Россия — для русских, фашизм не пройдет

Угроза фашизма есть изобретение властей. Конкретно предложения по борьбе с фашистской опасностью были подготовлены для администрации президента Российской Федерации в начале 2005 года как методики для экспортного употребления, то есть для борьбы с ренацификацией Латвии, а также как методики подготовки юбилея Победы. Однако потом эти, на мой взгляд, вполне конструктивные разработки были использованы влиятельными лицами в администрации для внутреннего употребления.

С какой целью они используются внутри страны?

Я полагаю, что цели такой политической игры следующие. Во-первых, это попытка продемонстрировать Западу ужасную угрозу, которая должна доказать западным партнерам, что нынешний режим есть уж в любом случае меньшее зло. Во-вторых, это очередная попытка предъявить народу врага, на фоне которого режим оказывается, как минимум, меньшим злом. Таким образом создается технология выигрыша президентских и парламентских выборов. В роли врага, который хуже власти, в 96-м году была использована коммунистическая угроза, а в 99−2000-м — угроза чеченская.

И эта технология сработает?

Если я правильно реконструирую логику властей, то на этот раз они, кажется, реализуют совершенно контрпродуктивный для себя проект.

Запад, вместо того чтобы считать, что путинская власть — меньшее зло по сравнению со страшным «русским фашизмом», начинает говорить, что Россия — страна победившего фашизма и пора ее денацифицировать международным образом.

Народ реагирует прямо противоположным образом. Если против коммунистов среднее поколение и часть молодежи настроены негативно, если чеченский сепаратизм уже давно стал ненавистен большей части нашего народа, то не так дело обстоит с пресловутым «фашизмом».

Подавляющее большинство нашего народа разделяет обычные антифашистские взгляды, считая фашизмом тот режим, который воевал с нами во время Великой Отечественной войны. Но если власти пытаются выдать за фашизм и нацизм просто русское национальное возрождение, назвать нацизмом любое проявление русского национализма, патриотизма и ксенофобии, то есть большая опасность, что это вызовет только усиление национализма, патриотизма и ксенофобии.

В случае если власти действительно пойдут на такой, мягко выражаясь, глубоко контрпродуктивный шаг как организация президентских выборов в виде борьбы кандидата от нынешних властей и «фашиста», то есть большая вероятность, то за «фюрера» проголосует где-то 75 процентов избирателей. И не поможет даже нынешняя технология мобилизации всех дворников, ЖЭКовских диспетчеров и пенсионеров.

В феврале «Единая Россия» в целях «борьбы с фашизмом» инициировала подписание так называемого Антифашистского пакта. Как Вы оцениваете роль этого документа?

Прежде всего, этот документ есть документ дежурный, и риторика его есть риторика, стилистически напоминающая риторику самой разнузданной сусловско-ждановской пропаганды — той, от которой уши вянут, как известно. Другое дело, что времена уже не т. е. С одной стороны, народ не так запуган, как он был запуган официальной пропагандой в сталинские и в брежневские времена, с другой стороны, власти гораздо циничнее. В этом смысле я надеюсь, что до уроков антифашизма в каждой школе дело все-таки не дойдет.

Я не стал бы воспринимать эту филькину грамоту, какой является Антифашистский пакт, всерьез. Но этот клоунский документ является симптомом попытки властей выдать русский патриотизм и национализм за нацизм и фашизм.

Как должна реагировать оппозиция на развернутую властью «антифашистскую кампанию»?

Я думаю, с презрительной улыбкой. Самое главное — не поддаваться на провокации. Надо вести разъяснительную работу, объяснять, что национализм не имеет ничего общего с фашизмом и нацизмом — по типу «Россия — да, фашизм — нет» или «Россия — для русских, фашизм не пройдет». И вообще чувствовать себя спокойно, потому что все эти завывания, мне кажется, лучше всего описываются известным высказыванием Толстого по поводу Леонида Андреева: «Он пугает, а мне не страшно». Это психическая атака, и не более того.

В этой ситуации перед русским патриотическим движением стоят две опасности. Одна — «назло маме уши отморозить» и действительно взять в свою риторику нечто натурально фашистско-нацистское. Тем более что для этого существуют специальные провокаторы, специальные содержащиеся властями ряженые «нацики», которые на патриотических митингах делают «Зиг хайль!». И совершенно неважно, являются ли они провокаторами осознанными или людьми, которых и покупать не надо, которые сами делают то, что нужно властям. Вторая опасность — начать стесняться патриотизма и начать оправдываться неизвестно перед кем.

Все происходящее представляет собой малограмотную и глубоко непрофессиональную деятельность властей, за которой стоит животный страх перед русским национальным возрождением.

Насколько опасны такие явления как национализм и ксенофобия?

Реально национализм — это всего лишь здоровый национальный эгоизм. Это хорошо сформулировано словами Ле Пена: «Я люблю сына больше племянницы, а французов — больше немцев». Национализм является естественной здоровой реакцией народа и страны на ограбление и унижение.

В этом смысле национализм хорош именно в кризисные времена и стихает, когда народ чувствует себя довольным и благополучным.

Сегодняшняя крепнущая в русском народе ксенофобия не является прямым следствием национализма. Можно быть идейным националистом, национальным эгоистом, но не быть ксенофобом. Такая ситуация возможна, когда народ богат, благополучен, доволен своей жизнью и при этом некоторые существующие в нем националистические настроения связаны с консолидацией вокруг национальной культуры, национальной истории и проекта будущего. В этой ситуации народ вполне может относиться к мигрантам как к младшим братьям.

Я вполне могу представить себе богатую и процветающую Россию, в которой существует мощный госсектор и крайне мощные крупные корпорации, высокотехнологические и постиндустриальные, а работники госсектора и крупных корпораций имеют очень высокий уровень и качество жизни.

В этой ситуации мигранты с юга, которые при этом являются, как справедливо отметил Арифджанов, не гастарбайтерами, а гастгешефтерами, могут быть снисходительно терпимы, если доход мелкого предпринимателя, торгующего фруктами и овощами, сильно ниже доходов работников госсектора или крупных корпораций. В этой ситуации русские будут говорить те самые слова, которые сегодня считают оскорбительными: «Да, эти ребята более талантливы в торговле, чем мы. Но нам же торговать западло, — будут они добавлять. — Мы занимаемся нормальной творческой работой, наукой, инженерией, служим в армии, нам эта фигня не нужна».

В такой ситуации не было бы никакого бойкота кавказских прилавков, ксенофобия бы выражалась в легком, скорее сословном, чем ксенофобском, кривлении губ при разговоре о торговле. Это я рисую, естественно, идеальную модель.

Но если сравнить ее с нынешней ситуацией, когда русские ограблены, одновременно с этим унижены, когда единственная возможность увеличить свой доход, повысить свой уровень жизни — это заниматься мелким бизнесом, и при этом в крупных городах мелкий бизнес почти полностью монополизирован мигрантами, то мы можем себе представить реакцию коренного населения на увеличение числа мигрантов.

А когда власти к этому начинают казенно стыдить русских за то, что они недовольны своей жизнью, обзывать их фашистами и говорить: «Как вам не а-я-яй, вы не смеете так говорить!» — это только усиливает ксенофобию.

И даже если отбросить все реальные недостатки мигрантов, а именно то, что бизнес их часто теневой и мафиозный, находится в коррупционной связи с местными властями, повязан с этнической преступностью, что некоторые мигрантские группировки специализируются на наркотрафике, что насильственные преступления в больших городах гораздо чаще совершаются мигрантами, что мигранты несут за собой архаическую культуру, прежде всего, неуважение, презрение к женщине, категорически не свойственное сегодняшней развитой русской городской культуре, — то нынешняя ксенофобия русских, которая действительно растет и крепнет, найдет полное объяснение.

Лучший способ бороться с ксенофобией — это дать государствообразующему народу высокий уровень и качество жизни, уверенность в завтрашнем дне, интересную работу и вообще нормальную жизнь. И ксенофобия снизится до того естественного уровня, который существует в любой стране, потому что в любой стране граждане, может быть, стесняются прямо выговаривать ксенофобские лозунги, но в целом (поскольку народ и нация есть некоторая форма солидарности «своих») к чужим всегда и всюду относятся настороженно, хотя и стараются об этом не говорить вслух.

Беседовала Нина Девяткина

http://www.apn-nn.ru/print.php?typ=pub&id=777