 |
| Фонд «Русская Цивилизация» | Александр Елисеев | 14.03.2006 |
Правда, режим Милошевича отличался национализмом, но и тут ничего такого уж «страшного» не было. Поддерживает же Запад разного рода восточноевропейские национализмы. Между прочим, при известной гибкости подхода, великосербский национализм мог быть использован США как противовес Единой Европе. Подобным образом сегодня поддерживается режим братьев Качиньских, выступающих с позиций польского консервативного национализма. Благодаря новому руководству, Польша серьезно ослабляет ЕС, играя роль своеобразного троянского коня США. (К слову сказать, хорватский национализм, которому противостояли сербы, имел четко выраженную проевропейскую ориентацию.)
Вряд ли Запад был обеспокоен и православным фундаментализмом, которого в Сербии не наблюдалось. В отличие, например, от Греции, в которой Православие вовсе не отделено от государства. Причем в стране существует мощное движение зелотов-фундаменталистов, насчитывающее примерно два миллиона человек. Однако все это не мешает Греции оставаться светским демократическим государством и членом НАТО. Она сумела вписаться в западную систему.
А вот Сербия не сумела, хотя и была не прочь. Так же, как и Россия. Но, очевидно, в менталитете сербов и русских есть что-то, сильно препятствующее либерализму. Даже если мы очень сильно хотим быть Западом, у нас этого не получается. В свое время Черномырдин, с присущей ему образностью, признал — чтобы не создавали, все равно создаем КПСС. Это в партийном плане, а если брать более шире, то российское руководство упорно, может быть, даже не особенно этого желая, проводит курс этатизма. Да, капитализм у нас есть, но власть принадлежит все же не капиталу, как на Западе, но государственному аппарату. И не важно, в данном случае, чем руководствуются бюрократы — каким-то отвращением к либерализму или же соображениями собственной выгоды (или тем и другим), но факт есть факт — российский капитализм не соответствует западным стандартам. И не сможет им соответствовать.
Наше западничество неискренне и вынужденно. За него ухватились в момент крушения старой, коммунистической идеологии. Консерватизм националистического типа был бы, вне сомнений, лучше, но десятилетия советско-интернационального воспитания просто так не проходят. Либерализм показался ближе и, наверное, лидеры «новой России» в самом деле считали его лучшим выходом. Но духом его так и не прониклись, если не считать группы «младореформаторов». Не лежала кремлевская душа ко всем этим западным фетишам.
Точно также обстояло дело и сербской демократией. Не имея ничего против Запада, сербы, в то же время, вложил в нее совершенно иной — византийский — дух. Вот этого им и не простили. Также, как и Милошевичу, который, несмотря на всю свою склонность к компромиссам, был брошен в гаагское узилище. Он был бы приемлем политически, но в идеологическом плане выглядел крайне подозрительным.
Один из крупнейших отечественных мыслителей, Александр Панарин сделал в свое время очень любопытное наблюдение. Он охарактеризовал современный западный либерализм как своего рода фундаментализм, идеократию. Сегодняшние либералы, по его мнению, далеко ушли от идеалов эпохи Просвещения, которая характеризовалась торжеством рационализма. Они отличаются каким-то темным иррационализмом, основанным на абсолютизации либеральных идей. Этот иррационализм побуждает их беспощадно расправляться с любыми отступлениями от западных стандартов — там, где это возможно. Отсюда и такая жесткая позиция в отношении вроде бы вполне вменяемых и готовых к компромиссам режимов (Милошевича или Саддама Хусейна).
Добавлю, что эта иррациональная ненависть вызвана не столько обстоятельствами реальной политики, сколько психологией. Некие черты в характере таких деятелей, как Милошевич, вызывают страх и ярость Запада, желание просто ликвидировать их режимы (и их самих). Не столько получить выгоду, сколько именно устранить само тревожное явление.
Вот почему за Россию возьмутся обязательно. Мы давно раздражаем Запад. И не будь у нас ядерного оружия, то мы давно бы уже прошли весь горький путь Югославии. Но ельцинскому, а затем и путинскому руководству досталась огромная ядерно-космическая страна, которую «реформаторы» просто не смогли развалить до конца. Они оказались для этого слишком слабоваты, явно уступая по силе своим предшественникам — большевистским комиссарам. Более того, Россия оказалась способной давать некоторую силу даже совсем слабому руководству. Миллионы людей, попавших в круговорот реформ с их почти откровенным бандитизмом, не сложили рук и не впали в крайность бунта. Они спокойно и мужественно пережили новые реалии, не изменив своей национальной психологии, не поменяв своих душ. Напротив, как некогда большевизм, либерализм стал растворяться в русской душе, менять свои очертания. Процесс сползания в пропасть был остановлен, хотя мы до сих пор и ходим по ее краю.
Поэтому просто так нас не возьмешь. Нужно выстроить новый санитарный кордон из оранжевых стран, покорить мужественную Белоруссию, сплотить пятую колонну из разнородных (от троцкистов и либералов до нацистов) элементов. Если эта задача будет выполнена, то против нас немедленно начнется серьезное наступление. И все силы «прогрессивного» Запада соединятся в травле «реакционного» русского медведя.
Здесь любые компромиссы будут смерти подобны. Пример Милошевича, который сдал власть сербским оранжевым — более, чем показателен. Он прямо-таки вопиет. В случае оранжада российское руководство немедленно окажется в Гааге или в каком-нибудь ином чудном европейском местечке. Ну, а дальше — по наторенной дорожке.
И, повторюсь, дело не в реальной опасности, но в реальных комплексах западных гегемонистов, дорвавшихся до мощнейших рычагов могущества. Они попытаются использовать их в любом случае. К этому нужно быть готовым. Пусть власть предержащие задумаются — если только они хотят сохранить не власть даже, но хотя бы свободу и жизнь.
