 |
| Радонеж | Лариса Логвиненко | 28.04.2006 |
Особая милость или Там, где перекрестие путей
Когда читаешь хроники о жизни, настроениях семинаристов конца XIX и начала XX века, понимаешь многое из того, что происходит с нашей Церковью, нашим народом сегодня. Одно только сравнение настроений и чаяний учащихся духовных школ времени революций с их «коллегами» послевоенных лет прошлого века многое объясняет. Митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон (на кафедре 1989 — 2003):
«Я ехал в Семинарию на крыше вагона. Мне было 18 лет. Зима, холодно, даже представить это трудно. Я сижу съежившись. И доехал. Цел, невредим. А в те времена немало промышляло в поездах бандитов. Они сбрасывали людей с крыш, грабили. И я все больше и больше убеждался, что на правильном пути и Господь меня хранит…».
Протоиерей Петр Савенко:
«Я решил поступать в Семинарию и написал заявление. На заводе, где я работал, трудилось пять тысяч человек, объявили собрание и меня выставили как преступника и начали срамить. Все от меня отвернулись, отшатнулись: товарищи, девушки, я ведь только отслужил армию и был завидным женихом. А мне было хорошо: меня ругают, а я внутренне радуюсь. Я тогда начитался житий святых, думал, страдаю за Христа, за Веру. В конце концов пришлось обойти прокуроров, адвокатов и все-таки я вырвался. Вот так уверовал… Такой внутренний переворот произошел.
Протоиерей Филипп Устименко:
«В 1949 году я приехал в Ставрополь поступать в Семинарию. Семья наша бедствовала, пришлось самому зарабатывать себе на дорогу: водил по знакомым мне тропам в горы геологов, приезжавших на поиски полезных ископаемых. Поступил. Учился.
У каждой духовной школы есть своя особенность, свои страницы радости и скорби, подвига и предательства, есть и своя особая черта по которой узнают ее выпускников, ученых, священников, архиереев.
В стенах Ставропольской Духовной Семинария начинался путь многих известных людей, богословов, священномучеников, писателей, историков….Но если всмотреться в суть, то в ней через своих пастырей, начинался духовный путь миллионов простых людей, живущих на Юге России, особом регионе, регионе, где духовно и географически соединяются Азия и Европа, Кавказ и Россия.
В современной науке достаточно много сделано для выявления исторической значимости Северного Кавказа в мировой истории и истории России. Написаны и изданы труды, посвященные народам, населявшим этот регион, событиям, которые были связаны с этим местом. Однако нет еще труда, который в полной мере выявлял бы духовную значимость Кавказа для России, связывающего две великие культуры: Русскую и Византийскую, вратами, через которые свет Православной веры освятил Русь.
Не выявлена в специальных исследованиях и духовная значимость города Ставрополя — этой своеобразной столицы Кавказа. Основание любого города (в его символическом значении) не есть процесс механический, причинами которого могут быть экономические либо политические цели и задачи. С духовной точки зрения — это тайна, которая совершается как реализация некоего импульса, возникшего в тот или иной исторический период на том или ином месте.
Посвящение города Кресту, обоснованное находкой древнего креста на месте основания крепости, обозначало этот город в качестве своеобразного центра, через который проходили, осуществлялись важнейшие процессы, тесно связанные с будущими судьбами России и Православия.
Первый Кавказский епископ Иеремия, приехавший сюда в 1843 году понял эту высокую миссию, понял, что не менее политической стабильности, а, пожалуй, и более важно возрождать духовное просвещение на этой древней земле. В том же 1843 году он послал в Синод свои соображения о необходимости открытия Кавказской духовной семинарии. Чтобы ускорить ее основание он, скрывшись под именем неизвестного благотворителя, внес 10 000 рублей на содержание в семинарии семи стипендиатов из числа наиболее бедных детей Кавказского духовенства.
20 июля 1846 года Постановление Священного Синода об открытии в Ставрополе Кавказской Семинарии было Высочайше утверждено императором Николаем.
В план учебных занятий, разработанный на основе опыта Тифлисской Духовной Семинарии, включены были следующие дисциплины: Пасхалия, История Церкви, Библейская история, Литургика, Геометрия, Алгебра, Риторика, Поэзия, греческий, латинский и немецкий языки, факультативно, местные языки (калмыцкий, татарский, осетинский).
Особенно заботился о воспитании будущих священнослужителей святитель Игнатий Брянчанинова, епископ Кавказский и Черноморский (1857−1861), имя которого теперь носит Семинария.
Богослужения в семинарском храме стали совершаться по монастырскому уставу: каждодневное участие святитель определял как обязательное для воспитанников школы. Он был строг, но рассудителен, считал, что: «мудрый воспитатель должен более внимания обращать на нравственную сторону взысканий, развивая в детях и юношах совестливость, как более гарантирующую их поведение». Среди светских дисциплин он уделял более внимания философии и логике. Само же преподавание считал необходимым доверять лишь «зрелым мужам, изучившим положительные науки, философию и писания отцов Церкви».
В 1871 году Кавказскую семинарию посетил с ревизией член Училищного Совета при Священном Синоде С. В. Керский. Он отмечал характер учащегося Кавказской школы: «резко отличавшийся от того оригинального типа, который характеризует семинаристов центральных губерний… В воспитанниках Кавказской Семинарии нет того горького, разъедающего чувства недовольства и озлобления, какое обыкновенно вырабатывает тип бурсака; напротив, в них преобладает довольство настоящим и спокойный взгляд на будущее. Никаких следов антиправославного направления в них нет, нет и других грубых пороков, или же последние слишком редки и исключительны».
Наверное, основой нравственной крепости молодых людей, будущих пастырей, служило то, что многие ее студенты и преподаватели вышли из среды казачества, сословия военных и земледельце, среды, где верность традициям не могла искоренить ни «передовая» интеллигенция, ни революция.
Окончив Семинарию они направлялись в свои станицы, небольшие города, где еще сохранились остатки крепостей и пушек, где совсем недавно каждый житель, включая женщин и подростков, был военнообязанным, где как в древности, к жизни и смерти относились спокойно, без надрыва, где полковые походные церкви становились приходскими с той только разницей, что на их стенах были выбиты имена героев: офицеров, генералов, простых казаков…
В такой среде революционные настроения, атеизм и нигилизм приживались плохо, не случайно при установлении советской власти местное духовенство истреблялось под корень, здесь редко храм переустраивали в склад или клуб, но уничтожали дотла. И было от чего. Народ более верил батюшке, чем пришлому агитатору. В станице Новомарьевской, например, советская власть была установлена только в 1927 году. До того времени свой сложившийся уклад охраняли местные казаки. В 1927 годы были вызваны регулярные войска и станица пала.
А Семинарию закрыли в 1920 году….
12 апреля 1945 года в журнале заседаний Священного Синода появилась краткая запись, о которой всего за несколько лет до этого не могли и помыслить: «Имели суждение о необходимости открыть Пастырско-Богословские курсы в следующих городах: Ленинграде, Киеве Одессе, Минске, Луцке, Саратове, Ставрополе, Львове. Постановили: Предложить Преосвященным названных епархий озаботиться в скорейшем времени о подыскании преподавательского персонала для курсов и общежития при них».
Для митрополита Ставропольского и Бакинского Антония (Романовского), проведшего многие годы в лагерях и тюрьмах, открытие Семинарии было связано не только со многими хлопотами, но и стало духовным утешением. Он по отечески заботился о преподавателях, учащихся… Он совершил невидимый духовный прорыв из той, старой России в нынешнюю. Его ученики стали архиереями, духовниками, преподавателями семинарий и академий.
Протоиерей Вадим Цаликов:
В то время, в начале пятидесятых, у нас были замечательные преподаватели. Они заканчивали академии: Казанскую, Петербургскую, Московскую, — еще в старые времена. Многие были высланы из столиц и преподавали у нас. Они не только обучали наукам, но и воспитывали, вели нас духовно. Когда я попал туда, то прозрел и сокрушался: «Господи, чем же я раньше занимался!»
И вот здесь началось мое восхождение. Я стал наизусть учить молитвы литургийные. У меня была хорошая память. Помню, ради интереса даже спорил с ребятами на арбуз, что за пять минут выучу все двадцать слов, заданных нам по иностранному языку. Да… Все получалось.
Но потом начались неприятности. Это был 1953-й год. Я стал иподиаконом и келейником у будущего митрополита Антония (Романовского), тогда еще архиепископа, и сразу же меня начали вызывать в соответствующие органы, просили рассказывать, о чем мы беседуем с Владыкой. Я отвечал, что я только прислужник, а Владыка — это величина. Разве он станет со мной делиться? Мое дело — только помогать ему как немощному и больному человеку. Когда вызвали в первый раз, велели помалкивать, где я был. Но я сразу пришел к Владыке и все ему рассказал. Он мне ответил: «Вадим, держись. Никаких подписок, ни обещаний не давай».
Поддержал меня и ректор Семинарии, отец Иоанн Богданович. Он был прекрасным, редким человеком, строгим, любящим свое дело, и если бы я не встретил его на своем пути, то не знаю, как сложилась бы моя судьба, настолько сильно оказалось его влияние. Литургику знал в совершенстве. Без Типикона знал, как одну службу соединить с другой. Он стоял в алтаре и все внимательно слушал. А потом, спустя несколько дней, говорил провинившимся студентам: «На всенощном бдении вы допустили ошибку в третьей песни канона». Однажды он меня до слез довел. Это было на третий день после Рождества, когда совершается память архидиакона Стефана. Матушки с клироса попросили прочесть Апостола, а там очень сложное соединение текста с приступкой. Я по неопытности прочитал неправильно. Захожу в алтарь, отец Иоанн мне говорит: «Кто вас просил читать! Вы мне испортили весь праздник». Я от неожиданности расплакался. Когда он увидел, что плачу, он подошел, обнял: «Успокойтесь, вы же должны понять, я так ждал этого дня!». Теперь я его понимаю. Там есть чудное место, когда архидиакон молился за распинателей своих. Это же подвиг Спасителя. Я всегда вспоминаю отца Иоанна с любовью и благодарностью».
В 1960 Семинарию вновь закрыли. Спустя два года умер владыка Антоний…
Но ее выпускник архиепископ Антоний Завгородний в 1988 году, в дни торжеств по случаю 1000-летия крещения Руси просит у Святейшего Патриарха благословение на возрождение своей alma mater. И в феврале 1989 школа начала свою деятельность первоначально как духовное училище. Ее ректором стал бывший выпускник — протоиерей Петр Савенко.
О нынешней Семинарии много написано, снято сюжетов. Но эта станица истории Кавказа расскажет не только о новых храмах воскресных школах, гимназиях, изданиях, научных трудах, но и о служении тех, кто пострадал за Христа в наши дни, кто не оставил свою паству во время войн, насилия, беззакония… Священник Анатолий Чистоусов, Протоиерей Петр Сухоносов… О них пишут и говорят как о мучениках, исповедниках, героях. Но для нас они остались родными близкими людьми. Невольно вспоминается, как к каждому празднику отец Петр присылал поздравления соседке-монахине, которая всегда радостно читала их вслух для нас, а отец Анатолий учился церковному уставу на клиросе в нашем храме. Как часто мы не замечаем, какие люди, какие пастыри рядом с нами…
Подвигу не научишь, служить по настоящему Богу и людям никаким указом не заставишь.
Проректор Семинарии архимандрит Роман (Лукин):
«Настоящее пастырство — это дар Божий. Если он есть, то священник будет истинным слугой Христовым, а если нет, то, как ни старайся, никаким богословием не поможешь. Для нас первая задача — помочь студенту увидеть есть ли у него этот дар, эта способность быть жертвенным».
В день памяти святителя Игнатия 13 мая Ставропольская Духовная Семинария празднует 160-летие. Усилия первого Кавказского епископа Иеремии, епископа Игнатия (Брянчанинова) и их преемников митрополита Антония, митрополита Гедеона, нынешнего ректора Семинарии епископа Ставропольского и Владикавказского Феофана дали и продолжают давать свои плоды. На больших и маленьких приходах Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечни, Ставропольского края служат ее выпускники, являясь, по словам епископа Феофана «форпостом Православия» на Кавказе. Там, где соединяются миры, цивилизации, где перекрещиваются пути истории, где служение требует особых качеств. Как, впрочем, это было во все времена.
Митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон:
«У нас, ныне живущих на этой древней земле, должно быть чувство благоговения к ней, потому что Господь судил здесь жить и взращивать вытоптанную и заглушенную ниву.
Мы не должны забывать, что эта земля освящена кровью мучеников и просвещена христианской культурой еще в первые века христианства, здесь стоят святые храмы, монастыри, которые нам выпало возрождать, восстанавливать. И хотя это не церковное слово — гордость, но мы можем гордиться тем, что именно нам Господь судил подвизаться здесь. Это особая Божия милость».
