 |
| Правая.Ru | Юрий Баженов | 27.04.2006 |
До 1947 года какой-либо колонии русских в Венесуэле не было. Если и попадали наши соотечественники в далекую тропическую страну, то о них практически ничего неизвестно. В 1947 г., когда в Мюнхене появился венесуэльский консул, среди русских эмигрантов, а также имеющих статус ДиПи, и находящихся в соответствующих лагерях, прошел слух, что в эту страну открыто массовое переселение. Действительно, венесуэльское правительство проводило политику приглашения иммигрантов из Европы для освоения отдаленных и малообжитых регионов страны на западе, востоке и юге. Поэтому не было ограничений ни по специальности, ни по знанию языка, ни по возрасту. Последний фактор сыграл решающее значение для многих русских эмигрантов первой волны, которые вошли в предпенсионный возраст, и в разрушенной войной Европе им ничего не светило, а в США, Канаду и многие другие страны были возрастные ограничения на въезд.
Спустя много лет, русский поэт Николай Домерщиков так вспоминал те события конца сороковых:
16 лет прошло с тех пор,
Как в лагерях мы прозябали,
И на Америку свой взор
С большой надеждой устремляли…
Слыхали мы, что есть Нью-Йорк,
С превысоченными домами,
Работа там зовется «ворк»,
И что там платят долларами.
Слыхали мы про Аргентину,
(Вертинский про нее певал),
Но все ж туманную картину,
Весь континент тот представлял.
Вдруг говорят: «Хотите визу?
В Венесуэлу, в Каракас?» —
Чернявый консул смотрит снизу,
Ответить просит сразу нас.
Схватили карту, поискали.
Венесуэла — где она?
Как будто в детстве мы слыхали,
Что это дикая страна.
Ах вот она — земли не мало.
Экватор близко — не беда,
Не будет хуже, чем бывало,
Зато нет снега никогда!
Перекрестились, помолились,
На карту капнула слеза.
На утро к консулу явились,
И шепотом сказали: «да"…
Как вспоминал ныне уже покойный Илларий Георгиевич Цейс, который приехал тогда в Венесуэлу с родителями — эмигрантами первой волны, первое, что он увидел, когда вышли из старенького американского «Дугласа», на котором летели почти сутки со многими посадками, был русский трехцветный флаг. «Значит, — подумал он тогда, — эта страна станет нам настоящей Родиной». Так, в принципе и вышло. Понятно, что флаг, который увидел десятилетний Ларик на летном поле аэропорта Каракаса, был не русский, а венесуэльский, просто желтая полоса на нем сильно выгорела на жарком тропическом солнце и поэтому казалась белой. (Существует версия, что «Предтеча» независимости Южной Америки Франциско Миранда, за образец знамени, под которым он развернул свою борьбу в 1810 году, взял именно русский флаг, который запомнился ему во время пребывания при дворе Екатерины Великой. Только белую полосу, которая у него ассоциировалась с российскими снегами, он заменил на желтую, как символ богатства континента).
Конечно, на новом месте сначала было трудно обустроиться. Вспоминает Георгий Григорьевич Волков — один из старейших русских жителей Венесуэлы, отметивший недавно свое восьмидесятипятилетие: «Мы, беженцы, прибыли фактически без денег — международная организация выдала каждому переселенцу по 10 долларов. И вот с таким «капиталом» приходилось начинать жизнь на новм месте. Одни взялись за кирку и лопату, другие нанялись работать в домах, садовниками или на какое-нибудь производство. Многие устроились шоферами, возили товары и продукты вглубь страны и там их продавали. Платили мало — 4−5 долларов в день и почти все надо было отдавать за квартиру. На хорошую работу по началу не брали, в основном из-за плохого знания языка. На окраине города, в котором тогда было 700 тыс. жителей, один предприниматель за гроши скупил склоны гор, провел дороги и начал сравнительно дешево продавать участки. Его основными покупателями и стали русские переселенцы. Они обустраивались на земле, строили хибарки…»
Многие русские по прибытии в страну направлялись в отдаленные районы, в которых не хватало специалистов. Тот же Г. Г. Волков попал в качестве зубного врача в льяносы, в скотоводческий поселок, где до этого никогда врача не видели.
Русские специалисты участвовали также в разметке государственных границ страны (до этого такие работы вообще не проводились), строили дороги, мосты, тоннели, работали в приоритетной нефтяной отрасли. Ими осваивались и самые отдаленные места, в которых на то время не ступала нога европейца. Например, русский геолог Панченко исследовал самые глухие районы Амазонии в верховьях Ориноко.
И конечно, почти сразу по прибытии в страну, встал вопрос о строительстве своей церкви. Уже в составе первой группы русских переселенцев прибыл протоиерей Владимир Чекановский. А с именем протоиерея Иоанна Бауманиса, бывшего ранее ключарем кафедрального собора в Риге, связано основание православных приходов во многих городах страны — Каракасе, Валенсии, Баркисименто, Маркае и Барселоне. В 1948 году прибыл еще один священник — о. Петр Ступницкий. В последующие годы также прибывает ряд клириков из Европы и США. Таким образом, к 1950 г., практически во всех местах компактного поселения русских были организованы православные приходы, которые находились в юрисдикции Русской Православной Церкви Заграницей. Вплотную встал вопрос о строительстве храмов.
В 1948 г. инженер К.Е. Гартман с сыновьями построил на своем участке деревянный барк, в котором устроил временную церковь. Материалом для нее послужили ящики, используемые для перевозки автомобилей. Эта церковь была освящена малым чином в честь Покрова Пресвятой Богородицы, и служить в ней стал о. Владимир Чекановский. Понятно, что такая церковь не вмещала всех желающих, да и просто не устраивала прихожан. Необходим был постоянный храм, желательно каменный. И такой был заложен в 1953 г. по благословлению первоиерарха Зарубежной Церкви Митрополита Анастасия. Многие русские, живущие в Каракасе, жертвовали на его строительство деньги, зачастую отрывая их от своих скудных средств. Те же, которые не имели и этого, сами работали на строительстве. Таким образом, храм возводился методом народной стройки. Однако до окончания строительства, о. Владимир по состоянию здоровья уехал в Канаду. Прибывший на его место иеромонах Владимир (Гран) перешел с частью прихожан в юрисдикцию Американской Православной церкви. Покровский храм был переосвящен как Успенский. А часть прихожан, которые не пожелали менять юрисдикцию остались в Покровском приходе, куда был назначен протоиерей Флор Жолткевич.
Первый же православный храм в Венесуэле был построен в 1950 г. по проекту архитектора В.Э. Шеффера. Это был храм Знамения Божьей Матери в Валенсии. Инициатором строительства выступил инженер И.К. Ордовский-Танаевский (его сын Ростислав Ордовский открыл в начале 90-х годов в Москве сеть ресторанов быстрого питания «Ростикс» — наш ответ «Макдональдсу»). А в 1955 г. в районе Каракаса, называемом Дос Каминос (два пути) был торжественно освящен собор Святителя Николая, который получил статус кафедрального и по настоящее время является духовным центром русской колонии в Венесуэле. Еще два каменных храма были построены в провинции: Св. Петропавловский в Маракае и Св. Николаевский в Баркисименто. В 1957 г. на венесуэльскую кафедру был назначен епископ, которым стал Владыка Серафим. Его полный титул — епископ Каракасский и Венесуэльский.
Вокруг православных приходов начала строиться духовная и культурная жизнь русской колонии. При многих из них открываются воскресные школы, чтобы дети, родившиеся уже в Венесуэле, не забывали своих корней и оставались русскими. Также приходилось заботиться и о тех, кто покидает этот мир. При соборе Св. Николая в Каракасе была организована похоронная касса для погребения малоимущих. В 1965 г. было решено выкупить на городском кладбище участок, чтобы русские могилы не затерялись.
Постепенно жизнь русской колонии в Венесуэле налаживалась. Многие специалисты, получив хорошую и высокооплачиваемую работу, вставали на ноги и помогали встать своим соотечественникам. Часть из них пошла в бизнес, как например Дмитрий Брылкин, у которого были свои нефтеперерабатывающие заводы и отели на побережье. А изобретатель Алексей Борисович Легков имеет несколько патентов на уникальные разработки в сфере создания экологически чистых технологий переработки нефти и утилизации отходов. Свои идеи он неоднократно предлагал и России. Множество русских, уже родившихся в стране занимают высокие посты на государственной службе, являются учеными, преподаватели ВУЗов, специалистами в разных областях. Есть даже генералы. Среди лиц русского происхождения, известных всей стране можно выделить Андрея Боголюбского — внука протоиерея Александра Боголюбского, последнего дореволюционного настоятеля храма Св. Мученицы Татианы в Москве, и потомка Великого князя Киевского. Глазная клиника доктора Боголюбского является лучшей в стране, а сам он, кроме профессиональной деятельности занимает важное место в общественной и культурной жизни. Его роль в жизни Венесуэлы, наверное можно сопоставить с местом покойного офтальмолога Святослава Федорова в жизни России… Среди других представителей известных русских фамилий можно выделить потомков легендарного адмирала Руднева.
И даже в такой, довольно экстравагантной сфере, как конкурсы красоты тоже не обошлось без наших соотечественниц. Известно, что представительницы Венесуэлы чаще всего занимали первые места на конкурсах красоты мирового уровня. Среди первых мировых красавиц значатся Милка Чулина и Людмила Виноградофф…
Были, однако, и другие русские, про которых почти ничего или очень мало что известно, и забирались они иногда в самые отдаленные и недоступные уголки страны. Так, например, в самом центре национального парка Канайма, в глубине сельвы Гвианского нагорья находится русская могила, увенчанная православным крестом. О ней мало кому известно, хотя эти места сейчас довольно часто посещаемы многочисленными туристами. На сером мраморе надгробной плиты, находящейся среди тропического леса, по-испански высечена надпись: «Анатолий Федорович Почепцов. Родился в России 12 — 1 — 1926, умер в Канайме, на земле, которую больше всего любил, 31 — 8 — 1986. С вечной скорбью, твоя дорогая мать и остальные родственники». Ниже другая надпись, уже по-русски: «Спи дорогой казак. Пусть шум этой реки тебе напомнит наш Тихий Дон. Любящие всегда сестры Галина, Людмила».
Кто он — Анатолий Федорович Почепцов? Какая судьба занесла его так далеко от Родины? Об этом не удалось узнать практически ничего. Известно только, что он жил отшельником в районе лагуны Канайма задолго до создания здесь туристского центра. Он считался лучшим знатоком района, разговаривал с местными индейцами на их родном языке, и они его очень любили. Трагическая случайность оборвала его жизнь… И это не единственная русская могила в джунглях и саваннах Венесуэлы.
В настоящее время, русская колония в Венесуэле насчитывает приблизительно 5 тыс. человек. Многие уезжают в другие страны, кто-то ассимилируется окончательно, но пополнение идет в основном за счет приезжающих из России на ПМЖ. Слово Г. Г. Волкову: «К сожалению, молодежь, живя и учась здесь, быстро ассимилируется. Многие наши дети, не говоря уже о внуках, плохо или совсем не говорят по-русски, мало интересуются российской историей и культурой. Они заключают браки с местными и, конечно, утрачивают свое прошлое. <…> В свою очередь, к нам сюда, в тропические края, стали приезжать русские, которые не могут устроиться у себя в стране. Так что если раньше мы думали, что нам смены нет, то сейчас я то и дело встречаюсь с вновь прибывшими русскими, которые принимают активное участие в жизни колонии, и это нас обнадеживает».
Однако далеко не все разделяют такой оптимизм Г. Г. Волкова. Существуют и другие точки зрения. Например, что у вновь прибывших русских нет того своеобразного русского духа, который отличал эмигрантов первой и второй волны, да и вообще незачем сейчас уезжать из России, когда требуется участие каждого в ее экономическом и духовном возрождении.
Так или иначе, но большинство русских в Венесуэле не только участвуют в общественно-политической жизни страны, но и внимательно следят за событиями на далекой Родине. Все сколько-нибудь значимые события в обеих странах не остаются без их внимания. И, конечно, существуют разные, порой диаметрально противоположные точки зрения на то или иное событие, как в России, так и в Венесуэле.
Также члены русской колонии внимательно следят за наметившимися процессами сближения Русской Зарубежной Церкви и Московской Патриархии. Надо сказать, что есть, увы, несколько приходов Зарубежной Церкви в странах Южной Америки, которые пока не определились относительно сближения обеих частей Русской Церкви, а есть даже такие, кто ушел в раскол. В остальном, и в Венесуэле, в частности, процесс сближение вызывает положительную оценку. Так и самый большой Свято-Николаевский приход Каракаса, во главе с настоятелем, о. Павлом Волковым придерживается линии, проводимой Митрополитом Лавром.
Как бы то там ни было, русская колония в Венесуэле существует, несмотря на то, что многие, кто стоял у ее истоков, ушли уже в мир иной. Чтобы ее почти шестидесятилетняя история не канула в Лету окончательно, решено было составить подробное описание, для чего был приглашен из России писатель Николай Денисов, который в настоящее время работает над книгой о русских в Венесуэле. Когда сей капитальный труд увидит свет, он станет достоянием истории обеих стран — России и Венесуэлы, в жизни которой русские сыграли значительную и плодотворную роль.
