 |
| Вера-Эском | Иеромонах Дорофей (Дбар) | 28.02.2006 |
Абхазская Церковь
— Отец Дорофей, Новоафонский монастырь был одной из жемчужин Русской Церкви накануне революции. Когда и в каком состоянии он был возвращен православным?— В советское время в монастыре находилась турбаза. Монашеская жизнь там была возобновлена в 1994 году игуменом Петром (Пиголем). Он — священнослужитель Русской Церкви, но в Абхазию приехал как представитель Константинопольского Патриархата. За этим стояло, в частности, желание афонского монашества восстановить ту связь, что существовала до революции между Святой Горой и Новым Афоном. Но Грузинская Церковь воспротивилась этому. С 99-го года настоятелем обители стал иеромонах Андрей (Ампар). Там сейчас живет до сорока человек насельников, 6−7 монахов, а кроме того, послушники, трудники, студенты моего училища. Среди братии есть и абхазы, и русские.
— Из грузин никого?
— Никого. С Грузинским Патриархатом наши отношения разорваны с 1992-го, когда началась война. Возобновление их станет возможно только тогда, когда в Тбилиси осознают, что обратно мы не вернемся. Мы видим свое будущее в рамках Русской Церкви, к которой принадлежали до революции.
— Абхазская Церковь прежде была независимой? Насколько я понимаю, вы хорошо изучили этот вопрос, ведь в прошлом году вышла ваша книга «История христианства в Абхазии в первом тысячелетии"…
— Это очень древняя христианская Церковь. Проповедь здесь начали св. апостол Андрей Первозванный и его спутник св. Симон Кананит. Апостол Андрей пробыл в Абхазии недолго, а св. Симон просвещал наших предков в окрестностях Севасты (Сухуми) и принял мученическую кончину на берегу реки Псыртсха — рядом с тем местом, где сейчас находится Новоафонский монастырь. Это произошло во время гонения со стороны иверского царя Аркадия. В конце третьего века у Абхазии появился свой епископ — Стратофил, участник Первого Вселенского Собора. Он представлял Капподокийскую Церковь, окормлявшуюся св. Василием Великим. После того как эта Церковь отошла к Константинополю, ее судьбу разделила по решению Халкидонского Собора и Абхазия.
В середине восьмого века рождается Абхазская Церковь во главе с католикосами, последний из которых — Максим — умер в 1795 году и был похоронен в Киево-Печерской лавре (католикосами называли всех глав церквей за пределами Римской империи). После этого независимая Абхазская Церковь прекратила свое существование — это произошло в разгар нашествия ислама, когда турки разграбили, разорили все наши храмы. В 1851 году открылась Абхазская епархия в составе Русской Православной Церкви, в 1885-м ее переименовали в Сухумскую.
— Как сложилась судьба христианства в Абхазии после революции?
В 1917 году грузины объявили о восстановлении Грузинской Церкви, но Московская Патриархия не признавала ее вплоть до 1943 года. Поэтому у нас параллельно существовали две епархии. Грузины называли свою Сухумо-Абхазской, а те, кто сохранил верность Патриарху Тихону, остались в Сухумской. Архиереев поставляли тайно, большая часть духовенства погибла. В 43-м году все храмы Абхазии были переданы Грузинской Церкви. Нас при этом никто не спрашивал, хотим мы этого или нет.
После окончания войны в 1993 году, победоносной для абхазов, у нас не осталось ни одного грузинского священника. С этого момента возник канонический вакуум, решение которого напрямую связано с вопросом политического статуса Абхазии. Ну, это уже дело времени. Абхазское духовенство поставлено сейчас в очень сложное положение. В Тбилиси понимают, что под власть Грузии мы уже не вернемся, но не дают нам оформиться.
«Почему вы выиграли?»
— Много погибло грузинских священников во время войны?— Из грузинского духовенства погиб один человек. Есть целое движение за канонизацию этого священника. Я являюсь настоятелем того храма, где он служил — в Каманском монастыре. Абхазов винят в его убийстве, хотя, кто это сделал, по сей день неизвестно. Воевали люди самых разных национальностей, многие отряды действовали практически самостоятельно. Мне трудно сказать, достоин этот священник прославления или нет, но хочется, чтобы политическая и национальная составляющие не влияли на этот вопрос.
— Среди ваших монахов есть такие, кто воевал?
— Монахи не воюют.
— А до того, как стали монахами?
— Да, среди нашей братии есть люди, которые прошли войну.
— Сильный след это оставило? Есть ли скорбь о грузинах, бежавших, погибших, — ведь среди них были ваши соседи, друзья?
— Для советского человека война между грузинами и абхазами — новое явление, но вся история нашего сосуществования — это череда войн. И знаете, я как историк считаю ошибочной позицию, когда мы учим детей верить в розовый, прекрасный мир, где дружба, процветание являются нормой. Этого никогда не было в истории и не будет. Войны всегда будут неотъемлемой частью нашей жизни. К сожалению. Мир во зле лежит. В Абхазии нет ни одной семьи, которая не потеряла бы во время войны с Грузией близких. Я тоже потерял. У нас малочисленный народ — нас в Абхазии всего сто тысяч человек, а потеряли мы несколько тысяч. Это страшные, невосполнимые потери.
Вчера меня спросила одна женщина: «Почему вы выиграли?» Потому что на нашей стороне была правда. Народ численностью в десятки раз меньшей воевал против тех, кого поддерживал весь мир, и победил. Такое возможно только если народ очень долго находился вне справедливости. То, что произошло с грузинами… Это они должны испытывать чувство покаяния. Когда грузины в 30−40-е годы начали селиться в Абхазии, абхазы принимали их как своих сородичей, давали им землю. Но когда пришельцы почувствовали вкус нашей земли, когда они почувствовали запах денег, то возгордились и забыли о том гостеприимстве, которое было им оказано. А неуважение к гостеприимству на Кавказе считается очень большим оскорблением Господа. Грузины понимают, что они потеряли, и сожалеют о том, что случилось.
Между христианством и исламом
— Много ли среди абхазов мусульман?— Грузинские СМИ пытаются доказать, что Абхазия — это оплот исламского фундаментализма. Перед ними стоит задача немыслимой сложности, так как на территории нашей республики нет ни одной мечети. Что значит у нас быть мусульманином? Вот я, например, вышел из «мусульманской» семьи, потому что дед когда-то принял ислам. Есть такой известный исследователь в России — Крылов, он работает в Московском институте этнографии и в 1997 году провел анкетирование в Абхазии. 70 процентов населения назвали себя православными, около 20 — язычниками и т. д., 10 — мусульманами. С тех пор прошло восемь лет. Пять из них я пребываю в сане иеромонаха и только абхазов за это время крестил около 6 тысяч человек, среди которых было немало язычников и мусульман. А ведь есть и другие отцы, которые занимались все это время крещением.
— Но свинину абхазы, насколько мне известно, по-прежнему на праздниках игнорируют.
— К исламу это не имеет никакого отношения. На религиозных праздниках, поминках и т. д. у нас с древнейших времен считается уместным есть козье мясо. Обратите лучше внимание на другое. Рождество Христово в Абхазии — государственный праздник, а Пасха в Абхазии — настолько общенародный праздник, что его отмечают и мусульмане, и язычники. Считается, что если человек не празднует Воскресение Христово, то он выпадает из общества.
— Но те абхазы, которые живут за пределами бывшей Российской империи, исповедуют ислам. Сколько их, кстати?
— Во время Кавказской войны XIX века большая часть абхазов оказалась за границей, переселилась в Турцию, Саудовскую Аравию и так далее. Их сейчас живет там около полумиллиона, они, действительно, мусульмане. Но когда они приезжают к нам, то с большим интересом относятся к православию. Самое главное миссионерство в этом вопросе — это наши древние храмы, древняя абхазская культура, которая целиком основана на христианстве, в то время как ислам не создал здесь ни одного серьезного памятника архитектуры. На территории Абхазии известны сто сорок храмов, из них более ста построены в первом тысячелетии. Когда абхаз-мусульманин видит старинные фрески, написанные, быть может, его предком, это производит сильное впечатление.
Духовная жизнь
— Известно, что сто лет назад в Абхазии было около полутора сотен храмов. Как обстоит дело сегодня, появились ли новые храмы в последнее время?— У нас есть около 50 храмов, которые пригодны для богослужения. Для открытия храмов, слава Богу, нет никаких материальных препятствий. Вся проблема в недостатке духовенства. Причем кандидатов много. Только мое училище выпустило 16−17 человек.
— СМИ сообщали, что в последнем выпуске Новоафонского Духовного училища лучшим был признан Сергей Генералов из России, выпускник Санкт-Петербургской военной академии, инженер космической картографии…
— Да, и вот половина выпускников готовы к принятию сана, а другая половина продолжает обучение, в том числе трое — в Московской Духовной семинарии. Но для возведения их в сан священника существует одно препятствие. Раньше грузины отказывали нам в праве иметь своего епископа, заявляя: «У вас нет кандидатов». Но сегодня у нас семь иеромонахов в Абхазии…
— Кто их рукоположил?
— Они были рукоположены в разное время в разных епархиях Русской Церкви. Грузины доходят до абсурда, выдвигая по этому поводу какие-то обвинения. Но нет такого канона, который запрещал бы абхазам рукополагаться в любой из Православных Церквей. Формально неканонично лишь то, что мы служим на территории Абхазии. Но здесь нужно вспомнить слова знаменитого русского историка Церкви Василия Васильевича Болотова, который говорил, что каноны должны применяться в той степени, в какой они полезны Церкви. Какая польза Церкви будет в том, что целый народ окажется без духовного окормления? Нельзя заставить нас силой любить грузин. Если они хотят преодолеть вражду, то пусть заботятся о православии в Абхазии, а не о своих сомнительных правах. Русская Церковь убеждает грузин, несмотря на всю сложность ситуации, хотя бы временно позволить ей окормлять Абхазию. Пока ничего из этого не выходит. Думаю, однако, что все образуется. Самое главное — воля Божия. Может, завтра все изменится, может, через пять лет, но верю, что все устроится. А пока те немногие священники, которые есть, должны жертвенно трудиться за тех отцов, которые не могут пока добиться рукоположения. Служба тяжелая, но нужно нести ее во благо спасения народа.
— Вы получили духовное образование в России?
— Да, в 1993 году я поступил в Московскую Духовную семинарию, а потом закончил МДА.
— Как складывается монашеская жизнь в Абхазии?
— Сегодня о правильной монастырской жизни рано говорить, потому что, уж так получается, мы сегодня не имеем права замыкаться в монашеских кельях, спасать себя, когда мы видим всю неустроенность народной, церковной жизни. Вот устроим все, тогда сможем подвизаться как должно, как это было в древних обителях. При этом я не приветствую в монастыре уставные отношения казарменного режима. В обители к нам приходят не дети, а люди, сознательно выбравшие свой путь. Поэтому должна присутствовать свобода, личность должна формироваться по доброй воле, палкой ее гонять — не дело.
— На каком языке совершаются богослужения?
— На абхазском и славянском. У нас абхазы, русские, армяне — все молятся в одних храмах. К нам приезжает много паломников из России. Грузины возмущаются, что в Новоафонском монастыре огромное количество людей из России причащается. Это очень странная обида. В Московской Патриархии ответили грузинам, что нужно все-таки знать меру в своих требованиях. Мы хотим жить вместе с Россией, 90 процентов граждан Абхазии имеют российские паспорта. Мы сделали свой выбор.
НАСТОЯЩИЙ КОНЕЦ ВОЙНЫ
Вместо комментария
К интервью с отцом Дорофеем хочу добавить, что лишь отчасти разделяю его точку зрения.Сегодня на территории бывшего СССР находятся три незатухающих очага, где православные ненавидят православных: Абхазия, Осетия, Приднестровье. Растет напряжение между православными на Украине. О позиции Русской Церкви по ситуации в Абхазии можно сказать, что она старается помочь православию здесь, но не ценой разрыва с Грузинской Церковью. Чтобы трезво судить о происходящем, мы должны хотя бы попытаться понять, как видит все это Бог? Стоит ли Он на стороне абхазов или грузин? Наверное, нет.
Попытаюсь расширить ответ отца Дорофея о том грузинском священнике, который погиб в Каманах. Его звали отец Андрей (Курашвили), он тоже был иеромонахом. Вот что говорит о нем другой священник-абхаз Давид (Сарасаниа): «Это действительно очень страшная тема. Во время освобождения Каманов был убит иеромонах. Говорят, вся его вина заключалась в том, что на вопрос: „Чья это земля?“ — он ответил: „Божия“. Я лично не знал о. Андрея, но много слышал о нем как о человеке поистине святой жизни. Думаю, его смерть можно считать мученической».
Кто убил — неизвестно. Говорят, что это сделали казаки, среди которых попадались самые разные люди. Одни воевали во имя каких-то идеалов, другие… Войны между своими отличаются какой-то особенной жестокостью, словно люди пытаются кровью залить стыд. Конфликт в Абхазии начал президент Грузии — крайний националист Гамсахурдиа. Ответ был предельно жесткий, если не сказать жестокий. Абхазы считают его адекватным. Грузины тоже не слишком скорбят о погибших, ни в чем не повинных абхазах, например, о детях и беременных женщинах, которые сгорели в подбитом грузинскими войсками вертолете 14 декабря 1992 года.
Отец Давид (Сарасаниа), кстати, сделал все возможное для того, чтобы проложить мостик между православными двух возненавидевших друг друга народов. Он поехал в Грузию, принял там сан. Он нашел в себе силы молиться о мире и взаимопонимании вместе с игуменом Андреем (Гвазавой), ныне епископом, хотя тот до рукоположения лично был участником абхазо-грузинского конфликта. Отец Давид во имя Божие смог угасить в себе ненависть, но пришел день, когда его руки опустились как плети. Вот что он сам рассказывает: «В 2001 году, во время моего последнего визита в Грузию, я понял, что разговоры о братской любви и взаимопонимании можно закончить. Этот визит стал для меня серьезным испытанием. Я находился в Тбилиси в то самое время, когда боевики Руслана Гелаева из Грузии вошли в Абхазию и начали там диверсии. Со всех сторон я слышал призывы к тому, чтобы взять оружие и поддержать так называемых грузинских партизан в Кодорском ущелье». Разговоры эти вели, к сожалению, не только миряне. Среди немногих, сумевших возвыситься над братоубийственной злобой, можно называть Патриарха Илию.
Если говорить о формальной стороне, то претензии Грузинской Церкви на абхазские храмы так же нелепы, как желание Грузии силой присоединить Республику Абхазию. После революции, как упомянул о. Дорофей, Грузинская Церковь объявила о своем выходе из Русской и получила признание лишь четверть века спустя, да и то под давлением советского правительства. А Грузия вышла из СССР еще до Беловежского соглашения. Трудно представить себе более прочное основание для понимания прав и желаний абхазов. Но этого понимания мы по сей день не можем обнаружить. Даже формально абхазское христианство с его храмами, построенными по греческим образцам, отличается от грузинского, на которое больше повлияло армянское зодчество. Трудно объяснить это непонимание чем-то, кроме безумия, которое воцаряется в тех областях души, откуда изгнан Бог.
Думаю, что среди тех трудностей, которые мешают сейчас возобновлению Абхазской Церкви, главной является неспособность наполнить отеческое православие христианским смыслом. Еще не высохла кровь на руках и не освободилось в сердцах место для покаяния. Символом Абхазской Церкви можно назвать ее возобновителя и, по сути, главу — отца Виссариона Аплиа. Рукоположенный за полтора года до начала войны, он стал первым священником-абхазом после 70-летнего перерыва. Во время войны, как рассказывает отец Давид (Сарсаниа), отец Виссарион шел с крестом на передовую, призывал бойцов уповать не столько на силу оружия, сколько на Божию. И абхазы вспомнили свои христианские корни — перед боем отряды иногда крестились в полном составе. И не только абхазы. Однажды крестился целый батальон осетин. Но самое удивительное то, что были случаи — пусть единичные, — когда крещение перед боем принимали потомки махаджиров-абхазов, выселенных в XIX веке царским правительством в Турцию. Большинство из них жило в мусульманском окружении, но, возвратившись на родину предков, они вернулись к вере предков. Вот сколь велики миссионерские заслуги о.Виссариона. Но велик и его гнев против православных собратьев-грузин. У него есть на то веские причины, и мы не имеем никакого морального права судить его. Но тот день, когда гнев этот угаснет, станет, наверное, и датой подлинного возрождения Абхазской Церкви.
Владимир ГРИГОРЯН
http://www.vera.mrezha.ru/510/5.htm
