 |
| Русский дом | Протоиерей Александр Шаргунов | 05.04.2006 |
Мы публикуем выступление протоиерея Александра ШАРГУНОВА на Рождественских чтениях.
Что значит изучение «Основ православной культуры» в современном культурном контексте? Все, даже неверующие, знают, что Православие, христианские ценности определяли общественную жизнь, нравственность, политику, культуру нашего народа в течение многих столетий. Православие оказало глубинное влияние на формирование нации, оно составляет неотъемлемую часть нашей истории. Нынешняя ситуация в России вследствие известных исторических потрясений характеризуется не только вопиющей религиозной безграмотностью, ростом самых диких суеверий, но прежде всего беспамятством — утратой памяти новыми поколениями. Мы отдаём отчёт, что в обществе существует открытая конфронтация между новой культурой и христианской верой. Разумеется, Россия не является здесь исключением. Это глобальный процесс, в котором активно участвует Америка и постхристианский Запад. И прежде чем говорить о том, как юные могут сегодня получить доступ к утраченной духовной и нравственной реальности, и о том, как сама культура может быть путём к этой реальности, необходимо ясно видеть и различать, где мы сегодня оказались.
Необходима реабилитация подлинно духовного измерения жизни. Мы начнём издалека. В течение долгого времени религия, принадлежность к религии, вера и Церковь на Западе рассматривались как преграда на пути прогрессу человечества. Огюст Конт и его последователи утверждали, что религиозный опыт — составная часть самого архаического, что только есть в человечестве. Торжество разума с развитием позитивных экспериментальных наук должно неумолимо привести к исчезновению религиозных иллюзий. Человечество, просвещённое наукой, наконец, достигнет «взрослости». Цель позитивистов — вытеснить христианскую традицию, которая веками вдохновляла систему образования. И одновременно — ещё одно философское направление, весьма ощутимо проявившее себя в нашей стране. Это — марксизм, солидарный с Фейербахом, согласно которому религия есть, в принципе, отчуждение и помешательство. Религиозный человек подозревается в отказе от собственной свободы вследствие соединения с Богом и устремлённости в потусторонний мир, в котором он не господин сам себе и не может реализовать себя. Поэтому желание свободы требует от человека отказа от Бога. Эта философия была позднее заменена — вначале на Западе, а теперь и у нас в России — экзистенциализмом, который опирается a priori на упомянутый выше тезис. Чтобы человек жил, надо чтобы Бог умер, надо чтобы умерли все религиозные формы этого отчуждения.
Теперь мы вступаем в относительно новые времена. Прежде всего потому, что наша эпоха называет себя не только постхристианской, но и постпозитивистской. Лжерелигия прогресса и науки переживает кризис. Или, точнее, человек постмодернизма констатирует, что научный и технический прогресс двусмыслен. С одной стороны — небывалые достижения в материальной сфере. А с другой — не только нищета и нравственная деградация миллионов, небывалые искажения во всех областях жизни, но и угроза самой жизненной среде человека. Плоды новой свободы налицо: если не наступят радикальные перемены, скоро не останется ни человека, ни пресловутых «прав человека». Человек — на пути исчезновения? Вот в чём вопрос. Самый жгучий вопрос. Хуже всего, предельная трусость — предоставить возможность дать на него ответ тем, кто, обладая финансовой и политической властью, выносит приговор культуре, имеющей начало в самых истоках существования человечества. «Никто не может никого обязать исполнять предписания десяти заповедей, — говорят они с лёгкой иронией, — ибо человек — сам господин своей судьбы».
Чтобы лучше понять опасность разрыва с традиционной культурой, приведём следующее, самою жизнью диктуемое тождество. Обратим внимание на значение таких понятий, как отец, мать, брат или сестра, которые коренятся не только в биологическом родстве, но институализированы культурой. Как добиться эмансипации человека без его исчезновения — вот тема «прав человека», освобождающегося от всех связей и, в конце концов, от самого себя, погибающего в этом торжестве отделённости от веками принятых норм жизни. В качестве примера возьмём две проблемы достижений современной науки и культуры, по видимости, далёкие друг от друга, а на самом деле идентичные, — инцест и клонирование.
Инцест — новая реальность, пропагандируемая почти как нормальное явление, — ещё совсем недавно воспринимался как неслыханное извращение. Статистика утверждает — невозможно этому поверить, — что теперь это безумие поразило каждую десятую американскую семью. Чтобы не было у нас отставания от всемирного эталона свободы, к рекламированию инцеста в нашей стране подключилось телевидение. Многим, наверное, памятны передачи небезызвестного Влада Листьева под названием «Тема». Снова и снова подчеркнём, что атеизм, разрывающий связи с традиционной культурой, с неизбежностью переходит в сатанизм. Инцест — не просто грех пола, насилие, нравственное преступление. Это генеалогическое преступление. Его тяжесть — в упразднении общепринятой логики родственных связей, в фальсификации генеалогии — того факта, той тайны, что мы, потомки, наследники тех, кто был до нас. Наше начало — издалека, из глубины. Отец, насилующий своего собственного ребёнка, следует нечеловеческому желанию — в самом полном смысле этого слова. Он разрывает связь времён. Он уничтожает узы родства. Он не даёт своей жертве и далее — ребёнку, который должен родиться, занять своё место в неразрываемой цепи поколений. Инцест — кровный брат геноцида, потому что он приводит к разрушению личности, уничтожая её узы родства. Насилие совершается не только над телом ребёнка, а, прежде всего, над тем, что составляет его человечность. Специалисты свидетельствуют о последствиях этого выхода из человеческого рода: неисцельная тяжёлая депрессия, нарушенная психика и, наконец, суицид — невозможность жить в общении с нормальными людьми, связанными узами родства.
Как реагирует постхристианское, но ещё сохраняющее остатки традиционной нравственности, западное общество на это явление? В большинстве стран закон бесконечно осторожен в вопросе инцеста, поскольку речь идёт о страшной задаче — соединить необходимость наказания с желанием защитить, несмотря ни на что, «права человека». Так, насилие, совершённое родителем над малолеткой, рассматривается как преступление, в то время как инцест между братом и сестрой или родственником по восходящей линии не является уголовно наказуемым. Закон пытается спасти принцип, хотя он уже фальсифицирован, хотя он уже отступает от того, что является определяющим в естестве человека. В своей лицемерной осмотрительности он высказывается, с одной стороны, за запрещение инцеста, а с другой — предлагает сохранять родственные связи, несмотря на инцест.
Эти краткие замечания об инцесте имеют одну цель — помочь нам лучше разобраться, что такое клонирование. А то и другое вместе дают яркую иллюстрацию того, что представляет собой культура, разрывающая связи с традиционными ценностями. Греческое слово «клон» означает «росток, побег», и клонирование, как известно, это — воспроизводство живого существа (растительного, животного или человеческого) на основе одной из его клеток, внесённой в зародышевую клетку, ядро которой подавлено. Живое существо может быть воспроизведено без участия другого. Генетически — это копия того же самого существа, исходное от него. После ошеломляющего сообщения 27 февраля 1997 года группы биологов о первом успешном клонировании овцы Долли на повестке дня встал вопрос клонирования человека. Мы не говорим сейчас о возможности этого (верим, что Бог не попустит) или о необходимости безусловного запрещения подобных экспериментов — ради спасения от гибели человечества. Дело даже не в самом осуществлении этого чудовищного проекта. Дело в идее, которую принимает человеческое общество, и тем самым подписывает себе смертный приговор. Мы говорим о реакции так называемого цивилизованного общества на это явление. Мало сказать, что клонирование, как последнее достижение науки и культуры, как галлюцинация, неотвязно преследует умы многих. Человеческое воображение настолько взволновано этой гипотезой, в ней до такой степени выражен дух времени, что отношения многих друг с другом оказались непоправимо поколебленными. Столкновение различных, прямо противоположных точек зрения весьма примечательно. Одни видят в этом преступление против человечества, в то время как другие, философы и интеллектуалы, приветствуют новые открытия с энтузиазмом «прогрессистов». В прессе перспектива человеческого клонирования чаще всего преподносится в юмористическом ракурсе. Этот контраст оценок сам по себе не может не вызывать тревогу. Как может быть клонирование одновременно воспринимаемо как преступление против человечества одними, и забавной гипотезой — другими? Мы видим, до какой степени эта ситуация раскрывает глубоко ложные, невежественные представления о будущем человека и о тайне человека. Страшная фантасмагория — тот же самый человек, но — дубликат, копия, второй экземпляр! Вспоминаются древние мифологии, которые в большинстве языческих культур придают зловещее значение явлению двойников, этой бездне мимикрии. Двойник часто ассоциируется с инфернальным чудовищем. Он выражает радикальное нарушение установленного свыше порядка, полное безразличие к принципам жизни, которое несёт в себе неизвестно какие угрозы.
Однако на самом деле не в этом проявляется главный грех клонирования. Вопрос клонирования напрямую связан с генеалогическим принципом. Когда в процессе рождения упраздняется вмешательство другого — клонирование становится ничем иным, как абсолютным инцестом. Оно доводит до логического предела известную неполноту человеческого существа, которое нуждается в другом, то есть во встрече, чтобы увековечиться. Подчиняясь мрачной мании всемогущества, клонирование выпроваживает вон этого встреченного, неизвестного и желанного, другого — этого невероятного спутника, этого возлюбленного сородителя. В истории человечества происходит короткое замыкание, наступает тьма — вследствие отвержения непостижимого счастливого дара двух полов. Какая там любовь! Нет более ничего, чем всегда была наполнена, даже в язычестве, поэзия, музыка, живопись, — вся прежняя, не утратившая богатства человеческих отношений, культура. Посмотрите, как это опустошение всё более определяет сегодняшнюю псевдокультуру. Творение человеческого существа, единственного и неповторимого оттого, что оно — по образу и подобию Божию и оттого, что оно — плод встречи, — уступает место в клонировании простому черенкованию органов. Вместо события, где два любящих существа участвуют в тайне творения новой жизни вместе с Богом, — эгоцентрическая воля, направленная только на то, чтобы запечатлеть на будущем человеческом существе свой собственный выбор, самого себя.
Нетрудно увидеть последствия этого устранения другого. Все характеристики инцеста как генеалогического преступления, относятся и к клонированию. И точно так же — к современной антикультуре. Там и там — упразднение родственных связей. В случае антикультуры — кроме того, духовных и нравственных. Генеалогическая связь между поколениями, это «море ниспадающих водопадов», о котором говорит Тертуллиан, и в котором Платон видел «залог бессмертия», разрывается. Клонирование прокладывает обводные течения жизни, уничтожая при этом саму жизнь, и, как инцест, создаёт полный хаос в генеалогии. Лишается смысла сама идея родственных связей. В самом деле, какие родственные связи могут быть у клона человека? «По отношению к своему отцу — он сын, и в то же время — брат-близнец, — пишет известный психоаналитик. — Он — сын и шурин своей матери, которая является также его тёщей. Он одновременно сын и внук дедушки и бабушки, а также брат своего дяди. Он станет отцом и дедушкой своих детей. В случае их собственного клонирования они станут братьями своего отца и дедушки и вновь шуринами своей бабушки». Совершенно ясно, что проблемы, поставленные клонированием, уходят далеко за пределы биологии. Речь здесь уже идёт вовсе не об органах, более или менее хорошо «скопированных». Может ли человеческое существо сохранить свою идентичность в этих безумных отражениях зеркального лабиринта? Безумие подобных проектов очевидно. А между тем гражданское право большинства постхристианских государств все более склоняется к тому, чтобы встать на защиту легализации инцеста и клонирования.
Кто заплатит и какую цену за этот кошмар человеческой истории, перед которым ужасы минувшего столетия с двумя мировыми войнами, гулагами и освенцимами покажутся только «цветочками зла»? Беда в том, что эта ложно понятая свобода становится магическим стражем «нового порядка», взамен старого, с христианскими нормами. Порядка, который будет утверждаться как единственно законный и «священный» (мы имеем в виду в данном случае антихриста). Чтобы утвердить этот порядок, необходимо отвергнуть идею самоограничения и запретов — всего того, что и является в принципе традиционной культурой. Это уже совершается сегодня. Одними — во имя свободы научных исследований, другими — ради революции нравов, как если бы одно должно быть непременно неотделимо от другого. Пусть будет новый век похвалой нигилизму! Однако тем, кто кричит о «ловушке патерналистского христианского наследия», не мешало бы понять, что эта похвала нигилизму приводит, в конце концов, к превращению всего в nihil — в ничто.
Вывод неумолим. Чтобы избежать полной варваризации и гибели человечества, необходимо сохранение традиционной культуры. В нашей стране это означает, разумеется, помимо многого прочего, преподавание, хотя бы факультативно, «Основ православной культуры». Вопрос уже не в том, существует ли Бог, а в том, — существует ли человек? Вопрос не в том, — есть ли жизнь после смерти, а в том, — есть ли жизнь до смерти?
