 |
| Правая.Ru | Александр Елисеев | 26.04.2006 |
Сомнительно, чтобы русская молодежь внезапно воспылала расизмом. Скорее похоже на то, что кому-то позарез нужно обратить внимание на отдельные криминальные выходки, не все из которых обязательно должны быть связаны с ксенофобией. Такое впечатление, что иностранную молодежь специально подзуживают на какие-либо «ответные» действия. А уж эти действия вполне могут озлобить часть русской молодежи, внушить ей нешуточный расизм. Дальше — пошло-поехало. Ситуация дестабилизируется, Улица станет серьезным политическим фактором. И какие внешние силы этим воспользуются — можно легко догадаться. Это те самые транснациональные структуры, которым жизненно важно максимально хаотизировать ситуацию повсюду, подготовив почву для переформатирования мира. Международная олигархия желает демонтировать современные государства, образовав на их месте свой, новый мировой порядок. И образовать его предполагают из нового мирового хаоса.
Если мы посмотрим на мировые события последних месяцев, то увидим резкое усиление уличного фактора. Волнения во Франции, манифестации в США — все это тесно связано с темой миграции. А значит — и с темой расизма, которая всплывает неизбежно. И события в России вполне могут вписываться в этот тревожный контекст.
Вот почему сегодня очень важно внимательнейшим образом исследовать тему расизма, причем сделать это с точки зрения традиционализма, который уделяет огромное внимание метафизике. Либеральный гуманизм обычно затрагивает эту проблему (как, впрочем, и все другие проблемы) весьма и весьма поверхностно. По сути, все здесь сводится к преступной неприязни одного типа людей к другому. А откуда эта неприязнь появилась, и что за ней стоит — либералы не говорят.
Между тем, расизм имеет глубочайшие метафизические корни. Он вырастает из древних тотемических культов, которые обожествляли (а кое-где и обожествляют) животное начало в человеке. Было бы очень удобным свалить здесь все только лишь на язычество, на дохристианские культы, однако, проблема несколько сложнее даже и этого. Язычество включало в себя не только натуралистические культы, но и сложные, протомонотеистические воззрения. Ясно, что нельзя ставить на одну доску шаманствующего жреца в медвежьей шкуре и Плотина, колдовское заклинание и «Упанишады». Но тотемизм возник именно в дохристианский, языческий период (некоторые конспирологи считают, что это произошло во времена мифического континента Лемурии, когда якобы доминировала какая-то раса чернокожих людей). Он производил человеческие роды от каких-либо священных животных, которые тем самым ставились на сверхчеловеческий, а, следовательно, по сути, и на божественный уровень. Отсюда и звериные лики многих языческих божеств. Любопытно, что эволюционная теория, которая еще и сегодня является фетишем для большинства ученых, воспроизводит тот же самый тотемизм, но только уже на современном уровне.
Между тем, мы вовсе не утверждаем, что звериная мифология вообще не имеет под собой никаких оснований. Очевидно, что многие древние культы были основаны на особой, животной магии, которая непомерно усиливала в человеке некоторые начала, сближающие его с животным. Речь идет о началах яростно-желательных, которые являются своего рода низшей душой. Она располагается ниже духа, сверхинтеллектуального «принципа», но и выше тела, выполняя некие оживотворяющие («животные») функции. Человек, проходивший через эти ритуалы, приобретал особые качества. С одной стороны он прибавлял в чисто животной силе, становился отважнее — порой до безрассудства (ярчайший пример — воины-берсерки, обладавшие, согласно поверьям, способностями оборотней). С другой стороны их сознание как бы размывалось в яростно-желательной стихии, лишалось многих естественно-человеческих качеств. Люди начинали реально ощущать себя животными, хотя и людьми себя осознавать не переставали. Собственно говоря, подобное состояние известно современным ученым как «болезнь Хеннмана».
Не так давно английский биофизик Джон Хеннман ввел в научный оборот термин «трансмемори» («пересаживающаяся», или «блуждающая память»). Данное понятие характеризует серьезное расстройство, коему предшествует кратковременное отключение сознания, завершающееся впадением человека в «интеллектуальную кому». Во время нее больному как бы припоминаются некие события, никогда не имевшие оснований в его личном опыте. При этом человек как бы превращается в другое существо, обычно в зверя; с ним происходят следующие изменения: укрупнение ногтей (или, наоборот, измельчение, порой до размера птичьих коготков); увеличение волосяного покрова, уменьшение ушных раковин до кошачьего размера; приобретение новых привычек (как правило, постыдных, не свойственных человеку). Больной оказывается в плену чужого, звериного «сознания». Как правило, это «сознание» собаки, кошки, птицы — одним словом, мелкого (измельчание царит повсюду!) животного. («Мегаполис-экспресс», 1998 г., N 2).
Древняя магия, очевидна, могла вводить человека в такое вот состояние, которое вообще то считалось в разных языческих культурах нормой. Это касается и наших предков-язычников. Исследователям удалось (более или менее полно) реконструировать обряд посвящения славянского юноши в «воина-волка» — члена мужского союза. Участник инициирующего действа символически превращался в волка, и сам процесс сопровождался совершением соответствующих операций (правда, не исчерпывающих все событие). Так, «важным моментом инициации было вступление неофитов в контакт с духами предков;…посвященные вступали в контакт не только со своими предками-людьми, но и с духом тотемного предка — волка». (Балушок В. Г. Инициации древних славян (попытка реконструкции). — «Этнографическое обозрение», 1993, N 4). Впрочем, подобные ритуалы имели место быть у всех языческих народов.
Понятно, что воинско-звериная магия побуждала относиться ко всему иному враждебно, выискивая среди людей добычу. Во главу угла ставили именно борьбу за выживание. «Человек человеку — волк» — это не совсем метафора, это почти так и сложилось буквально. Вот почему для многих людей иной цвет кожи действует так же, как вид антилопы для льва. И это отношение подкреплено тысячелетиями магической практики.
С принятием христианства от звериной магии отказались, и она ушла в подполье. Причем, как очевидно, данная магия сохранилась не только на уровне «деревенского» колдовства. Многие знатные роды, прозванные «черными родами», продолжали практиковать древние культы. «Вампиризм», который пронизывает многие оккультные традиции (например, космизм с его идеей достижения физического бессмертия уже в этом мире) есть одна из наиболее экстремальных магических практик. Питие крови и поедание тела направлены на то, чтобы поглотить как можно больше яростно-желательной, «низшей» души человека, которую символизирует кровь: «Кровь есть душа…» (Второзакон. 13, 23). Ранее ее практиковали отважные воины на полях сражений, теперь — хитроумные стратеги из различных банков и фондов, которые устраивают крупномасштабные вооруженные конфликты. Это при их активном участии создавались различные расовые доктрины, основанные на мифе и культе Крови. Они же пробуждали к активности краснознаменные (цвет крови!) массы и наслаждались красным террором с его многомиллионными жертвами.
Но, конечно, не одной только кровью сыты «животные маги». Есть и более толерантная форма их веры — культ потребительства. Здесь также совершается служба животному началу. Человек «жрёт» — в прямом и переносном смысле, выступая уже как «жрец» бесконечного и не приносящего удовлетворения процесса. Причем само потребление становится все более и более утонченным, оно уже превращается в потребление образов. И вот, наконец, обществу предложена высшая форма «сакрального» гедонизма — жизнь в виртуальном пространстве, где, в принципе, можно удовлетворить вообще любые желания. Кровь превращается в информацию, но происходит одно и то же — потребление тончайших психических энергий.
Но какую оккультную цель ставят перед человечеством? Превращение в зверя? Нет, это попросту невозможно, ибо человек сотворен тем, кем он сотворен, и никто не в силах изменить данного решения Бога. Однако можно максимально удалиться от образа Божьего, двигаясь в направлении ложных маяков. Дойти до некоей грани, на которой человек становится оборотнем. (Довольно любопытно об этом написано В. Пелевиным в «Священной книге оборотня». Оборотни-волки там показаны как люди, потерявшие «образ Божий». Причем, что очень характерно, эти существа обладают некоей натуральной магией, позволяющей пить нефть — кровь земную.) Двигаясь от образа Божия (и от Бога) человек становится не зверем, но, что еще хуже — оборотнем. Пусть и не таким художественным, как в ужастиках, но это все равно — Бездна. И она оказывается способной оборачиваться кем угодно, обманывая и совращая людей. Главный же оборотень постарается обернуться Тем, кто дал нам Спасение две тысячи лет назад. Не случайно ведь в «Откровении Иоанна» сказано: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое». (Откр 13:16−18).
Нынешние «расисты» и «расологи», исповедующие миф Арийской Крови, скорее всего, и не подозревают, что они вовлечены именно в этот вот процесс мирового оборотничества (также, как и не подозревали об этом эсэсовские вервольфы, которые рассматривали мир как свою добычу). И, конечно же, работают они вовсе не на арийское язычество, чья инициатическая (посвятительная) цепь прервалась много веков тому назад. И ее уже не восстановишь. Показательно, что арийская Индия, сохранившая языческую инициацию, отказывается от какого бы то ни было прозелитизма. Он попросту невозможен, если только иметь ввиду традиционное язычество. Но вот подделку (опять оборотничество!) сотворить можно. В качестве примера можно привести движение «Нью-Эйдж» («Новая Эпоха»), которое использует дохристианские, языческие архетипы. Здесь также подчеркивается тождественность всех объектов космоса, оживотворяется и обожествляется природа, говорится о Матери-Земле. Причем, используя элементы восточного мистицизма, ньюэйджевцы и не думают ни о каком аскетизме, который столь распространен в индийском язычестве. Напротив, они пропагандируют безудержный гедонизм. То есть ими выброшена правда древнего язычества (культ личностных богов, аскетизм). В центр всего поставлен культ безликого Космоса, с которым предлагается слиться в некотором животном экстазе.
Когда знакомишься с деятельностью некоторых нынешних расологов-«язычников», то невольно вспоминаешь не древнерусских волхвов, но именно теоретиков «Нью-Эйдж». Так, недавно состоялись «Русские чтения», на которых дискутировался вопрос о крови и почве. На чтениях выступил и известный расолог Владимир Авдеев, являющийся противником христианства и «политеистом». Константин Крылов довольно-таки живо описал это собрание, и в этом описании меня больше всего заинтересовало то определение, которое, по словам рассказчика, Авдеев дает нации. Вот как это описывает Крылов: «Нация — это невербальное! Психоневрологическое! Единство! Возникшее на основе консолидации инстинктов! И принадлежность к единой нации определяется на уровне под-соз-на-ни-я („а не болтовни всякой“ — это он уже сыграл лицом). Это научный подход. Читайте учебники…». А еще ранее Авдеев характеризовал свое мировоззрение как национал-гедонизм: «Вкладывание денег в свои удовольствия, повышая при этом настроение, — это самый лучший способ проведения в жизнь национальной идеологии. Не аскет, но гедонист является лучшим представителем своей нации. Аскет всегда пытается доказать, что может умереть за принципы, потому что у него больше ничего нет. Гедонист же способен бороться за Родину, потому что ему есть что терять. Для него жизнь — это полная чаша, но полной она может быть только благодаря Родине».
И это очень живо напомнило мне построения «Нью-Эйдж». Безличность, бессознательность, инстинктивность, да еще и гедонизм — что мы получаем в результате? Правильно, еще одну, на этот раз уже «национально-расовую» версию «звериного космизма».
Как представляется, такой вот «расизм» может быть легко использован для дальнейшего нагнетания нестабильности. Раса против расы, стенка на стенку, люди против людей. И все это — к вящей радости оборотней и стоящих за ними совсем бестелесных, инфернальных сущностей. Действительно, входя в звериное состояние, человек легко становится управляемым, его ничего не стоит использовать в интересах разного рода международных авантюристов. Вообще, биологический расизм и племенной национализм всегда были козырными картами либерально-космополитических сил. Их использовали в целях подрыва великих европейских империй, но они не несли в себе позитива. На месте данных империй возникали пошлые и безликие («животные») буржуазные республики. И вместо самобытности данные национализмы всегда насаждали внешне суверенную, а на самом деле культурно зависимую демократию. Об этом очень неплохо писал великий наш соотечественник Константин Леонтьев. Он, конечно, для наших «расистов» вовсе не авторитет, но пусть они, в таком случае, обратят внимание на Юлиуса Эволу, который в своей антихристианской и ариософской работе «Языческий империализм» однозначно утверждал: «национализм — это возврат к тотемизму», имея ввиду, конечно же, национализм племенного типа.
С таким вот племенным национализмом, который неизбежно сопутствует биологическому расизму, очень легко работать нашему главному противнику — трансациональной олигархии. Финансовым вампирам очень нужно, чтобы националисты разных народов воевали друг с другом, забыв про них. Нефтяные упыри весьма хотели бы, чтобы русские помчались «бить чурок» вместо того, чтобы задуматься о транснациональных цепочках, по которым энергетическая кровь их державы уходит в закрома к золотому миллиарду. Вот почему через различных «оборотней со свастиками» транслируется идея борьбы с «азиатчиной» — это нужно для того, чтобы русские забыли о западных элитах с их вампирическими аппетитами.
Врагам нужно, чтобы русское пространство оказалось расколотым и хаотизированным, для чего и окажется потребной вражда между русскими и «черными». И уже сегодня очевидно, что национал-радикалы, в массе своей, нацелены на отсоединение от этих «черных», для чего и выдвигаются идеи Русской Республики или даже русских республик. (Поэт и «расист» Алексей Широпаев, выступавший на «Русских Чтениях» заодно с Авдеевым пишет в своей книге «Тюрьма народа»: «Конфедерация русских республик во главе с Великой Русью могла бы в перспективе стать плацдармом новой белой колонизации…».)
Впрочем, мы далеки от того, чтобы кидать все «шишки» в одних только «расистов». Увы, православный консерватизм до сих пор не занял еще внятной позиции по расовому вопросу. Он игнорирует проблему расового смешения, которая, кстати, имеет не столько биологический, сколько духовный, социокультурный характер. Речь не идет о провокационных призывах к запрету межрасовых браков, а также о «фашизоидной» истерики по поводу таковых. Разговор идет о вселенском процессе упрощения и смешения, попытке свести этническое и расовое многообразие, «цветущую сложность», к одной лишь — «серой» — расе. Конечно, здесь свою роль играют и факторы крови, беспорядочное смешение которой не нужно ни одному из народов. Впрочем, о факторе крови очень ясно и в то же время кратко написано в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви»: «Православный христианин призван любить свое отечество, имеющее территориальное измерение, и своих братьев по крови, живущих по всему миру. Такая любовь является одним из способов исполнения заповеди Божией о любви к ближнему, что включает любовь к своей семье, соплеменникам и согражданам». Вот хороший задел для теоретических изысканий, а также для пропагандистской работы! Если консерваторы станут творческой силой и останутся в то же время на церковной почве, то они смогут достойно ответить на любой вызов современности. В том числе — и на вызов расизма.
