 |
| Патриархия.Ru | Олеся Николаева | 23.02.2006 |
На фоне того, что Европарламент готовится принять закон о запрете на гомофобию, отклик российского общественного мнения на акцию, готовящуюся со стороны сексуальных меньшинств, приобретает символическое значение экзистенциального выбора: либо российское общество смиряется с диктатурой агрессивного либерализма, утверждая тем самым принцип нравственной вседозволенности, либо противостоит этому как провокации, посягающей на отечественные традиционные ценности и нормы.
Православная Церковь всегда однозначно относилась к однополым сексуальным отношениям, называя их «извращением»: «мужеложеством», «содомией» или «содомским грехом». Аналогичную, вообще — традиционную для христианства позицию занимает в этом вопросе и католическое вероучение. Однако либеральный перекос в толковании азов христианства со стороны протестантских богословов привел к обмирщвлению соответствующих церквей и, в конце концов, к пересмотру этой проблемы во многих протестантских деноминациях, причем настолько радикальному, что гомосексуальные браки были легализованы и даже церковно освящены.
Русская Православная Церковь сочла это настолько неприемлемым и несовместимым с самой сутью христианского вероучения, что прервала с этим церквами всякие отношения.
Само название «содомия» или «содомский грех» уже указывают на то, что этот грех — катастрофичен: Священное Писание свидетельствует об истории, произошедшей с двумя богатыми городами — ханаанскими Содомом и Гоморрой, жители которых впали в такое безобразное распутство («блудодействовали и ходили за иной плотью» (ср.: Иуд. 7), что «вопль на них» достигал небес и возжигал гнев Божий: «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба». На этом месте божественного возмездия отныне разливается Мертвое море, в котором не выживает ни один живой организм — ни рыба, ни растение, ни инфузория. И вся последующая библейская традиция, усвоенная христианством, воспринимает Содом и Гоморру как символ крайней, вопиющей человеческой порочности, за которую Творец неба и земли карает всех и все, причастное ей.
Но здесь встает вопрос: да все ли жители участвовали в этом извращенном блудодеянии? Авраам заступался за эти города перед лицом Господа и просил за них. Однако, коль скоро не нашлось в них и десяти праведников, ради которых Бог пощадил бы города по заступничеству Авраама, Божьим гневом были поражены все, кроме Лота и его семьи. Но, может быть, среди жителей развращенных городов были и дети, еще не тронутые развратом хотя бы по малолет-ству? Может быть, были, пусть не праведники, но просто те, кото-рые мирились с происходящим, принимали эти извращения за нор-му жизни? Тогда и они попали под серный дождь, тогда и они оказались обречены…
Речь идет о коллективной ответственности. Священное Писание не раз указывает нам на нее. Например, у горы Синай Господь дает народу заповедь не делать себе идолов для поклонения: в противном случае Он накажет «детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня». Да, но при этом Он творит «милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:5−6). Или — Моисей в пустыне утверждал, что Господь, хоть и долготерпелив, но не оставляет без наказания и наказывает «беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода» (Чис. 14:18). Или Ахан у стен Иерихона не только сам понес ответственность за свое преступление, но и все члены его семьи (Нав. 7:24−25). И, наверняка, не все жители Иерусалима кричали Пилату: «Распни, распни Его!», когда он спрашивал: «Царя ли вашего распну?». Наверняка кто-то и не знал, что там происходит — больные лежали по своим домам, матери кормили младенцев, дети играли, женщины готовились к субботе, рабы трудились, торговцы торговали… Но какие ужасные бедствия вскоре обрушились на Иерусалим, может быть, не только застигнув еще кого-то из этого поколения людей, хотя не все были распинателями, не все гонителями, не все предателями невинной крови, но и прихватив как бы вовсе не причастных, вообще не присутствовавших тогда, а даже и родившихся позже…
И вот — если посмотреть на готовящийся у нас парад геев именно в эту оптику, которую дает нам Священное Писание, то наш выбор, позволить это или остановить со всей категоричностью гражданского и религиозного сознания, становится выбором нашей собственной судьбы — судьбы народа, общества и государства. И тогда на все лозунги радикального либерализма, требующего себе права на безграничное самовыражение, в частности, на права сексуальных меньшинств, и тем самым накладывающего на нас бремя коллективной ответственности за причастность к этим извращенным игрищам, мы тоже можем заявить свои права — права российских граждан на свободу от этого агрессивно вторгающегося в нашу жизнь постыдного порока, от этого идола похоти, от этой Вавилона мерзости (ср: От.17:5), знаменующего собой крайнюю степень отвержения Бога. Но всякое отвержение Бога чревато и богоотверженностью.
Не придется ли нам потом искать хотя бы десятерых своих праведников, дабы миновало нас всех возмездье Божье, да и найдутся ли они у нас, если уподобимся жителям Содомским и Гоморрским хотя бы в своем политкорректном отношении к беззаконию и «сраму» (Рим. 1:27), бесстыдно заполоняющему столицу когда-то Святой Руси.
