Адвокат церкви

— Ксения Александровна, Вы работали не только в церковных, но и в светских организация. Скажите, в чем Вы видите основную разницу?

— Думаю, назвать мою нынешнюю деятельность «работой» не совсем правильно. Скорее это… служение, что ли? У меня лично не получается относиться к Церкви как к обычному работодателю, и ограничиваться тем, что соблюдать Трудовой Кодекс, приходить вовремя, работать по восемь часов и получать в кассе зарплату. Работая в Московской Патриархии, я в первую очередь остаюсь православной христианкой, а уже потом юристом.

И надо сказать, что такой настрой помогает мне легче усваивать особенности своего служения. Ведь Патриархия не похожа на обычную канцелярию. Здесь есть своя специфика, которую трудно понять со стороны.

Я знаю, что многие представляют Церковь как некое министерство с громадным раздутым штатом, бюрократической рутиной и прочим. Конечно, здесь есть и бухгалтерия, и отдел кадров, но все равно здесь все по-другому, не так как в обычной конторе или, тем более, фирме.

Лично про себя скажу — мне здесь интересно. Мой рабочий день — с десяти до пяти, но я могу прийти рано утром, а уйти чуть ли не за полночь. Просто потому что мне нравится.

Мой путь сюда начался еще в институте. До той поры я, как и большинство знакомых мне людей, была равнодушна к религии. Родители, хоть и были обвенчаны, но церковной жизнью не жили. Крестили меня еще в детстве, но это была заслуга бабушки — женщины из простой деревенской семьи, где были сильны старые традиции.

Я училась на втором курсе, когда неожиданно умер один мой близкий родственник. Он был верующим человеком и убеждал меня, что Бог есть и нужно ходить в храм. Я спорила с ним. Вообще, вера в Бога казалась мне чем-то отжившим, я считала ее уделом старых или страдающих какими-то недугами людей… И вот мой родственник внезапно умер. Его отпевали в храме. Все утешали его осиротевших сыновей и вдову. А я, стоя у гроба со свечой в руках, неожиданно для себя осознала, что Бог есть и человеческая душа бессмертна. Это осознание стало тем малым зернышком, из которого проросла моя вера.

Однажды на старинной иконе я прочитала слова: «возьмите иго Мое на себе… и обрящете покой душам вашим «. Они глубоко запали мне в душу и, думаю, что к Церкви меня заставило обратиться именно желание обрести душевный покой. В те годы, во времена перестройки, было много будоражащих душу событий, много трагедий и неожиданный перемен. Помню, что на меня большое впечатление произвели танки, тихо движущиеся к центру Москвы по Кутузовскому проспекту мимо моего дома… Именно тогда я стала все чаще бывать в храме, прогуливая лекции, оставив привычный круг знакомых и дел. Не думаю, что это было бегство от жизни. Скорее это была попытка постигнуть глубину жизни, чтобы понять свое место в ней. Я полюбила храм, богослужение. И с тех пор не мыслю себя вне Церкви.

Ну, а начав заново открывать для себя Православие, я сразу же захотела принять какое-то деятельное участие в жизни Церкви. Я училась в Московском юридическом институте (ныне Академии), а потому и занятие выбрала «по специальности» — в юридической службе при одном из московских храмов.

Мы консультировали как духовенство, так и мирян, помогали им отстаивать свои права на свободу вероисповедания. Так что в Патриархию я пришла уже с определенным жизненным опытом. Думаю, Господь увидел мое желание служить Церкви и верующим, потому и привел сюда.

— В чем конкретно состоят ваши обязанности?

— Их круг довольно широк. С одной стороны, приходится оказывать юридическую помощь монастырям, приходам и другим церковным учреждениям, а порой и просто духовенству или православным мирянам. С другой — Церковь пытается отстаивать свои права на более высоком уровне, непосредственно при разработке законов.

Как вы знаете, в 97-м году у нас в стране был принят новый закон «О свободе совести», и в его преамбуле отдельная статья посвящена Православию и другим «традиционным религиям» нашей страны. Из-за этого многие критики Церкви утверждают, будто в нарушение Конституции Православная Церковь сумела получить какие-то особые льготы. Но это не так.

Преамбула закона носит чисто декларативный характер, о роли «традиционных религий» в ней сказано просто «для красоты», а в основном тексте все совсем по-другому. В нем, напротив, слишком сильна тенденция к уравнению. Православие, ислам, буддизм поставлены там в равные условия не только с новыми религиями, но и с крайне опасными тоталитарными сектами, которые сегодня, к сожалению, могут довольно легко получить регистрацию, после чего сразу же потребовать себе полный набор прав.

Или, например, знаменитая 19-я статья того же закона. В соответствии с ней, духовные учебные заведения (к примеру, семинарии) имеют право на получение лицензии, но не могут быть аккредитованы. В результате, учить они могут, а выдавать дипломы государственного образца — нет. Доходит до того, что представители религиозных организаций не могут устроиться на работу экспертами в государственных советах и комиссиях по проблемам религий.

И таких примеров довольно много.

Ну, а что касается предвзятости законов, достаточно сказать, что конфликт вокруг знаменитой выставки «Осторожно, религия!» выявил весьма показательный факт: российское законодательство в области оскорбления чувств верующих, оказывается, гораздо либеральнее зарубежных. У нас за это предполагается только штраф, а в других государствах — тюремное заключение.

— Но это все глобальные проблемы, а как быть с соблюдением прав рядовых верующих?

— Здесь тоже есть свои сложности. Открытого притеснения религиозных свобод в России как будто бы нет. За взгляды сегодня с работы не увольняют. Точнее сказать, не делают запись об этом в трудовой книжке. Но бывает по-разному… Я сама столкнулась с серьезными проблемами, когда случайно проговорилась на основной работе в МГЮА, что преподаю в семинарии, и меня просто выгнали. Практически сразу нашелся формальный повод для увольнения, причем было совершенно очевидно — настоящая причина именно в неприятии такого «совместительства».

И это отнюдь не единичный случай. К примеру, не так просто сегодня защитить диссертацию на тему, связанную с Церковью. Буквально недавно мы столкнулись со случаем, когда в одном из педагогических вузов человек так и не смог защитить диссертацию по проблемам религиозного образования. Тему долго не могли согласовать, меняли, перестраивали… В результате все сошло на нет. Диссертацию просто «зарубили».

В таких ситуациях отстоять свои права без грамотной юридической поддержки практически невозможно. И тут встает вопрос — где ее взять?

Парадокс в том, что никакой «православной» правозащитной организации в нашей стране сегодня не существует. Приверженцы Русской Православной Церкви, которая в глазах некоторых людей выглядит эдаким могущественным и попирающим всех монстром — беззащитны перед антирелигиозным произволом!

Правда, в Церкви не сидят сложа руки. При некоторых приходах работают юридические консультации. К примеру, в Москве при домовом храме МГУ во имя Святой великомученицы Татианы. В ней студенты и преподаватели юридического факультета на добровольных началах консультируют всех желающих.

— Как Вы считаете, правовая ситуация в нашей стране изменится?

— Хочется верить, что да. Сегодня большинство проблем связано с наследием советской эпохи. Отношения Церкви и государства до сих пор до конца не определены. До 1997 года, к примеру, вопрос о возвращении Церкви храмов решался просто адресными распоряжениями, от этого у нас было еще больше путаницы. Да и сегодня отдельный закон о возвращении церковного имущества находится еще только в стадии разработки. Над этой проблемой бьется не только Церковь. Существует комиссия при правительстве, в нее входят и чиновники, и представители различных конфессий.

Думаю, пройдет время, и ситуация изменится к лучшему.

Беседовал Алексей СОКОЛОВ

http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=65&article=1671