 |
| Патриархия.Ru | Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий (Якобс) | 13.02.2006 |
— Владыка, а каковы сейчас отношения с Константинопольской Патриархией? На Соборе Вы говорили о том, что за этот год были достигнуты определенные успехи.
— Дело в том, что наша Церковь до 2002 года существовала практически на нелегальном положении. Когда образовалась самостоятельная Эстонская республика, встал вопрос о том, в каком положении может существовать Православная Церковь в Эстонии. Это совпало с избранием Святейшего Патриарха Алексия, который был епархиальным архиереем Эстонской Церкви, значит, необходимо было и избрание нового архиерея в Эстонии. И тогда местные политики захотели восстановить то положение Церкви, которое было до войны, то есть практически автокефальное. Но Святейший Патриарх на это пойти не мог. Велись переговоры, и в результате часть приходов откололась, отошла к Константинопольскому Патриархату. Правительство дало им все права самостоятельной Церкви, главным образом — имущественные. А мы, верные Московской Патриархии, остались практически ни с чем: действовали без регистрации, богослужения совершали в тех храмах, где верующие и священники были верными Матери-Церкви, а юридических прав не имели. Но правительство не могло повесить замки, потому что был бы мировой скандал. И только в 2002 году мы наконец получили регистрацию. Было установлено, что на территории Эстонии имеются две юрисдикции с равными имущественными правами. Но фактически мы не владеем почти никаким имуществом. Собственником осталась юрисдикция, подчиненная Константинопольскому Патриархату.
— Но в 2002 году были заключены так называемые протоколы о намерениях…
— Да. Была достигнута трехсторонняя договоренность между государством, Константинопольской Патриархией и нами. Так что храмы, которыми мы пользуемся, будут переданы государству, а государство, в свою очередь, даст их нам в аренду. И сейчас этот процесс передачи храмов и некоторого имущества происходит, но очень медленно.
— По какой причине?
— Тут Константинополь, конечно, не хочет выпустить из своих рук то имущество, которым он обладает. А надо сказать, что до войны Церковь владела очень значительным имуществом: у многих приходов были и земли, и леса, и дома, и это все можно было бы использовать. Но мы получим только сами здания церквей, в некоторых случаях какой-то дом при храме. А пока и те здания, которыми мы пользуемся, даже наш кафедральный Александро-Невский собор и Пюхтицкий монастырь, нам не принадлежат.
— Насколько дорогостоящей будет аренда?
— Плата будет символической.
— Много ли храмов вам уже передали?
— Мало: четыре или пять из семнадцати. Как объясняет Министерство внутренних дел, причины чисто формальные: все регистрируется, обмеряется. Обещают в ближайшем году передать все. Но некоторые храмы мы все-таки получили. Это те храмы, которые по каким-то причинам не принадлежали до войны самостоятельной Церкви, а оказались собственностью самоуправлений, городов и т. д. А города передали эти храмы приходам в собственность. Кроме того, у нас есть церкви, которые были созданы за время нашего нелегального существования. Приходы регистрировались как некоммерческие общества и строили церковь. А когда мы получили юридические права, здания и имущество перешли в собственность приходов.
— А как у вас обстоит дело с преподаванием религиоведческих дисциплин в светских учебных заведениях? На Соборе в докладе на эту тему говорилось о том, что преподавание должно основываться на «культуросообразном принципе». В чем состоит этот принцип?
— В Эстонии два наиболее влиятельных вероисповедания — лютеранство и православие. И у нас разные представления о том, как должно происходить преподавание религиоведческих предметов. Если мы, православные, будем рассказывать детям в школах о нашем догматическом учении — о Церкви, о Таинствах, о почитании Божией Матери, святых икон, — это будет для протестантов неприемлемо. Так что перед нами стоит очень болезненный и трудный вопрос. Он сейчас обсуждается в Министерстве образования и в Совете церквей, куда входят и лютеране. (Это не экуменическое объединение, а организация, которая может выступать посредником между Церквами и государством. Ясно, что разные христианские деноминации могут заботить схожие проблемы — скажем, имущественный вопрос, вопрос образования, вопрос государственной помощи приходам. Молитвенного общения никакого нет.) И вот на последнем собрании очень сжато была сформулирована мысль о том, что религиоведческое образование должно быть основано на христианстве, на том, что, с христианской точки зрения, морально или не морально.
— Не слишком ли это «универсально»?
— Надо так преподать, чтобы никому не навредить. Суть той структуры религиоведческого образования, которая сейчас дорабатывается (это, кстати, предложение православного делегата), такова: все религии что-то создавали, и мы должны донести до людей хотя бы это. Потому что современный человек вообще ничего не знает о вере.
— Но пока все остается на уровне дискуссий?
— Пока да. Ну, а церковное образование у нас тоже есть, и для детей и для взрослых. Есть православная гимназия в Нарве.
— А свою семинарию вы не планируете создать?
— Дело в том, что у нас и сил нет таких, и нет в этом необходимости. Потому что рядом — Московская и Петербургская семинарии, Псковское училище. И в Свято-Тихоновском университете учатся наши студенты.
К сожалению, наша Церковь сама по себе очень маленькая и очень бедная. Мы еще не привыкли мыслить так, как мыслят, например, на Западе. Сейчас владыка Василий из Англии (епископ Сергиевский Василий, управляющий Сурожской епархией, который в декабре посетил Эстонию — М.З.) говорит, что у них большинство священников работают где-то помимо служения в церкви. Я сейчас тоже провожу такой эксперимент. Слава Богу, он проходит очень удачно. Во многих храмах у нас — сверхштатные дьяконы. Это благочестивые люди, которые работают кто кем: кто таксистом, кто на производстве… А в свободное время, в праздники, они служат в церкви. И проходят заочное богословское обучение. Кроме того, два священника, которые работают в тюрьмах, состоят на окладе Министерства юстиции и труд их всецело оплачивается. Один из них — настоятель очень маленького прихода, который не может его содержать. У нас вообще из 30 приходов полностью себя содержать могут только 10.
— Почему?
— Большинство наших приходов — сельские. А из деревень сейчас уезжают. Поэтому приходы там, конечно, маленькие. И приход, который на Георгиев день выгонял к церкви для освящения до 50 коров, на сегодняшний день имеет одну корову. Заработка нет в деревне. Сейчас даже из маленьких городов русское население уезжает (а в моей юрисдикции, в основном, русское, русскоязычное население). Многие едут в более крупные города, многие и в Россию уехали. Едут в Таллин. Да и там уже возникли проблемы: предприятия, шахты закрываются. Кроме того, русскоязычное население обеспечено работой хуже, чем эстонское.
— С чем это связано?
— Трудно сказать. Все-таки эстонцы у себя дома. Здесь и политическая, и культурная жизнь изменилась, государство стало самостоятельным, живет своими интересами и требованиями. А теперь все будет меняться еще более заметно. В связи с тем, что Эстония входит в Евросоюз.
— А как эстонцы относятся к Православию? Много ли среди Ваших прихожан эстонцев?
— Православных эстонцев больше всего в Константинопольской Патриархии. Но общее соотношение такое: членов Церкви, которых я окормляю, в Эстонии 180 тысяч. А тех, кого окормляет митрополит Стефан (глава юрисдикционного образования Константинопольского Патриархата в Эстонии — М.З.), — 20 тысяч. Лютеран — 200 тысяч. Двести и сто восемьдесят — почти поровну. Но эстонцы очень слабо ходят в церковь, в лучшем случае — по воскресным дням. А у нас все-таки, я бы даже сказал, активность увеличивается. У себя в соборе я постоянно вижу и молодых людей, и детей, которые приходят в воскресную школу, — и через этих детей некоторые родители тоже приходят в церковь. Вот вам пример истинного соотношения верующих разных юрисдикций: мой кафедральный собор в воскресенье посещают, в среднем, около пятисот человек. А в церкви, которая считается кафедральным храмом Константинопольского Патриархата, в воскресенье больше двадцати человек не бывает. Причем у них тоже какой-то раскол, потому что та церковь, в которой служит митрополит Стефан, не должна быть кафедральной. Главным храмом эстонского Православия всегда был другой. Но почему-то митрополит Стефан не там. При этом они считают себя официальной Церковью Эстонии, а нас — всего лишь епархией, которая постепенно должна исчезнуть.
— Вместе с исчезновением русского населения в Эстонии?
— Так или иначе. Но дело в том, что если мы исчезнем, то и Православие исчезнет: в эстонских приходах оно настолько слабо, что говорить вообще не о чем.
— А вы пытаетесь как-то проповедовать русское Православие?
— Эстонцы вообще Православием интересуются. Мыслящие эстонцы. Я недавно в Пюхтице познакомился с преподавательницей русского языка для эстонцев. И она говорит, что сейчас число эстонцев, желающих учить русский язык, увеличивается. Очень много эстонцев посещают Пюхтицкий монастырь. Но в состоянии ли монастырь использовать эту возможность для проповеди Православия? Это очень сложно, потому что монахини в основном русские — эстонок всего двое или четверо — и жизнь там довольно замкнутая: все свои, живут русским духом, понять его эстонцам сложно. Надо больше говорить о Православии по-эстонски. Может быть, во время экскурсий. Но тем не менее через монастырь некоторые эстонцы приходят в Церковь. Есть и другие возможности говорить эстонцам о нашей вере. У нас в Александро-Невском Соборе один раз в неделю служба совершается на эстонском языке. Затем происходит небольшая беседа. Мы издали несколько книжек о Православии на эстонском: «Начала православного учения», молитвослов, большим спросом пользовалась книга о великой княгине Елизавете Феодоровне. Сейчас еще должен выйти из печати диспут Мельникова о пчелке. Хоть и медленно, но они раскупаются. Да ведь и эстонцев не так много.
— Владыка, Вы сказали, что эстонцы охотнее идут в Константинопольскую Церковь. С чем это связано, как Вы считаете?
— Здесь очень сильно политическое противодействие. Например, то, что Патриарх Русской Православной Церкви родом из Эстонии, мы оценили как очень благоприятное для себя обстоятельство, а эстонцы-националисты считают, что это — рука России в их стране. Настолько противоположными могут быть позиции. Поэтому русское Православие им нежелательно. Константинополь для них больше подходит: он далеко… А мы — это Россия. Почему-то до сих пор у них в сознании сидит глупая мысль, что завтра придут русские и оккупируют их государство. Уже ушли те времена. Но какой-то страх остался. Потому что исторически эстонский народ всегда был под чьим-то давлением.
— Может быть, в городах, которые удалены от границы с Россией, проповедь Православия имеет больше шансов на успех?
— Тут есть свои трудности. В удаленных от России приходах еще более необходима проповедь Православия на эстонском языке. К сожалению, некоторые наши батюшки немножко ленятся им заниматься. Я в свое время организовал курсы эстонского языка, однако немногие захотели учиться. Прихожане русские, русским языком обходятся… А мне постоянно приходится выступать на эстонском языке: то интервью, то какие-то мероприятия. Меня обычно приглашают и на государственные торжества. Если надо, я всегда выступаю на эстонском языке.
— А каким образом русские паломники могут приехать в Эстонию?
— Специальной организации, которая занималась бы паломничеством в Эстонию, у нас нет. На последнем Соборе я и об этом говорил. Кто-то должен взяться за это. Но, говоря откровенно, куда к нам ехать?
— В Пюхтицу, например…
— Да, в Пюхтицу… Рядом, в Раквере, еще находятся мощи священномученика Сергия Раквереского… Ну, а чем еще мы можем привлечь? Кстати, сейчас Пюхтицким монастырем заинтересовался Запад и очень многие паломники приезжают оттуда. Так что мне приходилось даже встречать такое: подходит ко мне девочка под благословение, я у нее что-то спрашиваю, а она мне по-немецки отвечает.
— Раз мы заговорили о монастыре, то еще один вопрос специально о нем. Среди прочего на Соборе Вы сказали о том, что нельзя забывать, что Пюхтицкий монастырь — это главная святыня Эстонии и все праздники обители должны считаться праздниками всей Эстонской Церкви. Почему Вы особо отметили именно эту тему?
— Действительно, Пюхтицкий монастырь не может быть вне Эстонской Церкви. Но иногда — слава Богу, редко — можно услышать такое: «Ты помолчи, тебе тут не Эстония». Нет, это Эстония. Это православная Эстония. Надо вспомнить, почему монастырь был основан. Потому что здесь явилась Божия Матерь. И Ее явление — это благословение Пречистой Девы эстонскому народу. К сожалению, эстонцы не приняли это так, как надо было: пастухи нашли икону и отдали русским. «Ну да, это почитается у русских — отдадим им». Как бы отказались… А Божия Матерь явилась именно им. И это подтвердилось, когда завоеватель Эстонии странным образом дал ей название «Марьямаа» — земля Божией Матери. Хотя эстонцы-лютеране Богородицу не почитают.
Так что Пюхтицкий монастырь — это жемчужина духовной жизни всего эстонского Православия, другого православного монастыря здесь нет. Это ощущается внутренне всеми нашими верующими. И люди стремятся сюда, люди чувствуют эту святыню, эту напоенность всего воздуха духом святости, я сам всегда это чувствую. Поэтому монастырь не может быть оторван от всей Церкви, это духовный центр Православия в Эстонии.
Беседу вела Мария
http://www.patriarchia.ru/db/text/82 056.html
