 |
| НГ-Религии | Андрей Зайцев | 20.04.2006 |
Начнем с того, что Христос в Евангелии заповедует поститься тайно и радостно: «Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися… А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим» (Мф. 6: 16−17). Как видим, Иисус не запрещает радоваться даже «во дни печальные Великого поста».
Конечно, сторонники постного христианства могут возразить, что Христос предупреждал «смеющихся ныне», что они «возрыдают», однако дозволенность умеренного веселья и доброй шутки неоднократно подчеркивается в многочисленных житиях святых. Самый известный пример можно найти в рассказе о святом Антонии, шутившем со своими учениками-монахами. Ставший свидетелем этой сцены охотник спросил, дозволительно ли отшельникам смеяться. В своем ответе преподобный Антоний сравнил инока с тетивой лука, которую нельзя натягивать бесконечно, иначе она порвется и лук станет негодным.
Христиане всегда умели шутить над собой. В этой связи можно напомнить о существовании клерикального юмора, нашедшего отражение даже в светской литературе разных периодов. Достаточно напомнить имена Николая Лескова или нашего современника протоиерея Михаила Ардова с их циклами небольших новелл о церковной, иерейской и епископской жизни. Великая русская литература никогда не считала для себя невозможным в юмористических и иногда в сатирических тонах описывать повседневную жизнь духовенства и мирян.
Однако разговор о клерикальном юморе невозможен без установления границ дозволенного, без определения «запретных тем», на которые шутить невозможно без угрозы обвинения в кощунстве или в «оскорблении религиозных чувств». Существуют ли внутренние табу в христианской юмористической традиции? Вероятно, да, ибо «Забавную Библию» Лео Таксиля уже нельзя назвать клерикальным юмором, поскольку это антиклерикальная сатира не только на Церковь, но и на сами основы христианства.
Однако границы дозволенного у учеников Иисуса весьма тонкие и призрачные, что справедливо отмечал Сергей Аверинцев: «Адогматическое христианство способно, пожалуй, на подлинную нравственную высоту. На что оно не способно, и притом по самой своей сути, так это на чувство юмора. Чтобы отыскать смех, парадокс, дерзновенную, вибрирующую на границе кощунства игру мыслей, придется направиться к какому-нибудь старомодному защитнику догмы».
К такой «вибрирующей на границе кощунства игре мыслей», безусловно, относятся многочисленные пародии на традиционные литургические формы, которые всегда существовали и в средневековой Европе, и в Древней Руси. Достаточно вспомнить два известнейших древнерусских текста: «Служба кабаку» и «Повесть о бражнике».
Весь комический эффект первого произведения построен на пародии традиционного богослужения (всенощного бдения). Авторы текста просто копируют внешнюю схему службы и кардинально меняют ее содержание. Вместо прославления Бога и святых звучит настоящий «акафист» пьянству и трактиру.
Для современного светского человека весьма сложно понять подлинный комизм всей ситуации, ибо многие наши читатели не помнят все неизменяемые богослужебные тексты. Но людьми, которые жили в XVII веке, исходные тексты узнавались сразу, что, собственно, и создавало весь комический эффект. Традиция пародирования церковных служб до сих пор в той или иной степени существует в духовных семинариях и составляет основу «семинарского фольклора».
В свою очередь, сюжет «Повести о бражнике» уже давно стал бродячим и общехристианским, превратившись на современном этапе в основу для многочисленных анекдотов. В этом произведении рассказывается о некоем умершем пьянице, который с помощью находчивости, знания библейских текстов и христианской доктрины последовательно «побеждает» апостола Павла, пророка и царя Давида, царя Соломона и Иоанна Богослова и оказывается в раю. Первым трем «противникам» он указывает на известные эпизоды их жизни, связанные с грехом (участие в побивании камнями архидиакона Стефана, ситуацию с Вирсавией, которую царь Давид «отбил» у своего слуги, послав его на смерть, и поклонение «идолам» царя Соломона).
Апостолу и евангелисту Иоанну «бражник» напоминает отрывок из его же Евангелия о необходимости любить друг друга. Рассказывая подобные истории, христиане не просто смеялись над собой, но и делали себе своеобразную «прививку» от гордыни, что позволяло им исполнить завет Христа о необходимости вынуть сперва «бревно из собственного глаза».
Еще одна большая разновидность современного клерикального юмора — анекдоты. Оставим за скобками смешные истории о бытовых недостатках духовенства и мирян и о своеобразном «межконфессиональном диалоге», в котором каждый отстаивает преимущество своей религии или конфессии. Лучше скажем два слова об особой разновидности анекдотов — занимательных историях о святых, библейских персонажах и Творце.
В них так или иначе обыгрываются основные христианские догматы. Поэтому неудивительно, что большинство клерикального юмора на грани кощунства составляют анекдоты, связанные с Христом и Святым семейством, поскольку именно здесь проходит главный нерв христианства. Основным отличием клерикального юмора от антиклерикального является вера рассказчика в евангельские чудеса и в историчность Христа. Суть же этих анекдотов можно обозначить известной богослужебной формулой: «Иде же хощет Бог, побеждается естества чин».
Удивление перед вещами, на первый взгляд несопоставимыми с законами природы, и создает эффект комического в подобных побасенках. Кроме того, эти анекдоты часто служат своеобразным способом узнавания «своих» в среде христиан, поскольку люди без чувства юмора, или неофиты, выдают себя сразу резкой реакцией на подобные рассказы.
Умение смеяться над собой, конечно, свойственно не только ученикам Иисуса, но никто не может отнять у верующего человека права помочь себе и ближнему в нелегком пути ко спасению хорошей шуткой, ибо как говорил Иоанн Павел II: «Грустный святой — не святой».
