 |
| Новая газета | Галина Мурсалиева | 02.05.2006 |
И вот здесь можно было бы эффектно так остановиться — оборвать вступление к теме. Есть интрига и мотивация поездки журналиста к Баркашову. Но не верьте! Не верьте мне, потому что в том, что я сказала, нет ни слова лжи. И это — самая большая ложь — часть правды.
Дорога длинная — 170 километров от Москвы. Мы едем к Баркашову. После понтонного моста через Оку повернули в гору. Сверились со шпаргалкой, повернули еще раз и миновали несколько деревушек. На этом жизнь как будто прекратилась. Вот он, нужный указатель, но вокруг ничего похожего на жилье. Звоню по мобильному. «Стойте, — говорят мне, — там, где стоите, сейчас за вами выйдут». И в самом деле, через пару минут на дороге появился человек в пятнистой военной одежде, показал: «Вот он, проем». Еще через пару минут мы съехали с дороги вниз и оказались перед воротами. Когда они открылись, нас оглушили. Не верите? А это снова — часть правды!
Нас оглушили многоголосым, захлебывающимся лаем. Мы прошли несколько шагов за «пятнистым» проводником, ошеломленно оглядываясь. Справа, сзади и, кажется, вообще всюду клетки с кавказскими овчарками. Их, как выяснится позже, — восемь. Собаки яростно рвутся наружу. В какой-то момент мне кажется, что сила овчарская может оказаться мощнее клеток, и я тут же ускоряю шаг. Наконец видим дом. Это — дом монаха. У входа — женщина с выправкой бравого лейтенанта. Встречает вежливо-холодно:
— Я Наталья. Здравствуйте, входите.
Это — жена монаха.
В длинном коридоре на вешалках большое количество пятнистой одежды цвета хаки перемешано с малюсенькими курточками и слышны детские голоса. Мы проходим через комнату с малышами. Это — дети монаха.
Наконец нас вводят в большой зал, увешанный иконами, старинным оружием, с огромным деревянным креслом, похожим на трон. На спинке «трона» с двух сторон — свастика. Чуть поодаль за письменным столом на обычном стуле сидит человек в клетчатой сорочке, в домашних тапочках.
Это — монах. Продолжать?
Но есть же и вторая часть моей правды — не за «житием святого» я ехала и вовсе не за тем, чтобы развенчивать этого «святого». Я хотела понять: как это ему удалось «взять с собой» Бога? Помните: «С нами Бог! Слава России!» — так он подписывал все свои воззвания и статьи. «С нами Бог» — услышьте это! И услышьте новых «святых» — они респектабельны, благообразны, они, переходя с телеканала на телеканал, все время говорят о православном национализме, обязательно поясняя: «Я умеренный православный националист». А что это такое, если сказано, что для Христа все едины, если в самой идеологии православия нет такого понятия «нация» в том смысле, в каком это слово обыгрывается сегодня? Кому молятся православные националисты — Богу или нации? И если нации, то что это, как не маска фашизма? А если Богу христианскому, то при чем здесь национализм?
Спросите их напрямую: вы фашисты? Наивно рассчитывать на утвердительный ответ: они просто не могут идентифицировать себя с режимом, убившим миллионы православных. А кто вы? Православные националисты. Национал-социалисты. Национал-большевики. Люди, играющие со словом «нация».
— Националист — это не фашист, — сказал мне недавно один предприниматель, — это тот, кто хочет спасти родную культуру от нивелирования, кто печется о духовном возрождении нации.
— Свастика — это не фашистский символ, — сказал мне Александр Баркашов (здесь и далее цитаты из разговора с Баркашовым приводятся по диктофонной записи), — это альфа и омега, начало и конец мира, христианский знак. Священный…
Почему практически все радикальные националистические организации России 90-х годов «имели с собой» священников? Здесь понятен ответ — всегда нужна крыша, «духовная санкция». Это уже было в истории — обращение фашизма к религиозным ценностям способствовало его распространению среди народов Германии, Италии, Австрии. Но для чего российским священнослужителям нужна была такая вот дружба? Ну освящали они «мерсы» братков в малиновых пиджаках, но этих-то в черной форме со свастикой на рукавах — зачем они их «освящали»?
— Логическим продолжением моей православной веры стало то, что я постригся в монахи, — говорит Баркашов. — Конечно, я и сам к этому пришел, но я, естественно, спросил людей, имеющих больший опыт, — старцев, и мне сказали, что время твое подошло…
Сквозняк из-под двери
— Стариков сегодня много, а старцев нет, — скажет мне позже в беседе архиепископ Московский, митрополит Всероссийский Рафаил (Истинно православная церковь).— Монастырь во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи относится не к РПЦ, а к катакомбной церкви, то есть к вашей, Истинно православной. Правильно?
— Да, это женский монастырь.
— Александр Баркашов принял монашеский постриг в этом монастыре. Такое возможно?
— Обряд пострига может проводиться и на дому, но я не слышал об этом человеке.
— Вы не могли не слышать этого имени или хотя бы аббревиатуры такой — РНЕ. Это классика перестроечного фашизма. Он мог спрятаться у вас?
— Как раз у нас не спрячешься, потому что у нас — все на виду, нас мало. Он может думать, что спрятался…
— Теоретически могло такое быть?
— Мы принимаем всех. Если человек закрыл за собой дверь…
— Но он утверждает, что от дел не отошел и остается вдохновителем и организатором РНЕ.
— Никакого права на такие вещи не имеет монах, это я вам авторитетно заявляю. Если уходить, так закрывать за собой дверь так, чтобы не оставлять сквозняков.
— Он мне объяснял, что во время обряда пострига произносится такая формула: «Буде ты братец в обители или в миру…». Главное — молиться за всех.
— «В миру» — это значит в отшельничестве. То есть он может быть не в монастыре, но должен отрешиться от всего, именно поэтому в монахи обычно не постригают, если у человека несовершеннолетние дети.
…У Баркашова трое взрослых детей от первого брака и трое маленьких от второго. Самой младшей девочке месяцев шесть.
Через несколько дней после нашей встречи митрополит Рафаил подтвердил по телефону:
— Да, человека, о котором вы спрашивали, постригали наши священнослужители…
Что сохранилось в катакомбах
-…Мне трудно представить, что такой постриг мог бы быть совершен в монастыре Московской патриархии, — сказал мне по телефону Владимир Федоров, протоиерей РПЦ, директор Православного института миссиологии и экуменизма (Санкт-Петербург). — Сегодня нетрудно надеть рясу и крест и объявить себя представителем нового течения, восходящего к какому-нибудь расколу. Особенно удобно прятаться за так называемую Истинно православную церковь (ИПЦ). Духовенство, вынужденное скрываться в годы преследований, действительно было героическим и благочестивым, но в силу условий конспирации не сохранилось надежных документов и нет уже в живых свидетелей подлинности соответствующих рукоположений. Поэтому в I томе справочника «Современная религиозная жизнь России» можно найти представление десяти «православных» деноминаций, многие из которых возводят свою иерархию к ИПЦ.— Но эксперты — религиоведы, историки — говорят о том, что у ИПЦ как раз больше морального права называть себя истинными православными. Потому что эта церковь, в отличие от РПЦ, не сотрудничала никогда с тоталитарным режимом, в годы репрессий существовала подпольно, отсюда, собственно, и определение — катакомбная церковь.
— Речь должна идти не о сотрудничестве, а о том, что церковные структуры были связаны с режимом, а точнее, связаны режимом, причем по рукам и ногам. А катакомбы, увы, не могли обеспечить совершение таинств для народа, и в силу бескомпромиссности это духовенство было уничтожено. И, увы, место героев и подвижников теперь легко занять ряженым.
— Не знаю. Я читала книгу, которую мне подарил митрополит Рафаил, там, на мой непросвещенный взгляд, все аргументировано, логично. И мне нравится их линия, направленная не на раскол, а на воссоединение всех православных церквей.
— Но если ради формального единства мириться с ксенофобией, антисемитизмом, шовинизмом, агрессивностью, шарлатанством, то это будет противно духу Евангелия.
— Но с чем мирилась РПЦ, когда приглашала Баркашова участвовать (вместе с активистами других национал-патриотических и казачьих организаций) в «Саровском походе» — экспортировании мощей св. Серафима Саровского при переносе их из Санкт-Петербурга в Дивеевский монастырь? В Дивееве он возглавлял службу охраны порядка, сформированную из боевиков РНЕ и казаков.
— Да, помню этот печальный факт. Не могу объяснить, почему тогда это оказалось возможным. Полагаю, что за прошедшие годы РНЕ проявило себя достаточно, чтобы стало ясно, насколько их позиция чужда официальной позиции Московской патриархии.
У меня есть еще один вопрос к собеседнику — не только как к священнослужителю, а как к священнослужителю петербургскому. Под вопросом три факта. Первый: именно Питер сегодня становится лидером в череде преступлений, совершенных на национальной почве. Хватает таких дел везде: и в Воронеже, и в Москве, и в других городах, — но по эмоциональному накалу жестокости — убийства и покушения на детей — ничего равного питерскому пока, к счастью, нет.
Факт второй: я как-то прочитала книгу молодой писательницы Лилии Курпатовой-Ким, и мне врезался в память герой, которого утопили жизненные обстоятельства и водка, и он в какой-то уже просто конвульсивный для себя момент уцепился, как за соломинку, за мысль: можно пойти в церковь. А там ему объяснили, кто виноват в его бедах! И дали координаты РНЕ.
Я спросила о прототипе у автора, и она мне ответила: «Герой этот списан с реального человека. Он не учился, не работал, был в длительном запое. Дальше — поход в церковь, координаты, а потом и членство в РНЕ. Он бросил пить-курить и надел штурмовые ботинки. Человек не знал, куда деть свою жизнь, не имел цели, страдал от нереализованных амбиций… А тут ему дали все пакетом: веру, высокую цель, самолюбование, возрастающее до небес, потому что его начали бояться, и бояться сильно». Действие в книге происходит в Санкт-Петербурге. Прототипы — там же.
И факт третий: самым известным и влиятельным на радикальном фланге православного национализма человеком был митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычов), ныне покойный. Его сборники издаются до сих пор и пользуются неизменным спросом. Книга его «Самодержавие духа» вышла в 1994 году. Цитата, в которой основная суть мироощущения: «Страной по-прежнему правят богоборцы, космополиты и русоненавистники».
Но собеседник мой никакой особой роли Санкт-Петербурга в связи с перечисленными фактами не усмотрел. Тогда я обратилась к иерарху, занимающему достаточно высокий пост в РПЦ. Он подтвердил мои ощущения, но предупредил, что беседа носит только приватный характер. Поэтому имени нового собеседника я не указываю:
— Не хотелось бы мне признать, что мой родной Питер стал сегодня каким-то особым местом в той связи, о которой говорите вы, но я вынужден эту связь подтвердить еще одним аргументом: в городе широко распространяется газета «Русь православная». Эта газета объявляет себя рупором православия и заявляет, что она издается по благословению митрополита Иоанна. Здесь РПЦ, конечно, могла бы выступить: как это газета может ссылаться на благословение митрополита, если он — покойный?
Редактирует издание некий Константин Душенов, он называет себя пресс-секретарем митрополита Иоанна. Но в епархии отрицают этот факт. Он же тем временем предъявляет все время какое-то удостоверение. На суде по делу о нашумевшем убийстве Старовойтовой Душенов давал в своих показаниях алиби обвиняемому. Обвиняемый стал осужденным, показания Душенова оказались лжесвидетельством, но никто ему такого обвинения не предъявил. Его газета пакетом рассылается по духовенству, вчера буквально мне жаловался священник, что вносится в церковь чудовищная, агрессивная ксенофобия. Священник в Краснокаменске, который заявил, что Ходорковский — политзаключенный, был в момент извержен из сана, запрещен и сослан. А здесь — даже не священнослужитель, а пресс-секретарь какой-то якобы — да разве же не время РПЦ не пальчиком грозить, как это было уже однажды (порицание Священного синода Московской патриархии), а заявить официальное осуждение свое, весомое и резкое?
— Заявляла ли РПЦ свою позицию по отношению к самому митрополиту Иоанну?
— Тоже как-то не до конца. На все вопросы патриарх отвечал: ну это мнение митрополита Иоанна, а не РПЦ. Хотя речь шла о человеке, занимавшем вторую (по чести) кафедру РПЦ, и под его именем выходили статьи программного характера для православной патриархии. Я бы заметил, что он сам по себе был совершенно беспомощным человеком, не мог связать толком двух слов и уж тем более — написать тех книг и статей, которые вышли под его именем. Кто-то раздувал эту чудовищную по своей сути фигуру, это была совершенно очевидная манипуляция.
— Кто? Кому это нужно?
— Это не нужно ни духу Евангелия, ни смыслу православной церкви. Очень важно понять: внутри самого православия нет никаких основ для националистических настроений, христианству чужд сам дух вражды и насилия. Но, к сожалению, у нас сегодня большое число солидных и вполне укорененных в церкви людей живут в глубокой вере в мировой заговор против России. Это смесь мракобесия с больной психикой. Есть священнослужители, которые пишут свои статьи в эту «Русь православную».
Подмена понятий
…Я захожу на сайт газеты «Русь православная» — доступ свободный. Крест, фотография митрополита Иоанна, архив его трудов. Рядом много разных объявлений — где приобрести печатную, где видеопродукцию (в частности, фильм Душенова «Россия с ножом в спине»), где поставить подпись. Есть сообщения типа: «Союз Русского народа и движение „Жить без страха иудейска“ предупреждают — пользуясь услугами фирм, финансируемых иудеями, вы финансируете тех, чей отец — диавол».Ну мракобесие, ну да, зачем в этом копаться? Но есть еще аудио — под гитарное бренчание звучат песенки с такими, к примеру, строчками: «И в русском сердце отзовется за веру пролитая кровь»; «Талмудический мир к русской церкви всегда стоит задом»; «Мы живем в стране дебилов, среди черных и жидов…»; «Бросай истлевшее пространство. В крестовый выступай поход…»; «Ждет всех фашистов по жидозакону закланье…». Ждет кого? Как газета называется?
Вы видели кадры с питерскими бритоголовыми, слышали, как они выкрикивают свои лозунги? Исступленно, с истинной верой в «святость и правость», в необходимость идти «на бой кровавый». Так не выступают люди, кого-то или что-то ненавидящие. Так ведут себя религиозные фанатики — их сознание изнасиловано. К ним вошли интимно так, с крестом — «мы свои, мы близкие, мы корни ваши». Возбудили и обидели прапамять — одели в шкуры, оперили стрелы. Их опустили в племенные времена, а сказали, что подняли в веру христианскую!
— Неокрепшие души, невежественные, несведущие в истинах, — говорит тот же священнослужитель. — Как их научат, так они и сделают. А учат их под видом христианства — язычеству. Вот в чем трагедия!
Что такое гиперинфляция слов? Это когда слова превращаются в мячики. И фашизм сегодня — это такой мяч упругий. Вот, к примеру, девочку забила до смерти бритоголовая толпа. Это фашизм? Нет, стоп: «Смертью таджикского ребенка русофобы размахивают как жупелом». Мяч перехвачен: «Разве не убивают русских детей?». Гол! «Разъяренная толпа молодых людей скандировала: «Россия для русских» — «после убийства сенегальца разъяренная толпа иностранных студентов скандировала…» — это все упражнения: сохраняя структуру предложения, подмените существительные и прилагательные. Глаголы же должны оставаться неизменными, пусть жгут сердца людей.
Подмена понятий — удивительно легкая и коварная стратегия. Публичные политики ведут себя, как самые прилежные читатели «Руси православной» — жгут. Загляните в интернет, задайте поиск на фамилии Проханов, Крутов, Лимонов, Дугин и так далее. Глаза устанут читать — включите телевизор, развлеките себя Жириновским.
«В многонациональной стране разжигание национальной розни опасно» — «пора прекратить разжигание либеральной истерики по поводу национального экстремизма». Почувствуйте разницу. Есть более распространенные предложения — антитезисы: «Избиения, убийства на национальной почве происходят сегодня в России уже чуть ли не ежедневно» — «ежедневно в России происходит чуть ли не тысяча преступлений и убийств, а те, о которых говорят так называемые антифашисты, занимают лишь маленькую толику». И разве это не правда?
Хит сезона, правда сегодняшнего дня — в легализации преступлений, совершающихся на национальной почве. Это — новая тема, она хитрее хулиганского и бытового статуса, в который возводились прежде дела такого рода. В сознание общества вбивается узаконивание возможности преступлений на национальной почве: ну да, дом заминирован, а разве мы не говорили, что коммуникации пришли в негодность, протекает крыша, часто выходит из строя лифт, в подъездах нет лампочек? Что ж на мину-то внимание обращать…
— Вот я как раз никогда не хотел, чтобы врывались в синагогу, чтобы в подъездах убивали таджикских детей. Мне никогда не могли предъявить никаких таких призывов, потому что их не было. Я думаю, что и ошибок не было — все было закономерно и все происходило в свое время. Но многие вещи я предвидел и об этом писал, опережая время. Сегодня их, выдергивая из моих статей, повторяют многие политики, начиная от президента… - говорит монах, известный в миру под фамилией Баркашов.
