 |
| Московский комсомолец | Светлана Логвинова | 29.03.2006 |
Достаточно одной «таблетки»
— Навязчивые видения, голоса, приступы удушья — наиболее распространенные симптомы для моих посетителей, — говорит заведующий миссионерским отделом Душепопечительского центра имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, психолог-эксперт Изяслав Адливанкин.Вместе с Изяславом Александровичем мы сидим в церковном подвале, которому 300 лет. Вокруг громоздятся полки с фолиантами, журналами, пухлыми папками. Все они посвящены одной теме — сектам и их пагубному влиянию на людей.
— Через наш центр с 1997 года прошло более 15 тысяч пострадавших от воздействия всевозможных сект. Каждый день открывается дверь моего кабинета, и каждый раз я удивляюсь тому, насколько сильно может быть поражена человеческая личность! Одним для возвращения к нормальной жизни хватает простой беседы, других приходится спасать курсом лечения, третьих — чуть ли не вытаскивать с того света. Ни для одного человека общение с сектами не проходит бесследно.
Контакты с ловцами человеческих душ заканчиваются для жертв тяжелейшими психическими расстройствами: шизофренией, паранойей, как минимум депрессией. Достаточно заглянуть в журнал посещений центра, чтобы убедиться в этом. Вот, пожалуйста, на прием приходил мужчина средних лет. Полтора года находился в секте Хаббарда (создатель секты сайентологии). Через некоторое время стал слышать голоса. Они стали им управлять. Это не просто голоса, а, как правило, в итоге зовущие к суициду. Для психиатра все понятно. Классический диагноз — шизофрения. Потерянная личность. Для специалистов центра не совсем так, но без психиатра действительно не обойдешься. Это классический случай.
По состоянию человека Адливанкину не составит труда определить, в какой секте он был. Более того — он даже может примерно сказать срок его нахождения там.
— Допустим, вчера ко мне пришел на прием мужчина. То говорит нормально, то начинает быстро-быстро что-то бормотать и кивать головой. Психиатр бы поставил диагноз — шизофрения. А для меня совершенно понятно, что человек был в протестантской секте, у американских харизматов. Он мог попасть туда всего один раз. Они вместе помолились, и на него, как они считают, сошел Святой Дух. В понимании православных — это чистое беснование, в результате которого человек на всю жизнь становится психиатрическим больным, калекой. Мы делаем так, что это тяжелейшее психическое поражение оставляет человека за несколько минут.
В последнее время в России особенно много развелось сатанистов. Их вообще на приемах большинство. В журнале, в графе «секта», только и видно — готика, сатанизм. Родители приводят своих детей-подростков, не осознавая, до какой степени поражения дошло дело. Им не говорят всю правду, чтобы они не сошли с ума от ужаса, узнав, что происходит с их детьми.
— Сатанизм — страшная вещь. Льется кровь. Каждый день собираются группы, которые приносят кровавые жертвы. Я не могу забыть девочку с невинным взглядом, у которой я спрашивал: «Какие жертвы вы приносите?» «Да ничего особенного, — невозмутимо хлопала она длинными ресницами. — Котов режем. Ножиком по горлышку — чик, а потом кровь выпиваем». — «Из стакана?» — «Да нет, так, из горла…»
Ловля на живца
С каждым разом сектанты придумывают все более изощренные способы захвата человеческой души. А сознание людей все более открыто губительному духовному влиянию. Специалисты называют это феноменом открытой личности, для которой смешалось понятие добра и зла. Они убеждены, что налицо духовная дезориентация общества.— Каждый день в мире просыпается какой-то человек и вспоминает, что он, оказывается, Иисус Христос, — иронизирует Изяслав Адливанкин. — А дальше все зависит от его способности манипулировать людьми и выколачивать из них деньги. Я далек от толерантных идей в отношении сектантства. Речь идет о геноциде.
Практика показывает, что обычно люди попадают в секты под гнетом жизненных проблем, внутреннего кризиса, душевного надлома. Одних здесь привлекает возможность поплакаться в жилетку, других — найти единомышленников, третьих — просто выжить в сложившихся обстоятельствах. Человеку обещают именно то, что он сейчас хочет: успокоение, спасение, повышение интеллекта, получение сверхъестественных возможностей и т. д.
— Идет бомбардировка любовью, основанная на лести, — поясняет вице-президент Центра религиоведческих исследований дьякон Михаил Плотников. — У сектантов даже есть специальный термин — «медовый месяц», когда иллюзии всеобщей любви поглощают новичка. Но как только он отказывается от выполнения какой-либо обязанности (например — продать квартиру и принести деньги в секту), начинается «холодный душ». Чтобы вернуть расположение, жертва готова на все.
Иногда контроль сознания в сектах основывается на дозировании отношений с другим полом или разрыве с прежним кругом общения: родителями, друзьями, любимыми… Подобные методы особенно эффективны при «работе» с молодежью. Ведь большинство тоталитарных сект на 80% состоят из парней и девушек от 15 до 30 лет. Характерная особенность — молодой человек редко остается приверженцем нетрадиционной религии на всю жизнь. Например, в церковь объединения сколько вербуется, столько и уходит. Но проблема в том, что человек за годы сектантства нередко теряет даже те социальные навыки, которые имел. А ведь зачастую его заманивают туда перспективой сделать карьеру.
— Около институтов, в том числе областных, нередко ходят муниты, — говорит Плотников. — Не поступившим абитуриентам стыдно возвращаться домой, а тут появляются люди, которые предлагают помочь устроиться работать, учиться, говорят добрые слова… Родители потом годами не знают, куда пропал их ребенок.
Молодежь не только самая удобная мишень для охоты, но и самый перспективный материал (именно так рассматривают людей секты). Сектанты стараются вербовать лучшую молодежь: студентов, идеалистов, выходцев из семей со средним и высоким достатком.
Знание — сила
— Единственное противоядие против сект — это правдивая информация о том, что они из себя представляют и кто является их лидером, — считает председатель Комитета по делам молодежи Московской области Юрий Бойко. — В Подмосковье сегодня проживает около полутора миллионов молодых людей. Мы просто обязаны оградить их от влияния сект. Шесть лет подряд мы совместно с Московской епархией Русской православной церкви реализуем совместные программы по сохранению духовного здоровья молодежи, по предотвращению распространения подобного насилия.Реальный опыт борьбы с сектантством имеет молодежное православное братство Дмитрия Донского в Коломне.
— Мы не скрываем, что противопоставляем себя сектантам, — рассказывает преподаватель Коломенской духовной семинарии и руководитель братства протоиерей Игорь Бычков. — Секты чужды нашей духовности, а русская церковь всегда была за патриотизм.
Недавно в Коломне назрела реальная угроза посвящения большого количества людей в секту адвентистов. Члены братства подготовили листовки, стали ходить в места скопления людей и беседовать с ними. В назначенный день сектанты подогнали два автобуса, чтобы везти людей на «крещение». К разочарованию ловцов человеческих душ, пришло всего несколько пенсионерок и ни одного представителя молодежи.
— Необходимо устранение недостатков в уголовном и административном законодательстве, — считает дьякон Михаил Плотников. — Последний закон об экстремизме написан под исламистские радикальные секты, а остальные деструктивные организации оказались вне его действия. Чтобы закрыть московскую организацию «Свидетелей Иеговы», прокуратуре и суду понадобилось много лет, да и то это закрытие ни к чему не привело. Они были лишены печати, счета и возможности арендовать здания и залы от имени юридического лица. Теперь это делается от имени частных лиц. Да, есть статья 239 УК, карающая за создание объединений, посягающих на личность, права, свободы и здоровье граждан, но она никогда не применяется к сектам, поскольку доказать это невозможно. В законе нет термина «психологический вред».
