 |
| Русский вестник | Илья Петухов | 19.04.2006 |
«Россия в политическом смысле есть Анти-Европа»
Н. Я. Данилевский
В 1812 году после разгрома Наполеона, последующего освобождения западных стран от французской экспансии Россия как страна победительница стала играть ведущую роль в Европе. Царь Николай 1, чей приход к власти ознаменовался восстанием декабристов — масонским бунтом — осознавал себя как продолжатель дела своего покойного венценосного брата Александра Благословенного. Известно, что Александр 1 был вдохновителем Священного союза европейских государств во главе с Россией, задуманного как идеальный союз христианских народов, защищающих общие духовные ценности. Но с 17 века Европа уже разъедалась идеологией масонства с её антихристианской направленностью и культом денег. Подобно тому, как у нас буквально на глазах «рассосались» плоды русской победы в Великой Отечественной войне, «незамеченные» Америкой за полвека, так и примерно за то же время рассеялись замыслы Священного союза, закрепляющего победы русских над Наполеоном. Как скажет позднее Н. Я. Данилевский: «Вместо того, чтобы быть знаменосцем креста и свободы действительно угнетённых народов, мы сделались рыцарями легитимизма, паладинами консерватизма, хранителями священных преданий версальской бонтонности, как оно и прилично ученикам французских эмигрантов».
Достигнув в конце 18 века берегов благодатного Чёрного моря, Россия пыталась разрешить жизненно важный вопрос о тёплых проливах (Босфор и Дарданеллы). Соглашение это казалось вполне осуществимым. Оно было уже достигнуто в форме русско-турецкого союза при Павле, а затем в виде Унгяр-Искелессийского договора при Николае 1 (1833). Но всякий раз, когда Россия пыталась договориться с Турцией, дипломаты европейских держав начинали бить тревогу и кричать о том, что «Россия хочет поглотить Турцию» под видом дружественного с ней соглашения. Пускались в ход всевозможные дипломатические хитросплетения и угрозы, нажимались тайные пружины, плелись интриги европейских посланников в Константинополе. В результате Россия втягивалась в новую войну и оказывалась у разбитого корыта.
Как раз в 1853 году европейский поэт и историк, востоковед граф Жозеф Артур Гобино начал издавать свою знаменитую работу «Опыт о неравенстве человеческих рас», в которой выступил основателем национальной расовой историософии. Гобино определил расы как «групповые биопсихические единицы», применив идею «избранного народа» к народам романо-германской Европы. И, таким образом, стал основоположником еврорасизма (определение А. Н. Зелинского), процветающего в наше время, особенно в своём евроамериканском варианте. Гобино — дальний предшественник Гитлера. Его по форме нейтральная научная работа оказала влияние на последующие самооценки, переносила европейскую эгоцентрическую, высокомерную точку зрения на другие народы. Считавшая себя наследницей Рима Европа ни Турцию, ни Россию «за людей не считала». Если турки были издавна чужды Европе как в религиозном, так и в расовом отношении, то русские со времён крещения Руси (988 г.) всегда считались схизматиками (раскольниками), не признавшими, как и остальной православный мир, автократическую власть папы как «наместника» Христа на земле.
К. Н. Леонтьев, который как бы предвидел это, напишет в конце 19 века работу «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». Леонтьев считал, что Европа стоит перед мещанством, орудиями которого являются лозунги политической свободы и равенства. Европа грозит заразить Россию «либерально-эгалитарным прогрессом». Противопоставить Европе она может только старые культурные элементы, заимствованные из Византии. Византийский культурный тип вполне определен. Византизм в государстве — значит Самодержавие, в религии — Православие, в нравственном мире — наклонность к разочарованию во всем земном, в счастье — в устойчивости нашей собственной чистоты, в способности нашей к полному нравственному совершенству. Таков культурно-исторический тип России, подлежащий охранению.
Где же находился источник самосознания «европейского превосходства»? Не в финансовом ли могуществе нарождающейся тогда банковской системы?!
Турцию, с «лёгкой руки» Николая 1, стали называть «больным человеком Европы». Её упорно и сейчас не принимают в Европейский союз. Ей ставят многочисленные условия и препятствия, ей вменяют в вину «плохое поведение». Однако не так ли Европа обращается и с Россией? В её глазах мы в чём-то похожи, хотя Турция в своё время разгромила Византию, оставшуюся без помощи христианской Европы, а Россия стала духовной преемницей Византии.
С той самой поры, когда Россия стала твёрдой ногой на побережье Чёрного моря, задачи Англии свелись к тому, чтобы «не допустить русского медведя к тёплым морям». Николай 1 считал себя гарантированным от войны с Англией, полагаясь на традиции Священного союза. Но в 1853 г., подстрекаемая Англией, Турция объявила войну России. Её поддержали ведущие европейские державы.
Перед самым вступлением в эту войну архиепископ Парижский Мария-Доминик-Огюст Сибур возвестил со своей кафедры всей Франции, что «война, в которую вступает она с Россиею, не есть война политическая, но война священная; не война государства с государством, народа с народом, но единственно война религиозная…»
К началу Крымской войны со времени церковного раскола между Православием и католичеством (1054 г.) прошло 800 лет! Однако время не властно над метафизикой человеческого духа, над «архетипами коллективного сознания», над невидимой «архитектоникой духовных пространств», обагрённых кровью мучеников за веру.
Ещё формально христианская, но уже фактически «масонская Европа», использующая турецко-мусульманский фактор, боготворившая уже не Христа, а «великого Архитектора Вселенной», начала первую мировую войну с Россией. Поразительным образом в этом нашествии на Россию сплелись интересы католиков Франции и тех, кто отрицал традиционную церковную догматику (преимущественно Англия).
С точки зрения мировой политики 1850-е годы являются моментом решительного наступления Запада на Восток. Англия, извечной целью которой было ослабление России и уничтожение Православия, вела тайные переговоры с французским императором Наполеоном 3 и турецким султаном. В итоге созрел план, ключевым моментом которого было нанесение оскорбления России, а именно:
По требованию Наполеона 3, выгоды которого заставляли льстить католическому духовенству, турецкое правительство нарушило давние исконные права Православной Церкви в Святых Местах. Это нарушение выражалось в том, что ключ от главных дверей Вифлеемского храма должен был перейти к католикам.
В глазах всех христиан Востока с этим ключом было соединено понятие о первенстве той церкви, которая им обладает. Очевидно, что для магометанского правительства Турции, совершенно беспристрастного в вопросе о преимуществе того или иного христианского вероисповедания, удовлетворение желаниям большинства его подданных, принадлежащих к Православной Церкви, должно было быть единственной основой в решении подобных спорных вопросов.
Очевидно, что эта уступка требованиям Франции была для Турции желанным предлогом для ущемления России. Религиозные интересы миллионов её подданных нарушались потому, что эти миллионы имели несчастье принадлежать к той же Церкви, к которой принадлежит и русский народ.
Николай 1 надеялся, что от конфликта с Англией он, во всяком случае, застрахован. В действительности оказалось иначе, и британский посол в Константинополе Стратфорд-Каннинг стремился не сглаживать конфликт, а раздувать его. Осенью 1853 года, подстрекаемая Англией и Францией, Турция объявила войну России, а затем в дело вмешались и Англия, и Франция, и Австрия.
Турецкие войска были вооружены и обучены иностранными инструкторами из Англии и Франции. Однако 7 тыс. русских под начальством князя Андронникова разбили 18 тысячный турецкий корпус Али-паши, а в ноябре князь Бебутов разбил наголову главную турецкую армию под Баш-Кадыкларом несмотря на то, что был более чем втрое слабее противника, занимавшего к тому же отличную позицию. Турки понесли здесь урон в 6 тысяч человек, и последствия этой победы были, по своему нравственному влиянию, громадны.
В ноябре Россия разгромила оттоманский флот при Синопе. Отряд судов черноморского флота под начальством вице-адмирала Нахимова 18 ноября 1853 г. уничтожил турецкую эскадру Османа-паши, стоявшую на синопском рейде. Получив известия о разгроме турецкого флота, английская и французская эскадры вместе с дивизией оттоманского флота 22 декабря 1853 г. вошли в Чёрное море! На запрос о цели такого действия западные державы отвечали, что имеют целью не только защиту турок от всякого нападения со стороны моря, но и будут способствовать их снабжению в своих портах, препятствуя вместе с тем свободному плаванию русских судов.
Николай 1, обескураженный открытой союзнической интервенцией, не смог закрепить свою победу, заняв Босфор и преградив вход в Чёрное море. А западные союзники смогли в 1854 г. высадить франко-британско-турецкую армию в Крыму.
Война разыгрывалась на всех возможных направлениях.
На Балтийском море две дивизии русских были оставлены для усиления обороны Кронштадта. Несмотря на то, что противник главными своими силами блокировал Кронштадт, единственным малосущественным его успехом было овладение Аландскими островами, где в не вполне ещё оконченном укреплении находился русский отряд в 1600 человек.
Боевые действия разворачивались и на Белом море. Англо-французская эскадра капитана Омнея была отмечена незначительными успехами и ограничивалась захватами мелких купеческих судов, грабежом прибрежных жителей и двукратным бесплодным бомбардированием отважно оборонявшегося Соловецкого монастыря.
На Тихом океане англо-французская эскадра предприняла нападение на камчатский Петропавловский порт, но также не имела успеха и понесла значительный урон в живой силе.
В сентябре 1855 г. Севастополь пал после неподготовленной, но упорной защиты. С самого начала обороны Севастополя героический гарнизон защитников крепости возглавлял П. С. Нахимов, пользовавшийся огромным уважением и любовью солдат и офицеров. Во время одного из объездов передовых укреплений он был ранен в голову на Малаховом кургане (Похоронен в Севастополе во Владимирском соборе). Бытовали слухи, что сам Николай 1 умер оттого, что не смог пережить поражение русских под Севастополем. Однако спустя два месяца русские одержали крупную победу и захватили крепость Карс, обороняемую турецкой армией во главе с британским генералом сэром Уильямом Уильямсом и его командой, которые были захвачены в плен.
Путь на Босфор снова был открыт. Пересекая Анатолию, русские могли бы отрезать отступление союзных армий. Однако взошедший на престол Александр 2 не смог, как и Николай 1 до этого, воспользоваться своим успехом. По совету Нессельроде, канцлера Российской Империи (рождённого в Германии и поклонника Меттерниха; канцлер мечтал как можно скорее возобновить дружеские отношения с Австрией и Пруссией), молодой Царь подписал Парижский договор, «акт трусости», как он впоследствии сам его характеризовал. Предательская дипломатия дала возможность европейским державам в Париже разработать договор, прекращающий Крымскую войну вместо того, чтобы вести её до окончательной победы. В этом — геополитический просчёт России, использованный Нессельроде к выгоде Австрии и Германии.
Так, по Парижскому мирному договору 1856 года Россия согласилась на нейтрализацию Чёрного моря с запрещением иметь там военный флот и базы, уступала Турции южную часть Бессарабии, обязалась не возводить укрепления на Аландских островах и признавать протекторат великих держав над Молдавией, Валахией и Сербией. Это был настоящий дипломатический и геостратегический проигрыш.
Н. Я. Данилевский впоследствии напишет следующее: «Турция — это лишь марионетка, управляемая европейскими противниками России. Пока между Россией и Европой стояла „турецкая фантасмагория“, этого можно было и не заметить, когда же призрак рассеялся и настоящие враги явились лицом к лицу, нам ничего не оставалось, как взглянуть действительности прямо в глаза, но тут мы предпочли от неё отвернуться…»
На протяжении всего 19 века Россия стремилась к освобождению православных братьев, в первую очередь от их вековой зависимости от чуждых народов и чуждых вер. Империя также боролась с давним европейским умыслом «запереть русского медведя в морозных северных широтах» и чтобы выйти к тёплым южным проливам. Намерения России решить эти стратегические проблемы привели к череде кровопролитных войн, крупнейшими из которых в 19 веке были Крымская война и русско-турецкая война 1877−1878 годов. В результате этих войн на карте Европы появилось новое государство Болгария, Греция расширила свою территорию, а Румыния, Сербия и Черногория получили полную независимость.
Этих и много больших результатов можно было бы добиться меньшей кровью, если бы Россия вела последовательную политику, которая в 19 веке, увы, характеризовалась раздвоенностью.
Вот как описывает природу этой двойственности русский эмигрант, писатель и журналист Андрей Константинович Крыленко: «Анна взошла на российский трон с твёрдым намерением следовать правилам, установленным её дядей, Петром 1. Но она решила завершить начатое им, рассчитывая на верность и таланты только иностранцев, а не русских».
На государственном уровне было принято за правило не увеличивать впредь владения России за счёт западных держав! Для русского же мышления византийская традиция христианского единства всё ещё была достаточно реальной. Отблеск Византии ослеплял русских в понимании того факта, что в европейской политике ни преданность, ни данное слово не несли за собой обязательств и были не просто анахронизмом, но, как показало время, и самоубийственной идеализацией Европы. От привыкших прагматически мыслить иностранцев вряд ли можно было ожидать уважения кодекса чести, отвергнутого «цивилизованным» миром ещё тогда, когда крестоносцы грабили Константинополь вместо того, чтобы освобождать Иерусалим.
Ранний пример врождённой слабости этой политики был показан в 1739 г., когда был подписан белградский мир от имени России маркизом де Вильенувом, французским послом в Константинополе. Наделённый Анной Иоановной, «рассчитывающей на его преданность и талант», всеми полномочиями по переговорам, маркиз воспользовался «этой возможностью для полного уничтожения результатов, полученных русскими войсками».
Таким образом, в 1856 г., как и в 1739-м и как вновь произошло на конгрессе в Берлине после турецкой войны 1877−1878 гг., Россия потеряла за столом переговоров плоды тех побед, которые армия выиграла на полях сражений.
Так, долгие лета Россия не могла освободиться от западного гипноза. Достаточно вспомнить идеи Владимира Соловьёва, который, сколь искренно столь и наивно, призывал в своих философских трудах Православную Церковь сознательно принести себя в жертву католическому престолу. А его отец С. М. Соловьёв просто олицетворял Европу с «животворным и благотворным влиянием моря на Азию, несущую мертвящий дух степей».
Но если в Российской Империи этот «европейский крен» происходил по причине заблуждения о духовном единстве с «западным христианским миром», то нынешний «европейский крен» происходит по заранее спроектированному, спланированному и оплаченному сценарию. Как и 150 лет назад, русских вытесняют из Украины и Крыма с использованием крымско-татарского, а в действительности того же турецкого фактора! Планомерно разжигается война на Северном Кавказе, на котором именно в годы Крымской войны активизировали свои вылазки агрессивные горцы. Цель — окончательное порабощение России и уничтожение русского народа. Подобно тому, как это было проделано с индейцами в Америке. Заблуждений уже давно нет.
Как говорил А. Л. Чижевский: «История — сказка, которая никогда ещё никого ничему не научила».
Но…. как говорится, «поживём — увидим».
И. Я. ПЕТУХОВ , председатель Совета по науке и этике Центра ноосферной защиты им. академика Н. Д. Зелинского
