 |
| Правая.Ru | Михаил Смолин | 01.03.2006 |
Правая.Ру продолжает дискуссию на тему, затронутую в предыдущих публикациях.
Необходимо отбросить губительную политкорректность
Дозволенные политкорректные мнения никогда не помогали решить ни одной реально стоящей перед обществом проблемы. Напротив, навешивание ярлыка «запретная тема» слишком часто использовалось деструктивными силами, чтобы скрыть действительно опасные для общества вещи. Вольготно вызревая под этим информационным прикрытием, многие из них становились для страны губительны. Могла бы проблема сепаратизма в Чечне и на Северном Кавказе в целом вырасти в такую крупную региональную проблему для России, если бы советская пропаганда долгие годы не делала вид, что в стране царит интернациональное братство, а демократы в первой половине 90-х годов не хотели бы видеть в кавказских исламистах новых «латышских стрелков», охраняющих либеральную диктатуру?Псевдозабота «как бы кого не обидеть» из дружной многонациональной семьи, населяющей и наезжающей в Россию, легла тяжким бременем на коренное население страны, значительно усугубив и без того тяжелые времена перманентных перемен. Русское население, с советских времен постоянно упрекаемое то в «великодержавном шовинизме», то в «вековой отсталости», в либеральные годы подверглось не меньшим упрекам в «имперских амбициях» и «ограблении младших братьев», долгое время было понукаемым и упрекаемым большинством в нашей стране. Пожалуй, только прямолинейность исламистов, начавших убивать, насиловать и изгонять русское население, впервые подействовала отрезвляюще, что закрепила в общероссийском сознании, конечно, первая чеченская кампания, широко информационно донесенная до всего населения страны.
Интенсивность боевых действий спала, наиболее оголтелые исламисты в большинстве сложили свои головы в боях с федеральными войсками, но исламизм как движение не умер с относительным замирением Чечни. Сегодня продолжается ползущая исламская экспансия, великое переселение на старые русские территории, которые не видели мусульман со времен монголо-татарских нашествий. Это все пытаются завуалировать свободой перемещения граждан по стране, демографическим ростом мусульманских народов и возрождением ислама, которому тесно на Кавказе. Считается политкорректным не обращать на происходящее большого внимания. Многие бы желали даже закрыть эту тему для общественного обсуждения.
Развал СССР, произошедший на наших глазах, его неожиданный для большинства крах в самое короткое время должен научить нас поменьше надеяться на благодушные заверения заинтересованных лиц, а изучать реальные опасности для пока еще сохраняющейся единой России. Пока Россия является федеративным государством, в котором существуют на правах субъектов федерации десятки национальных образований, в том числе и с мусульманским неспокойным населением, устойчивость нашего государства всегда будет под вопросом.
А посему, отбросив губительную политкорректность, необходимо говорить об опасности так называемого возрождения ислама для российского государства и общества. На деле это возрождение во многом является возрождением воинствующего и непримиримого исламизма, воскрешающего в нашем веке жесточайшие практики первых веков мусульманства с его военным экспансионизмом и тотальным уничтожением культур окружающих народов.
Многие сегодняшние проблемы российского государства, связанные с исламом, коренятся в крайней политизированности мусульманской доктрины, больше говорящей о методах распространения ислама и его бытовых обрядах и установках, чем о религиозных материях.
Пожалуй, наиболее откровенно, четко и открыто об этом поведал имам Хомейни, лидер иранской исламской революции. «Священные исламские предписания, — говорил он, — затрагивают в основном политико-общественную сторону человеческой жизни, нежели религиозную» [i].
Ему вторит не менее печально известный глава боснийских мусульман Изетбегович: «Первое и главное… это несомненная невозможность для ислама иметь какие-либо связи с другими неисламскими системами. Нет ни мира, ни сосуществования „религии ислама“ и неисламких социальных и политических институтов… Ислам ни в коем случае не дает чуждым идеологиям право существовать на своей территории… В современных условиях естественной задачей для установления исламского порядка является сближение всех мусульман, всех мусульманских общин мира. Эта тенденция означает, что необходимо бороться за создание великой Исламской Федерации от Марокко до Индонезии, от Тропической Африки до Центральной Азии» [ii].
Ислам современности все более становится похожим на религию земного господства, где вопросы геополитики, панисламизма, «исламской солидарности», идеологической борьбы выходят на передний план и создают образ ислама как крайне идеологизированного сообщества, склонного к революционному экспорту и к военному навязыванию своего образа веры, мысли и жизни другим цивилизациям.
«У ислама, — пишет профессор С. Хантингтон, — кровавые границы… Для мусульманских государств характерна ярко выраженная тенденция прибегать к насилию в международных кризисах; так, из 142 кризисов, в которые были вовлечены мусульманские страны в период между 1928—1979 годами, они воспользовались силой для разрешения 76 из них. В 25 случаях сила была главным средством разрешения кризисной ситуации; в 51 кризисе мусульманские страны использовали насилие в качестве дополнительной меры… К полномасштабной войне они прибегали в 41% случаев и вступали в крупные столкновения еще в 38% случаев» [iii].
Так что же более характерно для ислама: «Ас-саляму алейкум!» или «Аллах акбар»?
Мы как-то никак не можем понять, с нашей донельзя мифологизированной разлюли-демократией и ее псевдорелигиозной борьбой за права не известного никому абстрактного «человека», что все люди разные и не похожи друг на друга, как гамбургеры в «Макдональдсе» [iv].Разность эта проявляется, прежде всего, в национальном поведении и тех психологических установках, которые формируются на основе религиозных убеждений. Эти поведенческие формы, самобытно отлитые исторической жизнью раз и навсегда в душах различных народов, не подвластны влиянию ни времени, ни тем более поверхностным светским идеологиям.
Демократия оказывается не способной да, собственно, и не желающей понимать всего разнообразия мира наций и религий. Она склонна сводить всю сложность человеческих обществ и человеческих убеждений к какому-то единообразному демошаблону и очень удивляется и негодует, когда сталкивается с чем-то не соответствующим ее простоватым «истинам» о свободе и равенстве. Мир гораздо сложнее демократических мировоззренческих установок, и он никогда не сможет уместиться в прокрустово ложе ею разработанного «экономического человека». Пока существуют религии и нации, да и сам человек как личность, демократическое миропонимание всегда будет смотреться как чрезвычайное упрощение реально существующего мира.
Взгляд на мир через призму безрелигиозности и космополитизма похож на взгляд через мутное стекло, где плохо видна реальность и ее можно произвольно додумывать, сообразуясь со своими идеологическими теориями. Демократическая теория полагает, что если перемешать волков с овцами или хорьков с курами, то между ними установится полное равенство и вожделенный мир. В случае с исламом понадобились две чеченские войны, кровавые теракты по всему миру, чтобы хоть немного усложнить миропонимание наших благодушных интернационалистов и самоуверенных атеистов.
Знакомство с исламом только начинается с внешне миролюбивого приветствия «Ас-саляму алейкум», но вскоре сталкивается с воинствующим призывом «Аллах акбар», и знакомство быстро переходит в цивилизационное столкновение, со всеми атрибутами, присущими войне «по путям Аллаха».
Начало ислама и идейные установки Корана
Исламский пророк Мухаммед поставил целью своей жизни восстановить древнюю веру Авраама, о которой из Священного Писания известны только самые общие черты. Он потребовал безоговорочного подчинения исламу, утверждая, что он последний пророк Божий, призванный отменить законы иудейский и христианский. Мусульмане получили религиозно освященную задачу подчинить все народы мира своему Аллаху.Христиане тоже были призваны Спасителем к проповеди Слова Божия для всех народов, но они свидетельствовали об Истине словом, а не силой оружия. По крайней мере, первых христиан совершенно невозможно обвинить в хоть каком-нибудь использовании в своей проповеди оружия.
Мусульмане же призываются (и в своей жизни начинают этому следовать — с самого пророка и его самых первых последователей) к военному насильственному экспорту ислама во всем мире. Так, в суре 2, аяте 189 говорится: «И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху…»
Подобных мест много в Коране, вот еще несколько: «Не берите из них друзей (речь идет об иноверцах — М.Б.), пока они не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их…» (4:91); «…бейте же их по шеям, бейте их по всем пальцам!» (8:12); «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха…» (9:29).
Смысл самой религии превращался таким образом в военное подчинение мира, а Мухаммед, а за ним и халифы становятся военными начальниками этой своеобразной вселенской «проповеди». Ислам во всей своей истории всегда был воинственной и радикальной религией, и хотя пророк ее тоже начинал свою проповедь со словесных призывов (в период мекканский, во всяком случае), но он быстро от слов, не приносивших скорого результата, перешел к действиям и вооружился для своей проповеди мечом. Этот меч в дальнейшем стал неотъемлемым атрибутом мусульманства в его шествии по миру. Безальтернативное требование завоевывать мир было многократно подтверждено жизнью самого Мухаммеда и его последователями вплоть до сего дня.
Путь этот изрядно полит кровью тех, кто не хотел принимать ислам. В качестве иллюстрации можно привести события 627 года. «Даже заняв господствующее положение в Медине, — пишет один из исследователей ислама, — пророк опасался больших иудейских общин, которые жили своей замкнутой жизнью, а потому- и с военной, и с политической точки зрения — могли представлять достаточно серьезную угрозу для его власти. Дело кончилось тем, что он вступил с ними в открытую войну и уничтожил как политическую силу. Особенно жестокой была расправа с иудейским племенем бану курайза, участвовавшим в заговоре мекканцев против Мухаммеда. Мужчинам — их было 700 человек — приказали спуститься в специально вырытую общую могилу; за день всех убить не успели, и казнь продолжалась в темноте, при свете факелов. Женщины и дети были обращены в рабство…» [v].
Можно ли себе представить Спасителя и окружавших Его последователей, занятых чем-нибудь подобным? Ну, скажем, в отношении к фарисеям, преследовавшим Христа? Вообразить это невозможно. Даже апостол Петр, вынувший в качестве защиты своего Учителя меч в Гефсиманском саду, был остановлен Спасителем, а отсеченное им ухо у раба было немедленно исцелено Иисусом Христом…
Своим появлением на свет ислам провел резкую грань между последователями новой религии и народами, ее не принявшими, назвав первых муслимами, а вторых куффарами (неверными). Вся вселенная разделилась на два неприязненных друг к другу лагеря; на дар-уль-ислям (мир ислама), обнимающий все мусульманские государства, и дар-уль-харб (мир войны), заключающий все народы, не исповедующие ислама. В отношении не принявших ислам Мухаммед предписал своим последователям при существовании возможности вести войну до тех пор, пока те не примут ислама или не подчинятся власти мусульман.
В Коране мы находим прямые требования исламского пророка к мусульманам в этом отношении. Так, в 29-м аяте суры 9 («Покаяние») содержится такое предписание: «Войною идите на тех, кто не верует в Бога и день Страшного Суда, кто не считает запретным запрещенное Господом и Его апостолом, и на тех людей из Писания, которые не исповедуют истинной веры. Войною идите на них до тех пор, пока они не станут вашими данниками, все без исключения, и не будут усмирены».
В другом месте можно прочитать следующее: «Убивайте многобожников, где ни найдете их, осаждайте их, делайте вокруг них засады на всяком месте, где можно подстеречь их» (9:5). Этот последний стих Корана называется у мусульман «стихом меча» и считается отменяющим собою все другие стихи Корана, в которых проповедовалось более или менее гуманное отношение к иноверцам.
Немусульманин, попадая в мир ислама, подпадает под действие шариата (мусульманского законодательства), который в отношении побежденных народов предписывает целую систему подавления. Предписания эти излагаются в мусульманских кодексах в особенной книге, именуемой китаб-уль-джигад, или китаб-ус-сиер, заключающей в себе образ действий мусульман в отношении неверных и мятежников. Немусульман лишают права поступления на государственную и военную службу, то есть вводят фактический запрет на профессии. И при этом еще налагают особый дополнительный налог — джизью, то есть всячески и политически, и экономически ведется подрыв сил немусульманского населения, этакий правовой и экономический геноцид.
Здесь напрашивается контрастное сравнение с тем, как существуют мусульмане в государстве Россия, населенном в основном православными христианами. Никаких политических запретов на поступление на государственную и военную службу, даже, напротив, всяческое содействие, практически развивающее идею о якобы христианско-мусульманской основе самой российской государственности. В экономической же области республики со значительным мусульманским населением годами могут не платить налоги, десятилетиями считаться дотационными регионами, при роскошно живущем местном населении. И это в ситуации, когда мусульман в России всего 9%. Недавно один из духовных лидеров мусульман высказал желание иметь в нашей стране пост вице-президента специально для представительства мусульман во власти.
Можно ли себе представить, чтобы девять процентов православных христиан имели бы столь благоприятную сферу обитания в государстве, в котором процентов восемьдесят пять составляли бы мусульмане? Можно ли себе представить вице-халифа из христиан в Исламском Халифате? Представить такое трудно как умозрительно, так и когда заглянешь в нормы исламского шариата…
Мы очень разные, и при этом нет никакой практической надобности рассуждать, кто лучше, а кто хуже, а потому государственная мудрость должна состоять в том, чтобы дагестанец жил в Дагестане, а чеченец в Чечне, в своей мусульманской культурной среде, где они по-настоящему дома и общество уже привыкло к «особенностях мусульманского характера». Эта традиционная для мусульман поведенческая среда очень отличается от петербургской, московской или какой-нибудь вологодской в силу того, что они сформированы разными религиозными воспитательными нормами. Если совместное проживание вызывает напряженность, грозящую перерасти в широкомасштабный цивилизационный конфликт, не способный в силу агрессивности ислама разрешиться мирным путем, то от государственной власти необходимо проведение внутригосударственного размежевания, при котором не нарушаются поведенческие нормы той или иной этнической общности и ее культурные ареалы. Не надо проводить опасные глобалистские эксперименты по скрещиванию трудно уживающихся друг с другом миров — страна может свалиться в межэтническую гражданскую войну, которая никому из нормальных людей не нужна. И в этом подходе нет никакой ксенофобии, как может показаться прямолинейно мыслящим в этих вопросах либеральным демократам, здесь есть лишь забота о сохранении мира и спокойствия.
Коранические и шариатские нормы, с которыми не сможет согласиться христианское сознание
В 1991 году в Москве была переиздана книга, излагающая основы шариата, под названием «Изложение начал мусульманского законоведения». Выпустило ее издательство «Адир» по заказу Советского общества мусульман тиражом 250 000 экземпляров. Это переиздание капитального научного труда, впервые выпущенного в 1850 году в Санкт-Петербурге. Автор его знаменитый исламовед, барон Николай Егорович Торнау (1812−1882). В ней на основе наиболее уважаемых исламских богословских пособий изложены нормы мусульманского законодательства (шариата). Книга переиздана в наши дни самими мусульманами, большим тиражом, а значит, действительно, по их мнению, содержит правильное понимание шариата. Поэтому и мы в свою очередь можем использовать ее как аутентичное понимание исламских законов.Среди многочисленных предписаний и запрещений, изложенных в более чем шестисотстраничной книге, мы встречаемся с перечислением предметов нечистых, оскверняющих мусульманина. В перечне перечисленных вместе со свиньями, собаками, детородным семенем, вином и мертвыми телами по порядку находим следующее: «Кафир — неправоверный, какого бы рода ни был, подвластный мусульманам или неподвластный, имеющий священные предания или не имеющий оных» [vi].
В том же духе рассуждает о «неверных» и лидер иранской исламской революции Аятолла Хомейни, подтверждая, что и сегодня эта норма действует в исламской религиозной доктрине. «Есть одиннадцать нечистот, — пишет он, — моча, кал, сперма, кости мертвых, кровь, собака, свинья, мужчина и женщина, которые не являются мусульманами, вино, пиво, пот верблюда, питающегося отбросами…» [vii].
То есть, иными словами, христиане, иудеи, буддисты и атеисты нашей страны для настоящего мусульманина по своей нечистоте сродни свиньям, трупам, поту верблюда или калу. Коран также подтверждает такое отношение к немусульманам: «Поистине, те из обладателей писания и многобожников, которые не уверовали, — в огне геенны, — вечно пребывая там. Они — худшие из твари» (98:5).
Не потому ли так легко перерезать горло «неверному» — ведь он столь же «нечист», как и свинья…
Наряду с отрицательным отношением к опьяняющим жидкостям (водка, пиво, мед и прочее), вполне (по крайней мере, в отношении водки) разделяемым и христианским сознанием, вызывает неприятие позиция шариата в отношении к наркотикам, которые как «вещества упоительные, но твердые, как-то: опиум и все прочие соки из маку — дозволены» [viii].
Из этого становится вполне понятно массовое распространение в таких архимусульманских странах, как Афганистан, выращивания и торговли наркотиками… Что дозволено, то не запрещено.
Совершенно немыслимо для христианского сознания понимание совершеннолетия в исламе, которое для мужчины устанавливается в 15 лет, а для женщины в 9 лет. Объясняется это тем, что Айше, третьей жене Мухаммеда (он влюбился в нее, когда ей было 6 лет, а ему 50), было 9 лет, когда она стала его женой (правда «удостоилась чести» она, как говорят европейские имамы, лишь в 13 лет). Поэтому и установился такой срок для женщин, а скорее, даже для девочек. Здесь лучший комментарий находится в любом Уголовном кодексе христианской или даже постхристианской страны, в соответствующей статье.
Особое впечатление производят и собственно брачные отношения. Они, по шариату, бывают трех видов: брак постоянный, брак временный и брак с невольницами.
«Заключать брак постоянный — дозволяется только с 4 женами; временный же и брак с невольницами допускается без ограничения» [ix]. Однако разрешается и многократный развод.
В отношении же женщин из христианской или еврейской среды мнения мусульман разнятся. Шииты считают возможным с ними только временный брак, так называемый мюдет, с договором между мужчиной и женщиной на половое сожительство от нескольких минут до 99 лет, в котором могут быть определены даже и число соитий. Сунниты же дозволяют брак постоянный, но с воспитанием детей от брака в мусульманстве. Женщинам-мусульманкам не разрешено выходить замуж за немусульманина.
Для отношений внутри брака характерным является предписание Корана: «А тех, покорности которых вы боитесь, увещайте и покидайте их на ложах и ударяйте их» (4:38). Указания же Мухаммеда в Коране о том, что «жены ваши — нива для вас: ходите в ниву вашу как ни захотите» (2:223), христианские богословы в силу нравственных причин отказывались даже комментировать.
Дико смотрятся и наказания за преступления, которые предписаны шариатом. Они имеют три степени: «Джельд — есть наказание телесное, плетьми. Реджм — есть наказание, по которому зарывают преступника в землю и забрасывают камнями. Кетл — есть смертная казнь мечом или на виселице» [x].
Вот мы, христиане недоумеваем об обычае кровной мести, распространенной среди мусульман, а между тем кто откроет Коран, тот сможет прочитать в нем такие призывы к возмездию: «О те, которые уверовали! Предписано вам возмездие за убитых…» (2:173); «Для вас в возмездии — жизнь, о обладающие разумом!» (2:175).
На основе этого безусловного требования Корана шариатское законодательство установило, что всякое умышленное убийство влечет за собою право «кесос» (то есть кровомщение). Таким образом, мусульмане в убийстве своих кровников видят предписание свыше и единственно возможный путь самой жизни.
Можно ли ожидать, что с таким мировоззрением, они смогут вписаться в наш мир отношений, где Спаситель говорит о том, что только Он воздаст всем по заслугам и что мстить христианину не полагается.
Значение войны в исламском мире
Мировоззрение мусульманина вообще носит очень юридический и политический характер, его поведение в жизни расписано досконально в законах шариата. Да и сам ислам — это очень политизированная религия. Как говорил уже в XX веке духовный лидер иранской исламской революции Хомейни: «Ислам — это политика и только политика. Все остальное — вторично» [xi].В этом юридическо-политическом отношении православные христиане или, скажем, маловерующие или совсем не верующие россияне для муслима (правоверного мусульманина) все являются харбиями, то есть врагами мусульман, под именем которых разумеются все народы, не исповедующие ислама и живущие вне мусульманской власти, а потому не пользующиеся покровительством шариатского закона. С харбиями правоверные призваны бороться, распространяя сферу ислама.
В одну из важнейших практических частей корана Феру’э дин неотъемлемо вписана необходимость войн для распространения ислама. Религиозная война — джихад — предпринимается в исламе в трех случаях:
«1. Против неверных, не повинующихся власти, мусульман.
2. Против тех, которые хотя и находятся под властью мусульман, но отказываются от повиновения и уклоняются от платежа податей.
3. Против тех, которые восстают против имамов, хотя бы они и были мусульмане — и вообще против всех тех, которые сами начинают военные действия.
По книге „Хедает“ Ханефитского раскола (распространенного, кстати, в России — М.С.), неверование в догматы исламизма считалось достаточной причиной для начатия войны.
С неправоверными не заключается окончательного мира, а только одно перемирие, которое покажется для мусульман выгодным; о чем, впрочем, неприятель должен быть извещен» [xii].
Для мусульманина, погруженного в нормы Корана, Сунны и шариата, повиновение многим общегосударственным законам России не приемлемо. Они воспринимаются экстремистами как законы неверных, о которых в Коране сказано следующее: «Не повинуйся же неверным и борись с ними этой великой борьбой!» (25:54). Вот они и борются, и задобрить надолго этих борцов деньгами из наших налоговых сборов не удастся. Наши деньги пойдут все на ту же их «великую борьбу». В суре 2, аят 189 говорится: «И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху"…
Коран воспитывает презрение к иноверцам и требует от своих приверженцев войны с ними. Можно приводить очень много цитат в подтверждение этих слов, но мы, чтобы не занимать много места ограничимся лишь несколькими.
«Не берите из них друзей, пока они не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их. И не берите из них ни друзей, ни помощников» (4:91).
«Я брошу в сердца тех, которые не веровали, страх; бейте же их по шеям, бейте их по всем пальцам!» (8:12).
«Избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!» (9:5).
«Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха» (9:29).
«А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы» (47:4).
В войне с неправоверными не заключается окончательного мира, а только одно перемирие, которое может быть прервано во всякое время, лишь только начатие войны покажется для мусульман выгодным.
Современный чеченский богослов-идеолог Дени Баксан обосновывает войну с неверными и Россией в таких словах: «Сколько мы наблюдаем вокруг себя людей, о которых Великий Коран говорит: «Ведь не слепы взоры, а слепы сердца, которые в груди» (Сура «Хадж», аят 46)… Имеем ли мы право оставаться безучастными зрителями торжества безумцев, больных выродков? Нет! Всемогущий Аллах — продолжает Баксан, — заповедовал нам усилие, джихад по очищению мира от сатанизма и только этим усилием обусловил наше право называться мусульманами». Несколько далее он уточняет, кто они, эти выродки, сатанисты: «Мы имеем все основания ставить знак равенства между сатанизмом и русизмом… Поэтому мы и говорим, что политика России по отношению к Чечне есть сатанизм, ибо этой политике не на что опереться, кроме раздутого имперского чванства, насилия и грубой лжи».
Причем недавние события в Астраханской области, где были столкновения чеченцев и калмыков, иллюстрируют подобное отношение не только к русским…
При мусульманской власти по шариату иноверцы должны отличаться от мусульман особой одеждой; а строения и дома их не должны быть выше и красивее жилищ правоверных: пышность и роскошь вообще не должны быть допускаемы между ними. Интересно, что, как и при национал-социалистах, евреи должны были, по шариату, ходить с отличительными знаками.
В официальных российских властных сферах принято как-то не замечать этой внутренне присущей исламу агрессивности. Нам постоянно (особенно после очередных терактов) рассказывают об особой миролюбивости ислама. Договариваются даже до уверений, что Россия никогда не воевала с мусульманским миром, а мусульмане в отношении России всегда сохраняли добрососедские отношения.
Но как небезосновательно говорил русский военный историк А.А. Керсновский (1907−1944), история — самая контрреволюционная из наук и помнит все. И те, кто хоть немного с нею знаком, когда слышат подобные политкорректные уверения, не могут забыть то, что знают из реально происходившей исторической действительности. Не станем и мы забывать, что еще со времени принятия золотоордынским ханом Узбеком мусульманства (это середина XIV века) Россия вела бесконечные войны за свою свободу и независимость именно с мусульманской экспансией сначала Золотой Орды, а затем Казанского, Астраханского и Крымского ханств, продолжавшейся вплоть до завоевания Крыма во второй половине XVIII столетия. А далее без перерыва были войны с Турцией и мусульманскими разбойниками Кавказа; и так вплоть до последних, уже современных чеченских войн и борьбы с мировым исламским терроризмом. И это много или мало, а все-таки более шестисот лет, что является половиной (и даже несколько больше половины) исторического бытия самой российской государственности.
Во многом, конечно, нежелание официальных властей поднимать эти вопросы можно объяснить малым знанием в религиоведческой области. Несколько поколений россиян выросло вне систематического знакомства с историей религий и их вероучений. Но в немалой степени это говорит и об идейной неопределенности: какое же государство мы строим и для кого?
В наше время взаимодействие Православной Церкви с Российским государством, слава Богу, естественным образом охватывает все большее количество сфер жизни общества и личности. И в этом смысле взаимопроникновение религии и политики, которое очень тесно переплетено в исламе, для нас может послужить хорошим примером или даже поводом, чтобы и нам вспомнить те номоканонические или, иначе говоря, государственно-церковные нормы, по которым жил православный мир, Православная Церковь и православные государства до времен богоборческих революций и гонений на православных.
Так, все православные государства, начиная с Византийской Империи, были державами, в которых Православие было господствующей верой, религиозные нормы жизни которой, каноны, находили свое отражение в номосах, или законах, государства. Отсюда и происходит название сборника, которым руководствовалась в своей жизни Московская Русь, — Номоканон, то есть соединение религиозных и государственных требований в едином государственном законодательстве.
Практически до начала XX столетия эти симфонические взаимоотношения сохранялись в православных обществах и оберегали их от массового вторжения иноверия. Как писал один российский обер-прокурор: «По Основным Законам Российской Империи она (Россия — М.С.) есть государство конфессиональное и толерантное, в котором присвояется свобода веры всем российским подданным и в котором все веры распределяются по степени их совершенства с точки зрения единой истинной Православной Церкви"…
Особо надо отметить отношение Церкви к смешанным бракам с иноверцами как важную сферу жизни христиан, которую Церковь охраняла особо, поскольку считало семью «малой Церковью». «Не уместно вам, — говорит апостол Павел (2 Кор. 6, 14), — запрягаться в одно ярмо с неверными. Ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Или какое соучастие верного с неверным?» Поэтому-то апостол заповедует вступать в брак в Господе (1 Кор. 7, 39) то есть с лицом, верующим в Господа Иисуса Христа.
Церковь запрещала браки православных с нехристианами и с еретиками. 72-е правило Трулльского собора повелевает расторгать браки с язычниками и еретиками. Этот запрет помог многим православным народам сохраниться под игом мусульман многие века.
Под напором чуждой нам мусульманской религиозно-бытовой экспансии в наши города необходимо вспоминать и культивировать свои православные семейные и государственные ценности, которые только и способны защитить нашу свободу, как личную, так и общественную.
Можно, конечно, тешить себя мечтами, что цыгане перестанут заниматься воровством, можно думать, что евреи (все эти Березовские, Гусинские, Ходорковские) разлюбят заниматься финансовыми махинациями, можно даже прикладывать неимоверные усилия, чтобы сделать из чеченцев обычных мирных граждан России работающих на своих землях… Но все эти «благие» прожектерские мечты никогда в полной мере не материализуются в нашей земной жизни.
Давно сформировавшиеся психологические типы наций и религий невозможно заставить быть тем, чем они не являются в своей конкретной исторической действительности, и они всегда будут нарушать те правовые и нравственные нормы, которые сложились в ареале христианской цивилизации.
Остановить чуждую нам экспансию в области идеологии способно только системное изучение православным населением основ Православия в школах и высших учебных заведениях, где русские граждане могли бы получить информацию о реальных установках исламской доктрины без посредства исламистских пропагандистов, пытающихся расцветить мусульманство самыми светлыми красками. В области же физической и вооруженной агрессии российское государство обязано обеспечить гражданам нашей страны общественную безопасность и государственное единство, а также оградить национальную свободу и культурное достояние нашей цивилизации от всевозможных посягательств на нее и извне, и изнутри борцов за земное господство ислама.
[ii] Izetbegovic Alija. Islamska Deklaracija. Saraievo, 1990. P. 11. Цит. по: Ключников Б. Исламизм, США и Европа. М., 2003. С. 102.
[iii] Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2004. С. 418, 419.
[iv] Не говорю уж о том, что даже и гамбургеры в разных ресторанах «Макдональдса» не совсем похожи по вкусу друг на друга.
[v] Фрилинг Рудольф. Христианство и ислам. Духовные борения человечества на пути к самопознанию. М., 1997. С. 48.
[vi] Торнау Н.Е. Изложение начал мусульманского законоведения. С. 70.
[vii] Ruhollah Khomeiny. Principes politiques, philosophiques, sociaux et reliqieux. Traduit du Persan par J.M. Xaviere. P. 59. Цит. по: Ключников Б. Исламизм, США и Европа. М., 2003. С. 122.
[viii] Торнау Н.Е. Указ. соч. С. 70. «Возбраняется употребление, в частности, разных родов яда, кроме тех, которые употребляются вместо лекарств и которые не вредят здоровью, как-то: опиум…» (С. 460).
[ix] Там же. С. 137.
[x] Там же. С. 462.
[xi] Цит. по: Пластун В.Н. Эволюция деятельности экстремистских организаций в странах Востока. Новосибирск, 2002. С. 181.
[xii] Торнау Н.Е. Изложение начал мусульманского законоведения. С. 104.
http://www.pravaya.ru/look/6780
