 |
| Правая.Ru | Аркадий Малер | 07.02.2006 |
Изначально я относился к исламу «никак»: в своем религиозном поиске, до 16 лет, я вообще не имел ислам в виду. Эстетически все, что с ним связано меня сильно отвращало. И мне никто не имеет права сказать, что это «некорректно»: иначе мы уже живем в халифате. Потом, под влиянием евразийства я стал испытывать к нему чисто религиоведческий интерес, и относился так, как первые евразийцы (Трубецкой, Савицкий, Алексеев) — как к очередной этнокультурной общности на территории Евразии. В 20−30-е годы ислам еще не имел того влияния, как сейчас, поэтому они могли закрывать глаза на «зеленую угрозу». Евразийство во многом возникло как реакция на ужас Запада, который закономерно возникает у каждого нормального человека. И я бы очень не хотел, чтобы сейчас в ответ на ужас Юга у нас началась волна европеизма. Единственный яркий эпифеномен ислама в России — это Джемаль, он враг, и всегда им был, но он по-своему очень оригинальный метафизик, и я уважаю его в этом качестве (равно как я могу уважать Маркса или Ницше), но он враг. Будучи евразийцем, я занудно всем объяснял, что евразийство не есть азиопство, в частности, не предполагает никакой исламофилии, но людям, не знакомым с этим учением, этого не докажешь: они слышат слово «Азия» и им этого достаточно, с чем его не сопрягай.
На чисто эмоциональном уровне я впервые ощутил резкую неприязнь к исламу, когда ваххабиты вторглись в Дагестан в 1999 г., а Джемаль их открыто поддержал. Я почувствовал опасность. В от же день, когда об этом сообщили, я проснулся в гостях на проспекте Мира от того, что этажом выше какой-то мусульманин решил совершить намаз прямо на балконе, при этом он орал так, как будто собирает людей с минарета в мечеть. И тут я себе представил, что это может быть чаще… Вы еще не просыпались от намаза? Собственно, именно неприязнь к исламу стала для меня отправным моментом для того, чтобы растождествить свою позицию с каким-либо подобием исламофильства: поэтому я решил отказаться от «брэнда евразийства», потому что объяснять всем, что я не исламофил и не азиатофил вообще мне надоело. Тогда я сузил свою позицию до предела и переименовал Клуб из «Евразийского» в «Византистский». Еще на меня очень подействовало то, что многие мои знакомые патриоты, некогда утверждавшиеся в Православии, начали активно симпатизировать исламу благодяря Джемалю: я просто почувствовал опасность. Кто-то скажет: «так ты просто испугался!» А что в этом плохого? Страх — это нормальный рефлекс любого живого существа, равно как и боль, если их нет, то существо обречено на очень скорую смерть.
Поэтому без всякой философии и политологии, когда меня мусульмане спрашивают, за что я не люблю ислам, я отвечаю — очень просто: потому что кроме страха ислам ничего не вызывает. Нет, ну серьезно: с чем ассоциируется ислам у обычного современного российского человека, кроме как с терроризмом? Тут на одном мероприятии один мулла говорил об исламе как о религии мира: мне хотелось без всякой философии просто его спросить — вы последние новости смотрели? Сейчас все новости обязательно включают в себя сюжет об очередном теракте со стороны исламистов где-либо и вообще о «крайне напряженной» ситуации в исламском мире! Я поймал себя на том, что если раньше я очень переживал за Иран, то теперь, когда я слышу о планах американцев в отношении этой страны, мне как-то все равно становится. Ну разбомбят они Иран — нам-то что? Мы что, очень хотим, чтобы у Ирана появилась атомная бомба? До США и даже до Израиля она может и не долетит, а вот до России точно долетит, мы рядом. В общем, антиисламизм (не путать с анти-иранизмом или анти-арабизмом) — это то, что явно отличает византизм от евразийства. Геополитика имеет сверхважное значение, ее законы неснимаемы нашими пожеланиями, но для православного сознания они всегда вторична. За разговорами о «геополитических союзах» и «диалоге культур» мы забываем главное — где ортодоксия, а где ересь. Существует ересь. Крупнейшая ересь. Опасная ересь. Агрессивная ересь.
P. S. Существует весьма распространенная в патриотической и, прежде всего, евразийской среде точка зрения, что «никакого исламского терроризма нет, это все атлантисты провоцируют мусульман воевать против России». Да, это во многом именно так. Я вообще считаю, что полноценное исследование о тайных взаимоотношениях атлантистов и исламистов еще ждет своего автора (а то о связи Израиля и США все знают, а вы покопайте такую тему как связь США и Саудовской Аравии, даже сами американцы начинают недоумевать). Это все так, НО — от того факта, что исламисты готовы со мной воевать не по собственной инициативе, а по указу Вашингтона, мне не легче. Они же согласились воевать с Россией, они же согласились быть средством войны против России? Разве это хоть как-то снимает с них ответственность? Нет. И я не собираюсь специально изучать Коран, вы еще скажите — арабский язык — для того, чтобы понять, насколько оправдан террор с точки зрения «подлинного ислама». Просто я еще не слышал о «еврейском терроризме», «китайском терроризме», «японском терроризме» и т. д. Да, я конечно слышал о «еврейском заговоре», о «китайской империи», о «японском милитаризме» и тоже имею их в виду, но ответственность за разорванные тела в центре Москвы последние десять лет берут на себя воины Аллаха и «исламский терроризм» я не только слышу, но и вижу как реальный политический фактор истории мира в XXI веке. Вот и все. Да, вот еще: я просто не хочу увидеть на Красной площади Мечеть Василия Блаженного. И ни один мусульманин не пообещает мне, что я этого не увижу.
