 |
| Нарочницкая.Ru | Наталья Нарочницкая | 01.05.2006 |
Однако на удивление всем Россия наряду с упадком почти во всех сферах, главных для Запада, демонстрирует способность к самостоянию, к возвращению смысла истории и возрождению своей православной картины мира, что дала в свое время русским смысл их исторической жизни. Расчленение государственного тела русского народа не смогло умертвить его душу, ищущую Бога. На повестке дня вдруг встало воссоединение его духовного организма — Русской церкви.
Казалось бы, величайший шанс не может быть отринут подлинно русскими и верующими. Начавшийся диалог между Русской Православной Церковью и Русской Православной Церковью За Рубежом заставил весь мир — сочувствующий с трепетом, а враждебный — со злобой, ждать, окажутся русские достойными этой милости, сколько окажется среди них званых, и сколько — призванных. Но по мере приближения решающей фазы растет сопротивление и наступление Запада, обрушившего невиданное даже во времена «холодной войны» давление как на Россию, обвиняемую во всех грехах, так и на русское православное зарубежье. В среде зарубежной Церкви усилились голоса тех, кто не готов выйти из благоустроенной несопричастности к исканиям сегодняшней искалеченной, но живой некоммунистической России. В преддверии намечающегося Поместного собора РПЦЗ усилились обвинения Московской Патриархии и Российского государства и общества, якобы еще недостойных того, чтобы «чистое и непорочное» зарубежье признало их. Что же, Бог ему судья, но апокалиптический фон, на котором развивается очередная драма России, побуждает к ответственности.
Новый передел мира, начавшийся с разрушением исторического государства Российского под видом краха коммунизма, осуществляется, как и «во времена тиранов», прямой военной силой, однако под флером псевдогуманистического либерального универсализма. Центральная новая идеологема — «права человека» и земная жизнь как высшая ценность — этот либеральный новый «коммунистический манифест» апостасии ХХI века, становится логическим завершением идеи автономности человека от Бога, итогом антихристианского Просвещения, который к рубежу Третьего Тысячелетия ведет через безверие к полной дегуманизации человека и подрыву не только двухтысячелетней христианской культуры, но и самого человеческого общежития, ибо человек только там, где дух выше плоти.
Гражданин мира, «свободный» от религиозных, национальных, семейных связей, живет «хлебом единым» в гедонистическом рабстве плоти и гордыни, исповедуя: «ubi bene ibi patria» — «где хорошо, там и отечество». Философия либерализма уже полностью извращается в ценностный нигилизм — нетерпимый и тоталитарный. Нация уже не преемственно живущий организм, связанный духом и общим пониманием добра и зла и историческими переживаниями. Это охлос — толпа, пребывающая в гедонистической теплохладности и иллюзии народоправства, на деле — управляемая телевизионными технологиями. Это и есть судьба самонадеянного демоса и его мнимой кратии в «едином» мире, глашатаи которого, разбрасывая камни истории и сдавливая в объятиях, сопровождают свое участие демоническим искусительством: «Видишь царство сие, пади и поклонись мне и все будет твое».
Цивилизация «открытого общества» в своей всепоглощающей страсти к эгалитаризму бросает вызов не только православной Руси, но и всем великим духовным и национальным традициям человечества, чтобы обеспечить свое псевдобытие — историю без нравственного целеполагания. Новый этический и исторический нигилизм — это философия конца истории.
На этом фоне не пора ли признать, что упадок христианского мира случился не только по вине российского большевизма и «советчины». Но разве не настало время всем в полной мере осознать значимость восстановления русского православного форпоста для всего христианского мира в целом перед лицом не только геополитических и демографических, но и духовных вызовов грядущего столетия?
В вотчину Запада добровольно переходит Киевская Русь — колыбель русского Православия и символ византийской преемственности. Печальным знамением времени становится партнерство православной Грузии с атлантической Портой, а вход британских кораблей в Севастополь символизирует возвращение из прошлого века Восточного вопроса. Вместе с Россией рушится и поствизантийское пространство. Отпадают сухие ветви от общеславянского и православного древа после недолгого сербского сопротивления. Оболганное и непонятое, запутанное как и все в ХХ веке подмен, — оно было последним чистым и ярким языком пламени, вырвавшимся из гнилостного тления славянства. Любого сопротивляющегося духовному и политическому давлению немедленно объявляют тоталитарным диктатором. Это окончательно убеждает, что обрушенный на нас в начале ХХ века коммунизм был одним из инструментов общего замысла уходящего столетия.
Хотя в 1917 году православие в России попытались распять и заковать в цепи, оковы рухнули, и оскудевший, но живой его дух высвободился и Россия снова на распутье. В судьбе России сегодня решается не только ее будущее, но и пути мировой истории.
Хочется верить, что для наших зарубежных русских — Россия — это Отечество, которое не тождественно государству. Отечество — это Дар Божий, врученный для непрерывного национально-исторического делания с его взлетами и неизбежными падениями, которые не отчуждают даже разочарованного человека от собственной страны. Такой человек, даже переживая ее грехи и падения, не отринет свою историю. Ибо легко любить свое Отечество, когда можно им гордиться, когда оно сильно, и все его уважают и боятся. Но именно когда мать пьяна и лежит во грехе, оплеванная, осмеянная и покинутая всеми — только тот сын, что не отвернется, проходя мимо, а закроет собой ее грех и оградит от поругания.
Вспомним великих первых христиан, среди которых тщетно искать тех, кто бы призывал анафему даже на то государство, что распинало их и бросало в клетки ко львам. Они не призывали ни к дезертирству, ни к поражению своего государства. Доблестные воины-христиане — Святой Георгий Победоносец, Андрей Стратилат, Прокопий, Феодор Стратилат, не сомневаясь, служили верно своим мечом римскому государству и императору и столь же принципиально отказывались обнажить меч в свою собственную защиту. «Нет власти, которая не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» — сказано апостолом Павлом про языческую Римскую империю. Этикой первохристиан было служение и повиновение «не только за страх, но и за совесть» (Рим. 13,5)
Ведь и гонитель Савл стал Павлом? Или наши заграничные пастыри подобно модернистам не верят в чудо перевоплощения? «Однако невероятное… для модернистов есть совершенный исторический факт, — пишет А.В.Карташев, — «Римская империя, бывшая языческой, «во Христа крестилася, во Христа облеклась». Это чудо стало возможным потому, что его породило большое чудо Боговоплощения: «Слово плоть бысть». Как отдельному грешнику во Христе, — пишет Карташев, — открыт путь к святости, так и грешному человеческому общежитию, то есть государству — во Христе открыт путь к совершенствованию. Государство, построенное на грехе богозабвения и насилия может и, следовательно должно стать сообществом сынов Божьих, уподобиться благодатному Союзу Церкви.» Эти вдохновенные слова русского эмигранта, утратившего свое государство и Отечество и страстно переживающего эту тему, пока для нас недосягаемо высокое духовное задание.
Почти без сопротивления сдалась и уходит христианская Европа… Кто же сопротивляется, кто бунтует? — Бунтует парадоксально одна лишь постсоветская Россия! Этот бунт, пока интуитивный, не всегда последовательный и часто сформулированный в привычных клише ХХ века, порой неуклюжий, «прогрессивное человечество и цивилизованная Европа» уже клеймят как варварство и наследие тоталитаризма!
Но бунтует пока даже не Россия, а Русь. Она не боится быть не «политкорректной» и протестовать против поругания икон, она не видит в этом «свободы». Она не страшится насмешек и окриков «4-го либертарного Интернационала — Совета Европы» и не хочет видеть парады содомитов. Это она — нищая и соблазняемая земным раем, подвергнутая двойной стерилизации — марксизмом и либерализмом, вдруг отвечает на вопрос, «какое преступление нельзя оправдать ни при каких обстоятельствах», — «измену Родине»! (социологические опросы 2000 г.). Социологи в недоумении: ведь в цивилизованной Европе родина давно уже там, «где ниже налоги"…
Россия в упадке, но Русь жива! Это о ней говорил основатель Зарубежной Церкви Антоний (Храповицкий): «Очень было бы грустно лишиться русского государства, но Русь была, росла и сияла даже тогда, когда не было государства, как последние 450 лет рос и развивался гений греческий, как умножалась его вера, его патриотизм, его энергия под властью турок… «Русское православие…, искусство, речь, сердце, открытость, самоотверженность и широта духа не угаснут под игом ни японцев, ни американцев, ни англичан, ни французов. Можно надолго уничтожить Россию, нельзя уничтожить Русь. И если бы приходилось выбирать одно из двух, то лучше пусть погибнет Россия, но будет сохранена Русь, погибнет Петроград, но не погибнет обитель преподобного Сергия, погибнет русская столица, но не погибнет русская деревня, погибнут русские университеты и заменятся английскими или японскими, но не погибнет из памяти народной Пушкин, Достоевский, Васнецов и Серафим Саровский».
Прав был Митрополит Антоний: «Святая Русь будет всегда.» Антоний Храповицкий и его выстраданное чутье не обманулись бы сегодня, когда бывшие комсомольцы, вообще не знавшие о Христе, подобно некогда оглашенным римлянам текли и текли к Саровской обители Святого Серафима, шли десятками тысяч пешком по трое судок, ночуя в палатках. Не стоит удивляться либералу, что еще при Пушкине «просвещением свой разум осветил», «нежно чуждые народы возлюбил, и мудро свой возненавидел», который, скрежеща зубами, недоумевал: «Откуда это, и куда они, ведь там не объявлены распродажи, чтобы «покупать и экономить» — «buy and save», как делает «цивилизованная» Америка в Великую Пятницу…
Но что же пастыри Зарубежной Церкви? Прослезились ли они, что «жива Русь», жива и непоколебима Вера, давшая русским смысл их исторической жизни, а значит и возможность нашего исторического воскресения, как мечтал и верил Антоний Храповицкий?
Ничуть… По епископу Евтихию — это всего лишь вслед за «предателями-сергианцами» пришли «другие миллионы, которым нужно что полегче, не обременяющее их совесть и ответственность».
Грустно читать тех эмигрантов-мирян, которые, закрывшись в башне из слоновой кости, бесконечно воспроизводят и переносят на сегодняшние Россию и русских представления об «окаянных днях» и бесах 20-х годов, единственно ведомые им от дедов. Только полное неведение о мучительных путях идеологии и практики 70-летней истории России в облике СССР могло не позволить им заметить, насколько уже послевоенный СССР был непохож на большевистскую Россию 20-х. Он, остававшийся, конечно же не-Россией, был и приговорен Западом за то, что перестал быть в нужной тому мере анти-Россией после очищающей жертвенной борьбы с Гитлером. Надо ничего не понимать в истории ХХ века с его соперничеством «бесов социальности» и «демонов индивидуализма», чтобы не почувствовать, что на самом деле стояло за разрушением СССР.
Надо намеренно изолировать себя от реальности и не хотеть ничего в ней менять, чтобы не видеть, как непохожи сегодняшние русские, Россия и ее многострадальная церковь на то представление о них, что составлено из клише 70-летней давности! Надо не желать выйти из удобной несопричастности к реальной борьбе добра и зла, чтобы отвергать посланный самим Господом исторический шанс! Вот поистине, кто похож на тех, «кому нужно, что полегче, не обременяющее их ответственность», кто предпочитает комфортабельно продолжать менторствовать и отвергает новое призвание!
А попытки объявить весь клир и паству России «полковниками» и лицемерами?! Как без стыда читать домыслы, будто во время войны и блокады «сергианский клир» наслаждался роскошью и яствами номенклатурных условий! Стыдно и грустно, и потому, что это неправда, оскорбляющая память тысяч священников, голодавших, бедствовавших, а также повешенных и сожженных оккупантами вместе со своей паствой. Стыдно и потому, что уровень аргументации убог, ибо, если и случаются недостойные в служении или недостойные матери, так это не дает нам права и основания оскорблять недоверием само служение или само материнство.
Пока русские стоят друг против друга и в течение ста лет кричат: «распни, покайся!», весь остальной мир будет все также пожинать плоды нашего национального упадка, маловерия и гордыни, нашей разобщенности и сектантства, нашей неспособности найти согласие ни по одному вопросу нашего прошлого, настоящего и будущего!
Отвергнуть с гордыней и превосходством протянутую вам сегодня руку, отринуть надежды русских людей, которые с замиранием сердца и с нерассуждающей детской радостью ждут воссоединения семьи, — это будет ударом по Руси — ударом тем более тяжелым, что не от врага, а от брата. Это нанесет непоправимую обиду самым искренним чувствам миллионов людей, которые с восхищением относились к подвигу зарубежной церкви, но даже не подозревали, с каким презреньем, оказывается, к ним самим относятся их же русские братья за рубежом. Не обесценит ли это совершенный некогда подвиг русской эмиграции, сохранившей свою русскость и веру на чужбине, сохранившей в своем сердце «ту Россию, которую мы потеряли» и пронесшей ее в своей любви и вере как в песенке Сольвейг? Так не потеряйте же теперь Россию выжившую, выстрадавшую, ищущую, и непокорную глобальному управлению!
Неужели русские за рубежом, давно уже комфортабельно живущие в замкнутом круге единомышленников и в иллюзии, что они и есть Россия, будут придирчиво проверять живую реальную Россию на русскость? Каково же будет разочарование русских людей, которых уже заставляют сдавать унизительный экзамен на цивилизованность новоявленные троцкисты-либералы из европейских институций, изгоняющие под раскаты отдающегося эхом вольтерьянского хохота последние следы христианских ценностей!
Русские люди в России никогда не поймут тех, кто закрывается сегодня в скорлупе собственной непогрешимости и превращают свой прежний подвиг в горделивую медаль и не хотят видеть живой России и Руси за пределами своей самости. Да, в своей новообретенной вере и любви постсоветские русские куда менее образованы и даже, наверное, «невежественны» с точки зрения православных профессоров Сорбонны, с которыми, привычнее иметь дело Зарубежной Православной Церкви. С ними наверное, легче как с паствой, чем с не по своей вине утратившими опыт христианской жизни, но ищущими его истово. «Потребуется перевоспитание целого поколения для достижения подлинной политической, экономической и духовной свободы русского народа», пишет о нас протопресвитер Валерий Лукьянов, сомневающийся в способности РПЦ вести нас по этому пути: «Свободна ли Московская Патриархия от контроля своих действий политической конъюнктурой? Очевидно, нет».
К лицу ли эта брезгливость и назидательность? Разве невозможно и Зарубежной Церкви предъявить счет грехов и падений, нестроений и катастрофической политической слепоты! Мы же готовы не упрекать вас в сотрудничестве с Гитлером и его языческой доктриной природной неравнородности людей и наций, с тем, кто собирался сократить население России на 40 млн. человек и превратить русских из нации в безликий материал, в свинопасов и горничных, едва умеющих читать на немецком языке географические указатели. Или вам неизвестны документы об этих планах? А если мы не доросли до вас, так не миссия ли как раз быть «среди больных, но не «здоровых»? Да так ли они больны — эти «советские русские», если после всего, что им внушали в течение жизни трех поколений, не боятся заявить миру о своем несогласии с утратой нравственного целеполагания человеческой жизни и истории, и отвергнуть ту свободу, которая не свобода совести, а свобода от совести?
И разве это не лучше всего говорит о Русской Православной Церкви, которая выполнила, значит, свою главную миссию, перед которой меркнут все реальные и мнимые грехи: Церковь, прошедшая со своим народом все исторические драмы и искушения, поистине «живя там, где престол сатаны», значит, содержала Имя Божье, и не отреклась от веры Его, раз сумела в невиданных условиях сохранить в своих чадах и веру, и потребность в вере, способность различать грех и добродетель, добро и зло, в какие бы модные и соблазнительные после тоталитаризма одежды те ни рядились.
Нынешние сомнения подобны искушениям человека, захотевшего принять крещение, которому враг человеческий нашептывает: «Подожди, ты не готов, не сегодня, — завтра»! Завтра может не быть! Когда все силы мира объединились, чтобы воспрепятствовать восстановлению Россией своего национально-религиозной ипостаси и отстоять свое право на продолжение в мировой истории со своими целями и ценностям бытия, когда новые Парвусы оплачивают старые сценарии разрушения России, а прежние державы маскируют фарисейски свои преемственные интересы высшими цивилизаторскими целями, русские люди не смогут понять, в чем же доблесть и «истинность» той Церкви, что не способна отринуть второстепенное и вместо объятий предъявляет счет и просит погасить вексель. Что же это за вера, что не содержит всепрощающей любви, что же это за православные, что ищут сучок в глазу ближнего, что же это за любовь к России, похожая больше на любование собой вместо России.
А может быть, наши братья за рубежом просто боятся пойти против «mainstream» и «глобального управления» и не решаются рискнуть своим защищенным (потому что ни на что не влияющим существованием в том антиправославном мире? Ведь и на них может распространиться частичка того давления, что сегодня многократно превышает давление на коммунистический СССР, если они поддержат Россию и русских, все еще сопротивляющихся ему? — В таком случае, напрашивается вопрос, «свободна ли РПЦЗ от контроля своих действий политической конъюнктурой»? — И многие русские люди склонны будут с грустью и разочарованием подумать: «Очевидно, нет». И с ними будут и тысячи русских за рубежом, что страстно переживают за Россию и за единство.
Не оправдав их чаяний, РПЦЗ обрекает себя на роль этнографического музея ушедшей цивилизации, на существование в резервации вне темы России и русских в мировой истории. Россия же будет и сама выстаивать, ибо на удивление всему миру она уже опять вступила на путь поиска нравственного целеполагания жизни и истории. В ней, единственной стране христианского мира, открыто идет дискуссия, давно невозможная на Западе.
Посткоммунистическая Россия, зависимая экономически, потерявшая выходы к морю, обнищавшая, опутанная долгами, три четверти века оторванная и от Христа, и от собственной истории и культуры, действительно погрязла в грехах, но сохранила Веру и Церковь. И именно она осмеливается возражать Западу не только в его задаче века — уничтожении российского великодержавия и русской исторической личности во всех их геополитических и духовных определениях, но и в попытках соблазнить ее новым земным раем. Ее сопротивление объявлено «тоталитаризмом и русским фашизмом», но только слепец не увидит за этим клише извечные западные фобии в отношении Православия и России, рядившиеся в разные одежды, но единые для папского Рима и безбожника Вольтера, для де Кюстина и К. Маркса, для Ленина с Троцким, и для кумира постсоветских либералов А. Сахарова — «царизм», «русский империализм», филофейство, византийская схизма, варварство варягов и любовь к рабству.
«Господи, помоги мне не ошибиться!» — взывает епископ РПЦЗ Евтихий. Поистине так, помоги, Господи!
Помоги узрить то, что дается вооруженному любовью, помоги осознать: «Нас разделяют символы прошлого, но должны объединить задачи будущего»!
Наталия Алексеевна Нарочницкая, Президент Фонда исторической перспективы, депутат Государственной Думы РФ
http://www.narochnitskaia.ru/cgi-bin/print.cgi?item=1r200r060428105230
