря. Некоторые бывшие заключенные переписываются с бывшими работниками Карлага.
Седьмого февраля 1940 года за подписью Берия был издан приказ «Об агентурно-оперативном обслуживании исправительно-трудовых лагерей НКВД СССР». Руководствуясь этим документом, на местах во всех лагерных системах, в том числе и в Карлаге, была создана агентурно-осведомительская сеть. Она должна была вести борьбу с побегами заключенных из лагерей и организовывать розыск, арест беглецов. Также вести борьбу с саботажем, дезорганизацией производства, хищением лагерного имущества, бандитизмом и хулиганством заключенных. На основании этого документа в Карлаге четко действовала агентурно-осведомительная сеть. Руководство лагеря было постоянно и своевременно информировано о каждом случае нарушения и преступления в среде заключенных. Если заключенные знали об осведомителях, то и отношение к ним было соответствующее. Весь период существования Карлага проводилась активная работа по выявлению неблагонадежного контингента с помощью целого штата доносчиков или, как их называли, «стукачей».
В Карлаге всего было 45 штрафных изоляторов (ШИЗО). Они всегда были переполнены. Если в 1938 за нарушение лагерного режима в ШИЗО содержалось 859 заключенных, то в 1952 году — 16 000.
Было много побегов. Задержанных, по решению лагерного суда, — расстреливали. Численность побегов была высока особенно в довоенные годы. За 6 довоенных лет побег совершили 18 000 заключенных. Около 30% из них — расстреляно. В марте и мае 1938 года за побег было расстреляно 56 человек, а в 1941 только за май расстреляли 20 человек, из них 8 женщин. В первую половину 1942 года было совершено 126 побегов, из них осуждено к расстрелу 20 человек.
Руководство Карлага мобилизовало все средства на борьбу с побегами. Главное внимание было уделено предотвращению побегов, для этого был создан специальный аппарат — взвод оперативных стрелков, которые были расставлены по всем лагерным отделениям. Задержание беглецов осуществлялось расставленными вне территории лагеря оперативными заставами и постами ВОХР, среди местного населения были группы содействия поимке.
Эти группы, охватывающие до 660 человек актива из местного населения, оказывали Карлагу серьезную помощь. В результате принятых руководством мер, численность побегов среди заключенных снизилась. В 1950 году она составила всего 1082 человека, но до конца проблему побегов решить не удавалось, так как заключенные считали: лучше смерть, чем такая страшная жизнь в лагере.
Режим содержания заключенных в лагере предполагал участие каждого в общественно полезном труде. Карлаг занимался тяжелой и легкой промышленностью, научно-исследовательской работой. Во все эти сферы вовлекались заключенные в зависимости от образования и способностей.
В Карлаге был организован совхоз «Гигант». Основными направления деятельности совхоза-лагеря были животноводство и земледелие. К осени 1931 года, началу образования совхоза, сюда были доставлены 25 000 голов КРС и 19 000 овец, отобранных у местного населения. Под посевы зерновых и огородничества было отведено 11 200 гектар земли. Сельское хозяйство лагеря оказалось более эффективным, чем в колхозах, это объясняется тем, что в Карлаге работали «крестьяне-кулаки», которые трудились по 14−15 часов в сутки. Ежегодно совхоз «Гигант» участвовал в выставках на ВДНХ. Результаты работы совхоза-лагеря были потрясающими. Так, в 1940 году совхоз «Гигант» получил 15 900 тонн картофеля и овощей, а в 1941 году — 40 384 тонн. Совхоз ежегодно досрочно выполнял государственное задание по продаже государству хлеба и обеспечивал необходимым количеством хлеба и овощей потребителей лагеря. Вовлечение в хозяйственный оборот огромных территорий неосвоенных земель положило начало новому этапу в развитии сельскохозяйственного земледелия. Это потребовало от управления Карлага необходимых средств на организацию новых хозяйств, а также на строительство жилья и производственных объектов. И в короткий срок, к началу 1941 года, на территории лагеря уже существовало 17 отделений с посевной площадью в 52 366 га. Каждое отделение, ведущее сельское хозяйство, в свою очередь было распределено на ряд участков и ферм. В хозяйстве лагеря (в 1941 году) имелось 70 овцеводческих ферм, 45 ферм КРС, одна конеферма, две свинофермы, 20 огородных участков и 10 полеводческих участков.
В совхозе-лагере «Гигант» были созданы условия для ведения животноводства. Совхоз-лагерь постоянно выполнял и перевыполнял план по сдачи государству шерсти, молока и мяса. Для обеспечения нормальной работы такого хозяйства требовались специалисты, которых успешно и бесперебойно поставляли органы НКВД. Комплектование кадров осуществлялось только за счет заключенных. К 1950 году на животноводческих фермах работали 4698 человек. Среди них 13 ученых зоотехников. Академик-микробиолог Р.А. Цион, профессор Васильц, Колчев, Орловский, зоотехник Зальцман, Берг, ветеринарный врач Хвалинский и многие другие. Они осуществляли идею экономического подъема за колючей проволокой. После упразднения Карлага на его территории было организовано 16 совхозов.
Лагерь представлял собой сложный организм, где, помимо сельского хозяйства, имелся целый ряд промышленных предприятий, выполнявших заказы ГУЛАГа НКВД и обороны страны.
В 1940 году руководство Карлага начало строить ремонтно-механический завод на базе старых мастерских. Завод обеспечивал все отделения лагеря запчастями, деталями всех видов сельскохозяйственных машин и двигателей. Здесь работало 850 заключенных. В начале войны завод получил задание освоить и начать выпуск мин «М-50». Заключенные инженеры и рабочие завода разработали и внедрили поточную линию для выпуска мин. Буквально через год 10 000 мин были отлиты и отправлены на Уральский Военный Завод для проверки их качества на кучность и осколочность. Подтвердилось хорошее качество. Не успели освоить изготовление мин М-50, как завод получил новые задания на изготовление мин М-82. На их освоение дали два месяца. Задание также было выполнено. Выпуск мин к концу войны составлял 40 000 в месяц. Завод также выполнял многие другие заказы для фронта. После войны завод стал выпускать продукцию для сельского хозяйства.
Заключенных, по постановлению от 9 января 1936 года СНК СССР, использовали для строительства железной дороги Караганда — Джезказган. Эту дорогу заключенные построили за небывало короткий срок, в 1939 году она была сдана в эксплуатацию. В 1940 году на берегу реки Кенгир был создан крупный филиал Карлага — Степлаг. Этот промышленный лагерь подчинялся управлению горно-металлургической промышленности ГУЛАГа. Лагерь охраняли 3 дивизиона и два отдельных взвода ВОХР. По данным на 1 января 1942 года, на комбинате трудилось 12 040 заключенных. Из них на медных рудниках работало 7948 человек, на гражданском строительстве 1900 человек, на других промышленных объектах 4553. Только за 1941 год комбинаты лагеря добыли 53 000 тонн медной руды, а в 1942 году 605 000 тонн.
Заключенные Карлага принимали активное участие в сооружении Джезказганского марганцевого рудника, Балхашского медеплавильного завода, обогатительной фабрики, электроцентрали, Коунрадского рудника, Ремонтного завода, самого города Балхаш. Карагандинский ОЛП предоставлял рабочую силу комбинату «Карагандауголь». Заключенные участвовали в строительстве угольных шахт, разработке угольных разрезов.
В Карлаге действовали 17 кирпичных заводов с программой 2,5 млн. штук кирпича для местных нужд. В лагере действовал стекольный завод по выпуску оконного стекла (40 тыс.кв.м.), ламповых стекол, стекол к фонарям «летучая мышь» и прочих мелких изделий. В Карлаге действовали 20 электростанций общей мощностью 698 киловатт; 16 ремонтных мастерских по ремонту тракторов и сельскохозяйственных машин, в 1944 году в Карлаге был построен сахарный завод, который ежегодно производил около 400 тонн сахарного песку. Благодаря бесплатному труду заключенных Карлага горняки Карагандинского бассейна были обеспечены сахаром (на заводе работало более 600 заключенных). В Карлаге действовало валяльное производство с выпуском 30 000 пар валенок ежегодно. Кроме того, в лагере функционировали 18 мельниц, 13 маслозаводов и 16 брынзоварен. Два маслобойных завода растительного масла, 37 хлебопекарен и другие мелкие предприятия.
Нельзя думать, что экономически прибыльное ведение хозяйства Карлага как-то улучшало положение заключенных. Почет, слава, награды, чины, большие оклады и спецпайки доставались не труженикам, а лагерному и вольнонаемному начальству. Для заключенных было установлено около двадцати видов пайков, которые зависели от выполненных норм: следственный, этапный, штрафной, гарантийный, голодный, тюремный, сухой, стахановский, морозный и т. д.
В Карагандинском исправительно-трудовом лагере отбывали срок многие научные работники, попавшие в разряд «врагов народа». Но они не просто отбывали свой срок. Благодаря их труду в лагере были созданы научно-исследовательские центры.
Ученые-заключенные Карлага активно занимались изучением площади хозяйства, проводили топографические, гидротехнические, почвенные, ботанические, метеорологические и другие исследования. Руководил отрядом почвоведов и геоботаников известный морфолог, профессор С.А. Захаров. Геоботаническими работами занимался Н.К. Магницкий. В составе ученых был профессор, доктор сельскохозяйственных наук, ботаник, растениевод и селекционер Л.А. Пельцих (1885−1971г.).
В лагере была создана сельскохозяйственная опытная станция (СХОС), которая была крупным научно-исследовательским учреждением, накопившим исключительно ценный опыт работы в деле освоения пустынных степей Центрального Казахстана. Руководителями отделов станций были заключенные-ученые: С.А. Вертелецкий, Д.С. Левнев, С.А. Архангальский (впоследствии академик ВАСХНИЛ), А.А. Корнилов (ученик Н.И. Вавилова), А.А. Зайцева (будущий лауреат Ленинской премии), И.К. Фортунатов, С.П. Сорокин, Д.И. Новогрудский, Н.Я. Постоялков, С.Т. Бубенцов и многие другие.
В результате проделанной работы уже в 1941 году было выведено и продано в госсортиспытание 43 новых сорта, из которых 33 сорта — по зерновым и 10 сортов — по травам. Таким образом, сельскохозяйственная опытная станция обеспечила получение рекордных урожаев.
В лагерь в качестве заключенных привозили лучших специалистов, ученых. Почти вся Тимирязевская академия прошла через стены Карлага. В 1948 году руководство Карлага отправило в ГУЛАГ списки на 785 заключенных-специалистов и ученых, необходимых для хозяйства лагеря, с ходатайством об оставлении их в Карлаге.
Крупные научно-исследовательские и проектно-конструкторские работы проводились и в области промышленного производства.
В Карлаге было проектно-конструкторское бюро, подведомственное отделу капитального строительства управления лагеря. В нем работали крупные специалисты-инженеры заключенные: В.А. Бресневич, В. И. Лиод, К.И. Страхович, В.Л. Пржецлавский, И.В. Климов, А.Л. Чижевский, А.Г. Глебов и другие. Руководителем был профессор Ф.Н. Леон-Леонов.
После освобождения из лагеря они все остались в Караганде и работали в институте «Карагандашахтостройпроект». Каждый из них имел удостоверение ссыльного с предупреждением о необходимости ежемесячно являться на отметку в комендатуру. Одновременно с них была взята подписка, в которой содержалось предупреждение, что нарушение границ предписанного им района проживания (Ленинский район г. Караганды) будет караться без суда и следствия каторжными работами сроком на 25 лет. В институте, где они работали, почти каждый день их навещали солдаты с автоматами, а по вечерам наведывались в их квартиры.
Профессор К.И. Страхович в начале войны работал в ОКБ (в Москве, Казани и в Омске) по проектированию новых самолетов вместе с корифеями отечественного самолетостроения: А.Н. Туполевым, В.М. Петляковым, В.М. Мясыщевым, Р.Л. Бартини, С.П. Королевым, П. Жуковым и другими.
В годы войны все они были осуждены по статье 58, пункты 7 и 11 «За участие во вредительской организации» на 10 лет лишения свободы. За исключением А.Н. Туполева, получившего 15 лет. В начале 1943 года профессор К.И. Страхович, совместно с профессором П.И. Орловым и П. Жуковым, начали разрабатывать теоретические основы создания турбореактивного авиационного двигателя. По схемам, разработанным Страховичем, Орловым и Жуковым, были выполнены три эскизные компоновки турбореактивных двигателей, одна — с центробежным и две — с осевыми компрессорами, которые в конце 1943 года были направлены на испытание и доказали, что компоновки турбореактивных двигателей с осевыми компрессорами ни в чем не уступали немецким.
Мало кто знает, что знаменитый авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев, с именем которого связано становление отечественной авиации, в свое время как «враг народа» отбывал свой срок в Карлаге и Степлаге. Он был незаконно арестован 21 октября 1937 года в Москве и осужден на 15 лет.
В то время Андрей Николаевич работал главным инженером Главного управления авиационной промышленности СССР. В двадцатых годах А. Н. Туполев добился введения нового по тому времени металла — дюраля, для постройки цельнометаллических самолетов. В серийное производство были запущены самолеты его конструкции АНТ-3, АНТ-4, АНТ-6.
Это был революционный этап в отечественном самолетостроении. Центральный аэрогидродинамический институт (ЦНТИ) под руководством Туполева разработал и боевые самолеты различных назначений: тяжелые бомбардировщики ТБ-1 и ТБ-3, скоростной высотный бомбардировщик ТБ-7, торпедоносец МТБ-1. Екатерина Архименко, прожившая в те годы в Жезказгане, вспоминает, что однажды во двор ее дома пригнали группу заключенных. Они рыли траншеи под прокладку труб для теплоснабжения. Трое из них постучали в дверь ее квартиры. Самый старший по возрасту дружелюбно спросил: «Нельзя ли кипятку попить, хозяйка? Мерзнем». «Я вас сейчас накормлю, — торопливо сказала она, — как раз собираюсь обедать, давайте вместе. Есть суп, чай, хлеб…». Так они познакомились. А.Н. Туполев несколько раз заходил к Екатерине Николаевне за книгами до тех пор, пока заключенные не построили теплотрассу к жилым домам. «Был он очень общительным, — говорит Екатерина Николаевна, — не терял присутствия духа, хотя его глаза излучали печаль». Несколько раз он передавал ей письма для отправки в Москву его жене Юлии Николаевне. После освобождения он оставляет свой московский адрес и приглашает в гости. Екатерина Николаевна много раз бывала в послевоенное время в гостях у Туполевых. «Замечательный был человек, — говорит она. — Только о том, что произошло с ним в годы сталинизма, он не любил вспоминать».[4]
В Карлaгe и в Караганде 13 лет находился всемирно известный член Нобелевской премии Александр Леонидович Чижевский. В лагере он занимался биофизикой. Отношение к нему всех заключенных было очень уважительным, чего не скажешь об администрации лагеря, особенно охранниках. Сажали Александра Леонидовича по всяким вымышленным предлогам в карцер, лишали пропуска в зоны, унижали обысками, оскорбляли. «Но он терпел, когда безграмотный надзиратель Филиппов орал ему: «Ну ты, прохвесер кислых щей».[5]
В Карлаге сидел Валентин Петрович Лебедев, профессор Ленинградского Университета. Осужден он был по «делу наробразовцев» в 1937 году и освобожден из лагеря в 1950 году. После освобождения был выслан на поселение в село Черниговку Нуринского района Карагандинской области. Трудился рабочим на сенокосе, пока не взяли работать в школу.
В Долинке после освобождения долгое время жил и работал инженер-строитель А. Пиклак. До ареста он был сотрудником советского посольства в Англии. Осужден «за шпионаж» на 10 лет и сидел в Карлаге. Позже, освободившись, преподавал в школе английский язык.
В Карлаге находился И.М. Тройский, бывший редактор газеты «Известия» и журнала «Новый мир», председатель оргкомитета по подготовке первого съезда писателей СССР.
Вспоминает один из ученых-заключенных Г. И. Левин: «Так потянулись однообразно дни и годы — в служебных заботах и делах, в которых были утоплены тоска по воле и родным, отчаяние по утраченной свободе"[6]
23 января 1933 года вышел циркуляр Гулага ОГПУ, в котором говорилось: «Исправительно-трудовой лагерь — это не просто лагерь или место изоляции, а есть исправительно-трудовая организация, занимающаяся перековкой заключенных через всю систему мероприятий, проводимых в лагерях.
Прибывшие заключенные должны были с первых дней уяснить себе:
А) производственно-хозяйственная деятельность лагерей построена на общественно-полезных трудовых процессах, что сознательное выполнение этих процессов каждым заключенным дает право на досрочное освобождение через систему зачета рабочих дней;
Б) активно участвуя в проводимой культурно-воспитательной работе в лагерях, они будут постоянно в курсе всей общественно-политической жизни СССР и тем самым, не отставая от общих темпов общественно-политического развития нашей страны, смогут по выходу из лагеря принять активное участие в работе вместе со всеми трудящимися массами СССР;
В) выполняя и перевыполняя производственные задания, возложенные на лагеря, они тем самым не являются оторванными от социалистического соревнования, а непосредственно участвуют в нем, так как вся хозяйственно-производственная деятельность лагерей является частью общего плана второй пятилетки, плана построения социалистического общества».[7]
В лагере существовали различные формы воспитательной работы: а) политико-массовая работа, б) производственно-массовая работа, в) стенгазета г) школьная работа, д) клубно-массовая работа, е) библиотечная работа, г) лекционная работа.
Карлаг имел: 75 клубов и культуголков, 26 стационарных и передвижных киноустановок, которые за год демонстрировали в среднем от 1300 до 2500 киносеансов, 59 стационарных и передвижных библиотек с фондом в 3500 книг, выписывалось 2686 экземпляров газет и 915 журналов.
В Карлаге с марта 1931 года была организована и выпускалась общелагерная газета «Путевка», тираж которой составлял 6500 экземпляров.
Лагерь систематически занимался подготовкой кадров для всех отраслей своего хозяйства. Так, при учебном комбинате с. Долинское (Центр Карлага) действовали следующие курсы по подготовке: модельщиков, слесарей, токарей, животноводов, столяров, плотников, агрономов, зоотехников, шоферов, штукатуров, каменщиков, фрезеровщиков, фельдшеров и т. п.
Среди заключенных были знаменитые артисты и деятели искусства: солистка Харьковской оперетты Е. Олевейникова, бывший директор Московской оперетты М. Лер, исполнительница русских народных песен О. Кузьмина, актрисы О. Окуневская, К. Орохелашивили, Л. Бабицкая-Головня. Поэтесса К. Андронникова, А. Иванова (ученица Л. Руслановой), балерина P.M. Плисецкая и другие. Создавая культурные бригады, они выступали в клубах как для вольнонаемных, так и для заключенных.
Исполняли концерты, ставили спектакли по произведениям писателей: К. Симонова «Русские люди», К. Гельди «Хозяйка гостиницы», Н. Островского «Бесприданница», Б. Лавренева «Разгром». Коллектив драмтеатра состоял из 34 человек, ансамбля — из 140 человек, танцевальной группы — из 8 человек.
В 1938 году была организована художественная мастерская, в которой трудились художники по специальностям: живопись, скульптура, графика, фотография. В Карлаге отбывали срок А.В. Григорьев — один из организаторов АХРР, известный ленинградский график В.В. Лебедев, скульптор Е.С. Овощникова, художник, член группы УНОВИС В.М. Ермолаева.
В.А. Эйферт, известный советский живописец, стоявший у истоков развития советского изобразительного искусства, был экспертом по антиквариату в торговых представительствах СССР в Германии и Франции. Был директором Государственного изобразительного музея имени А.С. Пушкина, членом известных художественных объединений «Жар-Цвет», Московского союза советских художников.
Через стены Карлага прошло очень много людей, среди которых было духовенство и простые верующие. Эти страшные страдания одних закаляли и приближали к Богу, а других ожесточали. Прошедшие такую «духовную академию» священники выходили из лагеря и духовно руководили людьми, которые перенесли не меньшие страдания, и это их сближало. «ГУЛАГовскую академию» прошли почти все карагандинские священнослужители.
Было ли возможно в таких условиях сохранить веру, не отчаяться в своем уповании и даже благодарить Бога? Оказывается, возможно.
Преподобный Севастиан Карагандинский рассказывал, что Господь неизреченно утешал своих верных рабов, и такие благодатные службы, которые тайно совершались в лагере, запоминались всеми исповедниками на всю оставшуюся жизнь. Ради этого совместного молитвенного общения с Господом многие из них приняли мученический венец. Сведения об этом мы находим в архивах УВД КО.
Продолжение следует…
[2] Индустриальная Караганда. 1989 г. 12 февраля. С. 4.
[3] Индустриальная Караганда. 1989 г. 3 февраля. С. 2.
[4] Индустриальная Караганда. 1995 г. 6 января. С. 7.
[5] Индустриальная Караганда. 1989 г. 12 февраля. С. 4.
[6] Индустриальная Караганда. 1989 г. 9 апреля. С. 4.
[7]Патрикеев М., прот. Заметки о Карагандинском лагере. (копия)
http://www.pravoslavie.ru/cgi-bin/put.cgi?item=6r1450r060503130045
