 |
| МИР. РПЦ | Александр Ведерников | 07.03.2006 |
Александр Александрович, как начинался тот путь, который привел Вас к сегодняшним успехам?
— В этом я всем обязан своим родителям. Трудно переоценить то влияние, которое оказала на меня творческая и идейная атмосфера нашей семьи. У нас был свой круг общения, и я познакомился со многими замечательными людьми, в частности, с Георгием Васильевичем Свиридовым. Нередко дети выбирают путь, который совершенно не определяется родителями. Мне же в этом смысле повезло: я продолжаю семейную традицию.
— В современном обществе идут противоречивые процессы. С одной стороны, в России в целом ослабевает влияние классической культуры. С другой, — и в политике, и искусстве, и в Церкви появляются молодые люди новой формации. Как Вы оцениваете эту ситуацию?
— Мне кажется, какой бы ни не была эпоха, она не бывает однозначно провальной. Всегда имеются какие-то ростки, являющиеся залогом будущего процветания. Сегодня мы наблюдаем в обществе определенный перелом настроений. На мой взгляд, позиции России укрепились даже не в отношении каких-то формальных характеристик, а просто по ощущению, по убеждению, по солидности того, как страна себя ведет в разных областях жизни.
Наметился определенный подъем. Действительно, и в искусстве, и в деловой сфере, и в Церкви появляются новые люди. У них иная психология, другие подходы, современный образ мысли. Однако, на мой взгляд, они выступают в роли своеобразных предтеч. Пока еще это не массовое явление.
— В годы гонений Церковь сберегла, сохранила духовный лик России. И хотя формально Церковь была отделена от культуры, ценности христианства незримо присутствовали в творчестве многих писателей, художников и композиторов. Насколько бесплодными были годы застоя? Быть может, вновь пришло время обратиться к традиции Рублева и Достоевского, чтобы обрести в опыте верысилы для созидательной культурной работы, для преодоления того хаоса, в который страна была ввергнута после развала СССР?
— Не так давно я встречался с племянником Георгия Васильевича Свиридова. Мы долго беседовали, и он подарил мне первый том собрания сочинений композитора, изданный по благословению Церкви. В него вошел последний свиридовский цикл — «Песнопения и молитвы». В предисловии там приводятся примечательные слова Георгия Васильевича о том, что, — как это ни парадоксально, — брежневская эпоха была временем активной духовной жизни. Духовная жизнь ушла вглубь, но она была. По мысли композитора, в эти годы «вызревала национальная идея как сокровенная религиозная идея». И если в 90-е годы произошло обращение части интеллигенции к национальной идее, к религиозным корням, то оно вызревало как раз в застойное время.
— Почему же деградирует современное искусство?
Одна из основных причин в том, что в СССР преднамеренно игнорировались запросы низших слоев общества, а сейчас спрос выплеснулся наружу и спровоцировал колоссальное количество соответствующих предложений. Таким образом, коммерциализация привела к снижению планки, к утрате критериев различения культурного уровня. В этой ситуации серьезное искусство себя пока еще не позиционировало. И не ясно, что будет происходить далее.
— Переломный момент. Но ведь вся история России состоит из таких переломных моментов…
— Да, но, скажем, в современной литературе появились новые авторы, — как бы мы к ним не относились, — в музыке же, напротив, налицо предсмертное состояние многих жанров. К примеру, в опере после Шостаковича и Прокофьева шедевров создано не было. О чем это говорит? Может быть, истек срок оперы как жанра. Тогда это естественно, поскольку постоянно какие-то жанры рождаются, а какие-то умирают. Но возможно, что музыкальная культура в России коллапсирует. В любом случае, ситуация нуждается в осмыслении.
— Каковы современные зрители? Кто посещает Большой театр?
— Сегодня к серьезному искусству обращаются две категории людей: те, кто всегда ходил в театр, — это педагоги, техническая интеллигенция, люди пожилого поколения, и те, кто считает театр престижным развлечением и может приобрести билет на любую постановку. С приходом «новых русских» произошел разрыв культурной связи поколений. При этом новая элита ощущает свою культурную неполноценность и поэтому особое внимание уделяет образованию детей.
— Но есть и другие дети. Скажем, на севере Костромской области есть районы, где люди живут в больших избах, которые зимой заносит под крышу, и люди из них практически не выбираются до весны. Как одаренному ребенку, живущему в таких условиях, найти свой путь?
— Все начинается с образования, с семьи. Раньше у всех было базовое школьное образование, а тем самым — равные стартовые возможности.
За последнее десятилетие государство устранилось из области культуры и образования. А в результате произошло разделение страны на провинции, в которых культурная жизнь замирает, и на крупные города, где наблюдается своеобразный бум развлечений. Одаренные дети из глубинки не вовлекаются в культурный процесс, а это ведет к обеднению российской культуры, не говоря уже о личных трагедиях.
Постепенно все, конечно, выровняется, но государству следует выполнять регулирующую роль. Дети интеллигенции и дети из сельских районов нуждаются в особой поддержке.
— Как, на Ваш взгляд, следует приобщать подрастающее поколение к культурным традициям?
— Прежде всего, необходима долгосрочная программа развития российской культуры. И надо отметить, что за последние два года Министерство культуры сделало определенные шаги в этом направлении.
Кроме того, со стороны театров, консерваторий можно предложить комплекс мер по формированию культурной среды, по крайней мере, в городах. Можно было бы, скажем, выделять какую-либо квоту билетов по некоммерческим ценам или делать постановки только для молодежи, которая хотела бы, но не имеет возможности попасть на них.
Наконец, весьма перспективны проекты, осуществляемые совместно с Церковью. У духовной культуры колоссальный потенциал, и он должен быть востребован. Хотя после снятия запретов прошло чуть более десятилетия, уже можно говорить о возрождении хорового, иконописного, театрального православного искусства. На мой взгляд, эта работа имеет общекультурную значимость и должна поддерживаться государством. Как можно шире в такие программы следует привлекать молодежь.
-В связи c этим хотелось бы задать следующий вопрос. Сейчас принято говорить, что сложность Православия препятствует молодежи приходить к вере. Поэтому, дескать, недопустимо совершать литургию на церковнославянском языке. Поэтому Церковь должна опроститься, демократизироваться и подстроиться под запросы среднего человека. Эти требования выдвигаются средствами массовой информации на фоне культурной деградации всего общества, о чем, в частности, свидетельствует и утрата интереса к классическому наследию. Насколько, с Вашей точки зрения, обоснованы эти рецепты популяризации христианства в современной России?
-С такой позицией я совершенно не согласен. Постижение истины требует усилий. Таинство веры не может быль столь же доступным, как продукты питания. Здесь необходим труд, в том числе, и умственная работа по освоению и тех смыслов, которые несет в себе богослужение, и того символического языка, на котором они выражены.
Не так уж сложно овладеть церковно-славянским языком на уровне понимания богослужения. Тем более, что для этого совсем не нужно заучивать его наизусть. Беда в том, что люди попросту отвыкают думать. И мне кажется, в этом не следует идти у масс-медиа на поводу.
-И еще один вопрос: как человек приходит к вере? Иногда решающее значение имеет встреча с другим верующим человеком. В других случаях к мысли о Боге может подвести какое-либо потрясение. Мы бы хотели спросить о таинстве обретения веры в Вашей жизни?
— Я рос как обычный советский ребенок, учился в школе, стал студентом, а потом в какой-то момент осознал себя верующим человеком. Вера пришла ко мне естественно и незаметно. Как это случилось, я не могу объяснить или описать. И сейчас мне просто непонятно, как у человека может быть материалистическое мировоззрение. Такие люди достойны сочувствия.
— Вам посчастливилось встречаться с Георгием Васильевичем Свиридовым. Каким был великий композитор? Не мог бы его образ стать примером для творческой, ищущей молодежи?
— В общении с Георгием Васильевичем я всегда ощущал высоты человеческого духа. Все его творчество пронизано евангельски ми смыслами. Он постоянно думал об этом. На мой взгляд, именно к вере во Христа Спасителя подводят слушателя духовные горизонты, открывающиеся в его работах.
Думаю, его образ может служить духовным ориентиром для тех, кто решил посвятить музыкальному искусству свою жизнь.
