Русская линия
Фома Владимир Легошин20.03.2006 

Я перестал бояться смерти

Владимир Данатович ЛЕГОШИН родился в 1962 году. Окончил Московский энергетический институт. Работал внештатным спасателем при Комиссии по черезвычайным ситуациям Совмина СССР. В отряде «Центроспас» — с 1992 года. С 1997-го заместитель начальника отряда. Герой России, заслуженный спасатель РФ.

— Как Вы относитесь к старости?

— Мне 43 года, это еще не старость, но уже и не молодость. Я понимаю, что олимпийским чемпионом мне уже не быть, как бы я ни тренировался. Это я упустил.

Наступает переоценка своих действий, своей жизни, начиная с самого детства. Тогда возможностей было больше, но не было сегодняшнего опыта. Вот там бы я поступил более рационально, более экономно. Таких ошибок не совершил бы. Например, проявил бы не агрессию, а жалость. А что-то не стал бы менять ни за что. Такие сожаления о прошлом бывают у каждого.

Я смотрю на 25-летних, 30-летних, и они кажутся мне молодыми максималистами. У некоторых из них все делится на белое и черное. А у 20-летних тем более. В моем возрасте оттенков от белого до черного становится гораздо больше, а у пожилых палитра еще богаче. Они больше умеют прощать. Физических сил меньше, а жизненной мудрости больше — вот такой парадокс.

При этом у людей ближе к семидесяти круг общения сужается, во многом потому, что у них становится меньше возможности передвигаться. Зачастую бабушки и дедушки ограничиваются своей семьей. В общем, как в сказках говорится, жили дед да бабка на берегу синего моря. Когда им было по пятнадцать лет, у них, наверное, было полно друзей, но с годами почти никого не осталось… Могу судить по себе: если лет пятнадцать назад мой телефон в выходные трезвонил каждую минуту, то сейчас раз-два, и то по делу. У всех заботы, семья… Конечно, мы дружим с коллегами. Если нужна помощь, ребята всегда выручат, без вопросов. Плохие люди в нашей профессии, как правило, не приживаются, уходят. Но видимся в основном на работе, вне ее — редко.

— Сейчас многие, особенно женщины, всеми силами пытаются задержать молодость.

— Я уверен, что каждая женщина для своего мужа, для любимого человека хороша в любом возрасте. И оттого, что с годами у нее появляются морщинки, менее любимой она не становится. А этот бум, мода на молоденьких девочек… Это просто блуд, а не любовь, не нормальные отношения.

— Но почему же тогда люди молодятся до последнего? С помощью пластических операций, процедур, косметики, молодежного стиля в одеже и поведении…

— Думаю, это просто ненужная бравада: 60-летняя бабушка в мини-юбке или дедушка в коротких шортах — это же просто некрасиво, им это не к лицу. Или пожилая актриса, которой «подчистили» морщинки компьютерной графикой, красиво накрасили, одели. Да, она эффектно и молодо выглядит на экране, у нее много поклонников, кто-то даже влюбляется. Но ведь вблизи возраст не спрячешь. Спрашивается, зачем эта игра в молодость? Получается просто маска, а не живой человек.

Посмотрите на того же Табакова. Да, это пожилой человек. Но он этого абсолютно не скрывает, ведет себя соответственно возрасту и при этом следит за собой. Людей, которые достойно ведут себя в пожилом возрасте, много — актеры, политики и так далее. Каждому возрасту свойственен свой хабитус (СНОСКА: Хабитус (лат. habitus) — здесь: индивидуальные особенности внешнего вида — Ред.) это неизбежно. Но можно и в пожилом возрасте сохранять свой стиль, выглядеть красиво.

— Говорят, что страх старости подсознательно идет от страха смерти.

— Мы всегда боимся неизведанного, ведь мы не знаем, что нас там ждет (я говорю в основном о неверующих людях, у верующих все более определенно).

— Ваша профессия повлияла на отношение к смерти?

— Изменила в корне. Когда столько раз встречаешься со смертью, когда твоя работа напрямую с ней связана и люди умирают у тебя на руках… Знаете, они абсолютно спокойны, хотя всё понимают: «Вы меня, наверное, уже не вытащите, я умру…» Некоторые находятся в ступоре, в полуобморочном состоянии. Им даже неприятно, когда их тормошат. Его просишь: «Открой глаза, поговори со мной», чтобы хоть как-то его поддержать, помочь. «Да нет, я лучше посплю…»

Поэтому и я перестал бояться смерти. Мне и самому приходилось попадать в опасные ситуации, на грани жизни и смерти, у меня были серьезные ранения. И я понял: человеческий организм генетически приспособлен к смерти, как бы странно это ни звучало. Все проходят через этот барьер, все умирают. Это определено Свыше. Да, это тяжело, но никуда не деться. Каждая жизнь когда-нибудь кончается.

— Наверное, страх идет еще и от ожидания боли перед смертью.

— И к боли мое отношение сильно изменилось. Я убедился на своем опыте: организм автоматически защищает нас от слишком сильной боли. Даже если в человека попадает пуля, сначала он чувствует просто сильный удар. Либо боль будет острая, но кратковременная, либо ты ее вообще не почувствуешь — просто потеряешь сознание. Это зависит от болевого порога пострадавшего. Рано или поздно боль пройдет или прекратится. Господь не дает человеку испытания, которого тот не может вынести. Так что и боли я бояться перестал. Ее тоже придется пережить.

— А старости боитесь?

— Тоже нет. Я отношусь к ней совершенно спокойно, как к данности. И понимаю, что она может прийти в любой момент, жданно или нежданно. А вот чего боюсь, так это немощи. Старость — это умудренность. А немощь — это физическая слабость, невозможность реализовать то, что хочется в жизни.

Беседовала Елена МЕРКУЛОВА

Опубликовано в 2 (34) номере журнала «Фома» 2006 г.

http://www.fomacenter.ru/index.php?issue=1§ion=8&article=1629


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика