 |
| Вера-Эском | М. Сизов | 14.03.2006 |
Помнится, первый раз на Смоленском кладбище я побывал в 80-х годах, из любопытства. С друзьями обошел кругом знаменитую часовню Ксении Петербуржской, закрытую на замок и оклеенную бумажками с просьбами к блаженной. Так и тянуло подсмотреть, что в них написано. Рядом никого не было, но… спиною вдруг почувствовал взгляд с огромной иконы Христа. Он и остановил. В тот день — впервые за многие годы — я перекрестился на святой образ.
Эта мозаичная икона Спасителя на стене гранитного некрополя (кто и когда под ним похоронен, служители погоста не знают) десятки лет была единственной святыней на Васильевском острове, перед которой собирался народ и молился. Ставили ей свечи, украшали цветами, когда приходили к закрытой часовне бл. Ксении. После войны образ мироточил. Чего только не видели его скорбные очи. Как по ночам, словно тати, большевики хоронили расстрелянных, а 40 священнослужителей закопали живьем. Видели худых, словно скелеты, ленинградцев, бредущих через замерзший блокадный город, чтобы почтить 6 февраля память святой Ксении. Видели они, глаза в глаза, и его — кощунника, замахнувшегося молотком…
Признаться, раньше я возмущался нашим законодательством, по которому за святотатство казнили только денежным штрафом. Но сейчас… Господи, смилостивься, уж очень-то не наказывай того безумного с молотком. Это ж волосы дыбом, если представить, что его ждет. Сколько раз я слышал от стариков про страшные судьбы тех, кто разорял святыни. Куда уж там Уголовному кодексу.
Между тем наши законодатели вдруг проснулись, готовится закон «о святотатстве», предусматривающий суровое уголовное наказание. В связи с этим ВЦИОМ провел опрос в стране. По нему закон готовы поддержать 25% православных, 47% мусульман, 36% иных конфессий и 21% неверующих. Цифры на удивление маленькие. В том числе и для мусульман — ведь сейчас у них на слуху «карикатурный» скандал, который докатился и до нашей страны. На днях вологодская газета «Наш регион +» перепечатала все 13 датских карикатур на пророка Мухаммеда. Мусульмане, естественно, возмущены.
Примечательно, что подавляющее большинство опрошенных ВЦИОМом категорически осудило кощунство, но вот закон против него поддержали слабо. Не верят наши россияне в юридизм. Это подтверждает и довольно большой процент поддержки среди «иных конфессий», то есть протестантов и католиков — носителей иного, западного менталитета. В Католической-то Церкви как раз верят, что юридически можно выстроить всё и вся, в том числе и в делах духовных. Естественным образом эта вера, истоки которой кроются в римском праве, породила догмат «непогрешимости» Папы — вселенского судьи и прокурора. Целиком его титул звучит так: «Епископ Рима, наместник Иисуса Христа, преемник князя апостолов, верховный понтифик Вселенской Церкви, Патриарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, монарх Ватикана, царствующий во славе». В 1969 году последнюю часть титула, правда, заменили на «слуга слуг Божьих». А нынче в марте впервые после избрания нового Папы вышел церковный справочник, и все с удивлением обнаружили, что титул еще раз изменен — из перечня исчез «Патриарх Запада».
Комментаторы утверждают: тем самым Папа-немец сделал шаг навстречу православию. Но что вызывает недоумение: именно титул Патриарха Запада всегда объединял главу католиков с православными. До разделения было пять Патриархов: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский, и над ними главенствовал Иисус Христос. Единая Церковь жила свободно, управляемая Святым Духом. Теперь же, отказавшись от патриаршества, Папа Римский окончательно присваивает себе юридический статус первосвященника и наместника Христа на Земле.
Мир полон парадоксов. Запад гордится своими «свободами» и традиционно борется против «тоталитаризма», так живо описанного в романе-антиутопии Дж. Оруэлла «1984». Но вот минул 1984 год, началась компьютеризация, и никто на Западе не пикнул против тотального электронного контроля. А в нашей, «не изжившей тоталитаризм», России почему-то все никак не могут принять «Старшего Брата» (Big Brother). То с плакатами выходят против ИНН, то теперь протестуют против законопроекта «О персональных данных», по которому каждый россиянин от рождения и до смерти будет иметь личный идентификатор. Законопроект приняли в Думе, но 16 февраля Президент РФ вернул его — для придания ему «нормативно-правового обеспечения».
Удастся ли нашим чиновникам построить в стране государство тотального контроля? Пока неясно. Но в Новосибирске в 228-м мотострелковом полку Оруэлловская антиутопия уже стала явью. В начале марта в его казармах установили видеокамеры, чтобы на пульте дежурного офицера отслеживать «дедов». Так «продвинутые» новосибирцы решили бороться с дедовщиной. Интересно, догадались командиры подвесить «всевидящее око» в туалете? Насколько помню, именно там обычно происходят казарменные разборки — кран рядом, чтобы кровь с пола смывать.
А если серьезно, то нет худа без добра. Раздутая на ТВ кампания вокруг солдата Сычева (выгодная противникам министра обороны Иванова — преемника Путина) привела к тому, что всерьез заговорили о полковом священстве. Вдруг поняли, что военная полиция, видеокамеры — бесполезны. Только сознание, что Бог всё видит, может пресечь преступление (читайте об этом в сегодняшнем номере).
По правде сказать, никакого нового закона не требуется, чтобы священника пустили в казармы — у нас есть Конституция, гарантирующая свободу совести, а значит, и «отправление культа» в любом месте, в том числе и в госучреждении. Но все же чем больше законов — об армейском священстве, о наказании за святотатство, о защите от электронного контроля, — тем лучше мы оградимся от чиновничьего произвола. Но и увлекаться юридизмом не стоит.
Главное, чтобы правовая оценка преступления не заместила нравственную. Чтобы кощунник в общественном сознании оставался кощунником, а не переквалифицировался в «нарушителя статьи УК». А то у нас и антихриста под статью подведут. Уже десять лет демократы из Мемориала пытаются вытянуть из Генеральной прокуратуры правовую оценку «политическим репрессиям» против Царской Семьи. Примечательно, что репрессиями истцы называют преступления большевиков, а политику Временного правительства (арест Государя, заточение в Царском селе, смехотворные обвинения и готовившийся суд) почему-то оставляют за скобками. Хотя, уж если говорить о политических репрессиях, то они совершались именно там — и нынешние демократы, наследники февральской революции, должны за них покаяться. А преступления комиссаров-большевиков — это совсем другая опера. Можно ли убийство Помазанника Божия квалифицировать как политическое деяние? Или — как уголовное? А может, вообще в кодексе светского права этому преступлению нет точного названия? Под какую статью подпадают действия людей, одержимые бесами?
И вот 13 февраля Генеральная прокуратура РФ выдала: преступление в Екатеринбурге «не было политическим», поскольку «какого-то хотя бы формального обвинения властями Императору… предъявлено не было», документов нет. Таким образом, формально оно подпадает под Уголовный кодекс. Но, с другой стороны, уголовным его тоже трудно назвать, ведь комиссары действовали по решению губсовета, и к тому моменту уже 6 дней действовала Конституция РСФСР, дававшая «всю власть советам». Так что, получается, это было просто убийство.
А таким, без юридической шелухи, преступлениям есть один Судия, от Которого не скрыться и в аду.
