Русофобия «красная» и «желтая», или Вечный бой против исторической России

Не так давно в одной телепередаче мне пришлось услышать формулу «нация, у которой нет ничего святого, не имеет права на существование». Поначалу этот афоризм показался блестящим, но чем дольше я его обдумывал, тем меньше он мне нравился. В конце концов я пришел к выводу, что с этой мыслью следует обращаться очень осторожно. Кто и по каким признакам будет судить народные святыни? Сама нация в целом, её «лучшие люди», успех этой нации в том или ином деле (в истории), наконец, другие нации? Однако «лучшие люди» могут ошибаться, а другие нации, скорее всего, будут заведомо пристрастны. Мудрость (и земной успех) мира сего есть безумие перед Богом. В конечном счете, высшим оценщиком истории того или иного народа (как, разумеется, и отдельного человека) является сам Господь, и оценка эта будет произнесена в конце времен.

Нынешняя ситуация вокруг России весьма напоминает такой пристрастный суд. Решительно расставшись с прежней идеологией и растеряв союзников, Россия сама накликала на себя подобных судей. И внутри и снаружи ей, что называется, не дают успокоиться. Особенно отличаются в этом наши «бывшие братья» из ближнего зарубежья («новая Европа»), а внутри страны — доморощенные критики собственного Отечества. То ли приход нового президента их вдохновил, то ли ряд приближающихся круглых дат (70-летие договора Молотова-Риббентропа и начала Второй мировой войны) их озаботил, но они дружно навалились как на традиционные для них темы, так и на относительно новые, во всяком случае, в массовом радио- и телеэфире. Россия — «тысячелетняя раба», цари-крепостники, революция как бунт некультурной черни, и особенно сталинизм — вот хорошо объезженные коньки наших свободолюбивых умников. Теперь к ним прибавилась тематическая разработка Второй мировой войны — разумеется, в плане принижения русской Победы, фактического оправдания предателей, служивших в СС, и даже уравнивания гитлеровской Германии и Советского Союза в качестве тоталитарных виновников планетарной бойни…

Попытаемся ещё раз обдумать эти темы. Может, тогда станет яснее, что же действительно для России свято, и надо ли торопиться выносить ей приговор?

2. «Грядущий хам» и либерал-предатели

В 1909 году — опять-таки, ровно сто лет назад — в Петербурге был издан знаменитый сборник «Вехи», значение которого определяется не только тем, что в нём говорилось, но и тем, кто это говорил. Это был цвет тогдашней русской либеральной интеллигенции, но одумавшейся и фактически переставшей быть либеральной — вот в чем дело. Бердяев, Булгаков, Гершензон, Франк — лучшие мыслители России начала ХХ века — решительно отряхнули либеральную русофобию со своих ног. Если сказать коротко, их испугало пришествие «грядущего хама» (выражение Д.С.Мережковского), то есть полностью бездуховного, а частично уже и демонизированного человека-животного, «биоробота», способного запачкать собой всё, что есть чистого и высокого в этой жизни. Одному из предшественников веховства, замечательному отечественному мыслителю К.Н.Леонтьеву, принадлежит формула, значение которой со временем только возрастает: «средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения». Либеральная демократия избирает в качестве владельцев умов и правительств не лучших, а себе подобных. Авторы «Вех» представили себе, что будет, когда такой, выражаясь современным жаргоном, «электорат» и его лукавые вожди придут к власти. Как раз по этой причине инициатор «Вех» М.О.Гершензон написал знаменитые строки, за которые его проклинали либерал-нигилисты всех времен: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом — бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами ещё ограждает нас от ярости народной».

Вот тут-то и выходит на поверхность своеобразие русской истории — и современности, — которого то ли не могут, то ли не хотят понять либералы всех времен. Недаром царская власть на Руси держалась так долго и прочно: православный народ предпочитал царя власти денег. Власть денег отвергал и советский народ, и не очень-то ею восхищен и народ российский. Цифры недавнего всенародного (50 млн человек) голосования «имени России» говорят лучше слов: из двенадцати деятелей нашей истории народ выбрал четырех царей и двух генсеков, среди которых такие «крутые», как Иван Грозный, Петр Великий и Иосиф Сталин. Кстати, революцию 1905 года, так озаботившую веховцев, не дал довести до конца опять-таки простой русский народ, благословленный на это святым Иоанном Кронштадтским. В то же время «прогрессивное общество» рукоплескало террористам, посылало поздравления с победой в войне японскому императору, издавало декадентские журналы в стилизованной японской обложке, а думский лидер тогдашних либералов англоман П. Милюков до конца эмигрантской жизни гордился тем, что своей речью в Думе в ноябре 1916 года («Глупость или измена?») подал воюющей стране «революционный сигнал». Между прочим, до победы над Германией в Первой мировой войне оставалось несколько месяцев. И до Москвы и Волги немцы тогда не дошли, война шла в Австрии и Польше. И русские гвардейские полки непременно маршировали бы на параде Победы в Берлине не в 1945-м, в уже в 1918-м — в тех самых островерхих шлемах (впоследствии «буденовках»), сшитых по эскизам В. Васнецова как раз для этой цели. Но либералы-политики и либералы-военные сделали всё, чтобы этого парада не было. В том числе заставили отречься от престола православного царя-мученика, не желавшего проливать родную кровь. Если бы этого позорного предательства не произошло, Евразия имела бы к середине ХХ века единственную великую Восточную Империю (1) — воплощенную мечту Пушкина, Тютчева, Достоевского, Данилевского, Тихомирова… Но Бог судил иначе.

3. Либерал-русофобия против Царства

Главная ошибка либералов всех времен — и это прекрасно показали авторы «Вех» — отделение личности от Бога и государства. Личность ведь не просто самодовлеющая юридическая единица, своего рода Робинзон в окружении дикарей, претендующих на его священные права. Личность в православно-русской цивилизации есть индивидуальное преломление «симфонического» (по выражению Л.П.Карсавина) образа народа. Точно так же народ не сводится к своей этнической, биологической составляющей. Исторический народ (суперэтнос) — это нация, обладающая религиозным и культурным самосознанием. По существу, именно об этом твердили все сколько-нибудь чуткие к своеобразию своего отечества мыслители XIX — ХХ веков, причем как традиционалисты, так и либералы. Именно К. Кавелину — теоретику русского либерализма — принадлежит глубокая формулировка (правда, со ссылкой на славянофила Ю. Самарина): «В идеале русском представляется самодержавная власть, вдохновляемая и направляемая народным мнением. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого названия, как — самодержавной республики».

Вот в этом всё дело. Русское государство — это всегда Царство, не только в форме истинной народной монархии, но даже в превращенной форме советской власти или нынешней псевдоморфозе «демократической» России. В отличие от Запада, где гражданин и государство суть равноправные юридические лица (государство как «ночной сторож»), русский человек не столько независимый гражданин («Смит против Соединенных Штатов»), сколько воин («мобилизованный и призванный») своего соборного церковно-государственного целого. Воин-солдат, в отличие от гражданина, дает присягу («прежде думай о Родине, а потом о себе»), поэтому эмиграция в другие, неправославные по своему устроению, страны издавна квалифицировалось на Руси как предательство, бегство с поля боя. Национальная государственность сознательно (и ещё больше — подсознательно) воспринималась (и до сих пор воспринимается) народом как воплощение Удерживающего от тайны беззакония, грядущей в мир. В традиционном народном представлении царь, генсек, президент — это сакральные религиозно-политические фигуры, стоящие рядом с патриархом (симфония властей) в деле спасения Святой Руси, а не просто «регуляторы рынка», как это оказалось в Европе после буржуазных революций XVII — XVIII веков. Смысл знаменитой Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года и заключался в констатации этого факта, по сути признанного теперь Зарубежной Церковью, воссоединившейся с Церковью в Отечестве. По этой причине Сталин восстановил в 1943 году патриаршество, и даже секретарь обкома КПСС Ельцин стал президентом России при поддержке патриарха всея Руси Алексия Второго.

Византинизм, европеизм, советизм в нашей истории в конечном счете — только формы (хотя и не «равночестные») русской идеи: живи не так, как хочется, а так, как Бог велит.

4. Истоки и смысл русского коммунизма

Я намеренно выношу в подзаголовок название знаменитой книга Н.А.Бердяева — в своем прогнозе и диагнозе того, что произошло с Россией после 1917 года, веховцы тоже оказались в основном правы. Один из ключевых авторов сборника, С.Л.Франк, прямо писал (в 1929 году!), что «русский дух насквозь религиозен. Он не знает, собственно, других ценностей, кроме религиозных». Почему же рухнуло самодержавие? Если ответить односложно — потому что не смогло оградить народ от власти капитала. По афоризму Бердяева, Третий Рим стал третьим Интернационалом. Веховцы проследили тайну превращения социал-модернистской марксистской доктрины (правда, с сильным ветхозаветным элементом) в русскую — православную по энергетике — мечту о мировом спасении. Сила (и одновременно соблазн) русского коммунизма состоял в том, что он не бедных предлагал сделать богатыми, а, наоборот, богатых опалить пламенем мирового пожара. «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем, мировой пожар в крови. Господи, благослови!». Это не просто поэзия или мифология, как любят выражаться либерал-русофобы — это превращенная форма русской религиозной идеи жизни по правде, а не по выгоде, не по бюргерскому обывательскому расчету. Соответственно своей истории и своему духовному строю Россия испытала, осуществила то, что на Западе в лучшем случае было предметом умозрительных построений. В этом плане можно сказать, что Россия ценой собственной крови спасла человечество от веры в гедонистическую утопию. В русской культуре произошло парадоксальное сращение базовых религиозно-исторических ценностей — и прежде всего идеи царственного, праведного бытия — с пришедшими с Запада претензиями прагматического использования этого бытия, вплоть до его радикальной переделки. Именно в точке подобного сращения русский Христос сблизился с петербургским мифом, образ избранного народа — с пролетариатом-мессией, Карл Маркс — с еврейскими пророками и Фридрихом Ницше…

Говоря более конкретно, Советам пришлось (в сущности, вопреки своему фетишу мировой революции — вот где промысл истории!) построить нечто вроде вышеназванной «самодержавной республики», и тем самым вытянуть Россию из болота, в которую её загнали в феврале 1917 года взбунтовавшиеся «фармацевты» (словечко А. Блока). После падения законного царя Милюков, Керенский и К. попытались слепить умеренную парламентскую республику из распадающейся Евразии — но их власти хватило едва на девять месяцев. Уж на что ненавидел большевиков Иван Бунин, доходя в «Окаянных днях» до социального расизма («белая» русофобия), однако даже он указал настоящих виновников русской трагедии 1917 года — тех самых деятелей «прогрессивного блока» в широком смысле слова, которые много лет раскачивали в разные стороны гигантский корабль Российской империи и в конце концов потопили его (2). «Кругом трусость и измена», — записал государь в дневнике в день отречения. Начали эту измену планировавшие цареубийство декабристы, продолжили «шестидесятники-семидесятники», поклонявшиеся дарвиновской обезьяне, а закончили респектабельные думцы-«демократы», арестовавшие законного царя и отправившие его на заклание. Конечно, «ленинская гвардия» — это настоящие демоны революции («красная» русофобия). Вместе с тем, нравится это кому-либо или нет, именно большевики собрали рухнувшую Россию почти в прежних имперских границах. Из песни слова не выкинешь. Вопреки собственному презрению к исторической России (3), Ленин и Троцкий ввели «отчалившую» Русь в жесткие дисциплинарные берега, выиграв Гражданскую войну. Кстати, за красных воевала примерно половина царских офицеров и генералов, немногим меньше, чем за белых. Однако подлинным создателем СССР был, конечно, Сталин, построивший за три пятилетки фактически новую сверхдержаву, взявшую в 1945 году Берлин, овладевшую ядерным оружием и первой вышедшую в космос. Причем у него не было колоний и волшебных источников нефти, все приходилось делать на энтузиазме, страхе и рабском труде. Да, это было страшно, и не дай Бог нам увидеть что-то вроде раскулачивания, ГУЛАГа и воронков по ночам, но если бы этого не произошло, сейчас уже не было бы не только русского народа, но и многих других, примкнувших к нему лет 200 назад племен. И Бердяев не случайно написал свою книгу о русском коммунизме к 20-летию советской власти. Да, большевики воссоздали страну после либерально-революционного погрома — против которого оказались бессильны призывы мудрых веховцев — ценой жизни миллионов её сыновей и дочерей. Это не теория, это медицинский факт. Стоило ли спасать Россию такой ценой? Тут каждый выбирает своё. Когда-то один из поэтов-«фармацевтов» (кажется, некий Джек Алтаузен) написал по поводу памятника гражданину Минину и князю Пожарскому на Красной площади: «Подумаешь, они спасли Россию! А может, лучше было не спасать?». Можно тут вспомнить и о слезинке ребенка…

Сегодня, в 2009 году, русофобы всех направлений объединились в деле очернения русской истории ХХ века. В июле с.г. Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию «Воссоединение Европы», в которой фактически уравняла фашистскую Германию и советскую Россию в качестве зачинщиков Второй мировой войны. На российском радио и телевидении ту же идею развивает, например, историк Н. Сванидзе при активной поддержке эротического писателя В.Ерофеева. Этим господам вроде бы невдомек, что если бы не советско-германский договор о ненападении 1939 года, отодвинувший границу СССР на Запад, немцы уже через несколько недель наступления взяли бы Ленинград, и тогда исход Второй мировой войны мог быть совершенно другим. Не так давно вышла в свет книга священника (! — А.К.) Георгия Митрофанова, в которой едва ли не главным героем Великой Отечественной войны провозглашается предатель Власов, а воины, победившие оккультный Третий Рейх и спасшие Россию (и всех русофобов заодно) ценой собственной жизни, оказываются «носителями лжи». «Наше общество— пишет о. Георгий, — состоит из людей, в подавляющем своем большинстве живших во лжи, служивших злу и сейчас упорно делающих вид, что вся их жизнь проходила в служении правде. Они „служили России“ — называлась ли она Советским Союзом, называется ли она Российской Федерацией, — а на самом деле эти люди, не способные вот так честно и последовательно, как генерал Власов и его сподвижники, перечеркнуть свою прошлую неправую жизнь, служили не России и служат не России, а служат только себе» (4). Чем такой взгляд отличается от героизации бывших эсесовцев в Прибалтике (5) и на Украине? Ещё более удивительно, что подобные мысли высказывает клирик Русской Православной Церкви!

Да, русская история ХХ века — это трагическая история, но христиане предупреждены, что в мире сем они будут иметь скорбь. Русский народ не принял бы коммунизма, не искусился бы им, если бы в нем не было притягательной силы стояния за правду. Красная звезда и флаг с серпом и молотом (сплошь оккультные знаки) обращались в душе России в голгофский символ — вот где подлинное чудо русской истории, если воспользоваться формулой архимандрита Константина (Зайцева). Ленин, Сталин, Дзержинский, Луначарский и Ярославский вместе со всем их «чрезвычайным» аппаратом ничего не могли с этим поделать: в руку России вкладывали коммунистический меч, а она его — как и все иноземные дары — переделывала в православный Крест.

Тайный Крест против явного насилия и скрытого богатства — вот короткая формула Советской России 1917−1985 годов. Русская интеллигенция соблазнилась первой, взяв из западных либерально-масонских рук плоды апостасии, — и сотворила из них очистительное страдание во имя неизвестного ей Бога. Со своей стороны, русский народ в условиях навязанной ему мировой «закулисой» войны впал в состояние черни, искусился «землей и волей» — но уже в годы гражданской смуты фактически подхватил упавшее из рук петербургской монархии знамя Третьего Рима — Нового Иерусалима (опять-таки в чуждых ему искони формах марксистского хилиазма). Все это вместе взятое, наряду с социальной слабостью синодальной Церкви, подорванной еще в XVII веке расколом и затем превращенной Петром почти в департамент петербургской державы, — все это привело к тому, что Святая Русь, не удержавшись на поверхности истории, ушла в ее глубину, но и оттуда продолжала невидимо определять земные пути Отечества. В этом плане символичен спор Белинского с Гоголем о вере русского народа, когда писатель в «Выбранных местах из переписки с друзьями» доказывал, что русский народ — самый религиозный в мире, а критик утверждал, что русский мужик говорит о Боге, почесывая одно место. Как бы то ни было, протоиерей Г. Флоровский в своей книге «Пути русского богословия» вынужден был констатировать, что Россия не вся в православии, что огромную роль в ее истории играет «темная», «ночная» сторона ее коллективной души. События вплоть до казни царской семьи как будто подтверждают правоту Белинского и Флоровского, однако нужно учитывать, что в этот период народное сознание уже целиком вошло в зону «русского соблазна», оформленного в виде либерально-авангардистского мифа о перестройке мироздания средствами всеобщей организационной науки.

«Перманентная революция» колхозов и коммунальных квартир — не продукт ли это той экзистенциальной безбытности, на которую с фамильной интеллигентской гордостью указывал Блок, и о которой Мандельштам подозревал, что она даже вовсе неизвестна Западу? Ушанки, платки, сапоги, ватники и вообще весь внешний облик советского человека 20-х-50-х годов — не искаженный ли это образ юродивого, о котором применительно к России писал еще Вл. Соловьев (а до него и Хомяков, и Тютчев), не то ли это уничижение, которое паче гордости? Диалектика господства и рабства, как было известно еще Гегелю, — трудная диалектика, и нужно крепко подумать, прежде чем безоговорочно предпочесть господина (владельца, пользователя существования) «малым сим», этим ко всему притерпевшимся «винтикам» и «олухам царя небесного». Они отдали землю и фабрики генералиссимусу — но в глубине души они ощущали, что коренные ценности жизни не могут принадлежать никому лично, что они «боговы», и по этой причине пусть скорее будут отданы в распоряжение государству, чем тому или иному «миллионщику». Это стремление отдать свое (подлинное мое — то, что я отдал, по слову Максима Исповедника) красной нитью проходит сквозь Русь железную, хотя вся ее официальная идеология требовала как раз взять чужое («экспроприация экспроприаторов»). Вплоть до 80-х годов ХХ века у нас сохранялись призывы к борьбе за выполнение плана и за чистоту улиц, поднимающие прозаическую техническую задачу на уровень софийности мирового хозяйства, вполне в духе «Оправдания добра» Вл. Соловьева и «Философии хозяйства» С.Н.Булгакова…

Таков, если проследить до глубины, религиозно-национальный принцип русского коммунизма, в трагическом испытании которого Крест незаметно, но непреодолимо побеждал меч, вера — безверие, Христос — антихриста. Надо быть духовно слепым — или уж действительно ненавидеть свое Отечество во всех его проявлениях, как иезуит Печерин — чтобы не разглядеть этой «невидимой брани» за красным флагом и пятиконечной звездой. Господь спасает не только отдельных людей. По своему неисповедимому промыслу Он спасает — или, напротив, оставляет втуне — целые народы и цивилизации, которые суть для Него симфонические личности тварного бытия. Не оставила своим покровом Святую Русь Царица Небесная, явив свою державную икону в день отречения от престола царя-мученика. В день празднования Владимирской иконы Божией Матери Тамерлан повернул домой из России (1395), произошло знаменитое Бородинское сражение. В день Рождества Богородицы состоялась Куликовская битва, а в Рождество 1813 года последний неприятельский солдат покинул пределы Отечества. Гитлеровские войска напали на Россию-СССР 22 июня 1941 года — в день Всех святых, в земле российской просиявших. Они не боялись русских святых. В октябре-ноябре 1941 года фашистские дивизии вполне могли войти в Москву (они видели её в бинокли) — но не вошли! Вокруг Ленинграда немцы стояли два с половиной года фактически в черте города (на границе Московского проспекта) — но так и не взяли его! Что это, как не чудо? Наконец, 6 мая 1945 года, в день Георгия Победоносца, флаг России-СССР поднялся над горящим рейхстагом.

Так — вопреки козням врагов — воссоединялись на Руси концы и начала, так наша духовная история делала еще один поворот на своем таинственном пути.

5. Что же дальше?

В 1991 году ориентированные на золото либерал-глобалисты (бывшие коммунисты) под демократическими лозунгами снова пришли к власти в Москве. Это была новейшая (уже вторая за ХХ век) либеральная революция, осуществленная большевистскими методами — партноменклатура конвертировала правительственную власть в экономическую. По глупости или по корысти очередные либерал-революционеры полагали, что всё решит невидимая рука рынка — и получили в результате страну в границах XVII века, где конфликтовали все со всеми и где только ленивый не проектировал дальнейшего распада страны на «уральскую республику», «дальневосточную республику» и пр. Академик Сахаров, к примеру, предлагал таких осколков не менее тридцати — тоже либерал был…

Так или иначе, В.В.Путин и его команда предотвратили в начале XXI века распад России, сохранив основы российской государственности (символизируемые царским гербом, советским гимном и демократическим флагом) и покончив с диктатом экономического тоталитаризма. «Семибанкирщине» дали понять, что она не всё может. При всем своем внешнем антидемократизме, путинские действия соответствовали народной воле, и народ поддержал их — сравните результаты думских и президентских выборов 2003 — 2008 годов. Я уже не говорю о полном провале либерально-западнических партий, списать который на пресловутый «административный ресурс» при всем желании не удается. Кстати, нынешний финансовый кризис, спутавший все карты, пришел из Нью-Йорка, а не из Москвы.

Конечно, либерал-русофобы этого как бы не замечают, продолжая ставить России в пример «образцовые» страны во главе с Канадой и США. Наша великая история для них потемки, наши национальные и религиозные ценности — ложь. Эти господа — как «отечественные», так и зарубежные — дружно молчат о том, что европейская цивилизация по существу рассталась с христианством ещё в эпоху Просвещения. Либерализм говорит человеку: «Делай, что хочешь, ты сам себе хозяин! Но при этом ты сам отвечаешь за себя, твой дом — твоя крепость, всё остальное — Бог, государство, родина — суть только части тебя». В наше время этот «свободный собственник» целиком стал рабом рынка и телевидения, которое кормит его пошлейшими шоу пополам с «чернухой», а улицы его города оказываются во власти многообразных «меньшинств».

Нынешний Запад фактически находится в плену у своих агрессивных по отношению к Божьему миру технологий, это гигантская пиррова победа фаустовского модерна, отвергнувшего христианские ценности под раскаты торжествующего вольтеровского хохота. Сам «главный приватизатор» России А. Чубайс недавно заявил, что такого кризиса человечество никогда не знало. Он забыл добавить, что это кризис не столько экономический, сколько идейный и концептуальный. Американизированный глобальный Фауст получит в XXI веке своего Мефистофеля — но уже не вальяжного господина, как в величественном сочинении И.В.Гёте, а звероподобную биоэлектронную бестию, в которой будет смоделирован весь грех, накопленный за годы модерна и постмодерна «золотым миллиардом». Запад вошел сегодня в «обратный ход» своей духовной эволюции: католичество — протестантство (в союзе с секуляризованным иудаизмом) — либерализм (точнее, либертарианство) — неоязычество — инфернальность. Всё это предвещает в обозримом будущем геокультурную катастрофу (гностическую «культуру смерти», по терминологии современного философа А.И.Неклессы), опасную как для самого Запада, так и для большинства народонаселения планеты, особенно когда его норовят «демократизировать» насильно, с помощью «цветных» революций и крылатых ракет.

Православно-русская цивилизация реализует в своей истории образ не восточного (фаталистического) и не западного (самодостаточного), а творчески верующего человека. Русский творческий акт — религиозный, государственный, художественный — направлен к абсолютной Личности, а не к самому себе. В силу своей духовной природы России постоянно приходится разрешать парадоксы верующего разума, нравственного художника, народного монарха, тогда как на Западе эти самодовлеющие социально-культурные практики разнесены (диверсифицированы, как принято сейчас выражаться) по разным «углам» общественного и личного бытия. Европейская свобода уже пережила ряд смертей — смерть Бога и смерть цельного человека. Противоречие между восточной общинностью и западным персонализмом — это движущая сила нашей истории. Привлекая к себе лучшее из Азии и Европы, Россия не перестает быть самой собой. Именно это делает её сегодня страной будущего, когда после кризиса спекулятивного посткапитализма понадобится народ, способный построить более одухотворенную и справедливую цивилизацию.

России нужна верховная власть не потому, что она «тысячелетняя раба» (о «проклятом царизме» при Советах говорили так же часто, как сейчас о «проклятом коммунизме»), а потому, что в глубине души она хочет служить чему-то более высокому, чем польза, комфорт, плюрализм и т. п. Рай на земле — это выдумка идеологов новоевропейского прогресса, начиная с Реформации (возврат от христианства к иудейству) и Просвещения (философия либерального гедонизма). Запад поверил в эти сказки, по существу перестав быть христианской частью света (страна «happyend»). Россия, со своей стороны, до сих пор живет мыслью, что власть и культура в государстве должны исходить не от грешной «одинокой толпы», а от Бога. Тело России действительно болеет, но дух ещё жив. Как заметил в свое время В.С.Соловьев, идея нации заключается не в том, что она сама думает о себе во времени (особенно в лице теоретиков, явно или тайно ненавидящих её), а в том, что Бог думает о нёй в вечности. Вся история России — включая трагический ХХ век — свидетельствует о Божьем замысле святой Руси, а не о России язычески-самодовольной. Тому, кто не хочет или не может этого понять, придется ещё много думать о России.

Заключая эту статью, отмечу, что любая русофобия (особенно «красная» и «желтая» — две дороги к одному обрыву, по слову академика Р.И.Шафаревича) в христианской перспективе абсолютно несостоятельна. У русского народа много недостатков и грехов, однако у него начисто отсутствует самодовольство и самолюбование — самые безнадежные личные и национальные качества перед лицом Христа. Россия, действительно, не молится свободе и грешному человеку — она молится Богу даже тогда, когда на уровне официальной идеологии (на уровне ratio) в Него не верит. Я думаю, это более достойная христианина позиция, чем поклоняться собственному комфорту и техническому прогрессу, прикрывая всё это псевдорелигиозным фразами, борьбой «за права меньшинств» и т. п. Как неоднократно указывал патриарх Кирилл, свобода и права — человека, субкультуры или целой страны — лишенные религиозной ответственности за них, есть разрешение на грех и потому представляют собой не христианские, а именно антихристианские добродетели. Как доказывает опыт XXI века, потреблять в качестве товара можно не только новые машины или яхты, но и великие Божьи дары — посткапитализм всё скушает.

И последнее замечание. Если задаться известным вопросом — кому это выгодно? — то придется признать, что вышеописанные акции по разоблачению «русских мифов» работают прежде всего на те закулисные силы, которые стремятся пересмотреть итоги Второй мировой войны, обесценить соглашения, достигнутые державами-победительницами в Тегеране и Ялте, и тем самым лишить Россию идейной и юридической легитимации в современном мире. Некоторые из деятелей отечественного либерализма открыто призывают Россию отказаться от правопреемства по отношению к Советскому Союзу, то есть фактически зачеркнуть не только 70 лет нашей истории ХХ века, но всю отечественную историю (6). Их стараниями мы уже оказались почти в границах XVII века. Что ещё надо сделать, чтобы окончательно вытеснить эту «неправильную» страну из международного культурного и политического пространства, превратив её в вечного изгоя? Давайте начистоту, господа. Либо вы отказываетесь от советского периода отечественной истории как исчадия ада, и тогда вам надо выкинуть из семейных сундуков дедовские и отцовские военные ордена, перестать праздновать вместе с народом День Победы 9 мая, и начать отмечать (вместе с недобитыми эстонскими и украинскими эсэсовцами) дату образования власовской армии, раздувая тем самым бесконечную гражданскую войну — либо вместе с единой Русской Православной Церковью и подавляющим большинством народа благодарить в этот день Бога за то, что он даровал миру в 1945 году русско-советскую победу над оккультной чумой. (7). В первом случае вы останетесь с Церковью и народом, во втором — отпадете от них. И тогда станет ещё яснее, что у русских святого.

Примечания

1. Если бы Россия сохранила набранную в начале ХХ века экономическую динамику, она, как подсчитано специалистами, к 40-м годам ХХ века вышла бы на первое место в Европе (или даже в мире) по уровню своего хозяйственного и технологического развития.

2. В «Окаянных днях» есть выразительный диалог антикоммуниста Бунина и одного из февралистов, поклонников либеральной Февральской революции:

«9 марта (1918 г. — А.К.)

Нынче В.В.В. … понес опять то, что уже совершенно осточертело читать и слушать:

— Россию погубила косная, своекорыстная власть, не считавшаяся с народными желаниями, надеждами, чаяниями… Революция в силу этого была неизбежна…

Я ответил:

— Не народ начал революцию, а вы. Народу было совершенно наплевать на все, чего мы хотели, чем мы были недовольны. Я не о революции с вами говорю — пусть она неизбежна, прекрасна, всё что угодно. Но не врите на народ — ему ваши ответственные министерства, замены Щегловитых Малянтовичами и отмены всяческих цензур были нужны как летошний снег, и он это доказал твердо и жестоко, сбросивши к черту и Временное правительство, и Учредительное собрание, и «всё, за что гибли поколения лучших русских людей», как вы выражаетесь, и ваше «до победного конца»".

Ай да Бунин! Кстати, не менее яростный антикоммунист А.И.Солженицын в принципе придерживался сходного взгляда на роковой «февральский узел», потому и закончил им свою эпопею «Красное колесо». См. также его книгу «Двести лет вместе» — о роли евреев в русской революции.

3. Ленинское отношение к России хорошо описано в воспоминаниях Г. А.Соломона (которому невозможно не верить), приводящего слова вождя: «Дело не в России, на неё, господа хорошие, мне наплевать — это только этап, через который мы проходим к мировой революции» (см.: Соломон Г. А. Среди красных вождей. М., 1995). Собственно, об отношении г. Ульянова-Ленина к своей исторической родине лучше всего говорит вся его деятельность, целиком направленная на разгром последнего православного царства. Либералы («отцы») — это правые («розовые») западники, восходящие по своей идеологии к просветительству и масонству. Революционные интернационал-коммунисты начала ХХ века («дети») — это левые («красные») западники, сделавшие из атеизма и свободопоклонничества своих предтеч радикальные, но последовательные практические выводы. Нынешние «россиянские» либералы («внуки») — это снова правые (но уже «желтые») западники, воюющие за свои антихристианские цели вполне большевистскими методами. И тем и другим равно на Россию наплевать. Яблоко от яблони недалеко падает.

4. Г. Митрофанов. Трагедия России. Запретные темы ХХ века. СПб., 2009. С. 156.

5. Я думаю, что подобный взгляд на «наших» фашистов ещё хуже, чем его аналоги в Прибалтике и других нерусских странах. Латышские и эстонские эсэсовцы, по крайней мере, воевали против чужих им по крови и духу русских, а власовцы убивали своих. Кстати, прибалтийские и польские жалобы на русские (советские) жестокости, в некотором роде, заслужены — разве латышские стрелки или возглавлявшие кровавую ЧК (а до того всеми силами боровшиеся против Империи) поляки мало сделали для утверждения власти красных комиссаров?

6. Одним из любимых занятий наших свободолюбцев печеринского типа является деструкция, или, по-русски говоря, поношение великих национальных образов России — Александра Невского, Кутузова, Жукова… Для них это не более чем мифы. Разумеется, освободившееся символическое место тут же заполняется соответствующими персонажами вроде генерала Власова.

7. Подробнее о затронутых проблемах см. следующие монографии:

Казин А.Л. Последнее Царство. Русская православная цивилизация. Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго. СПб., 1998. Текст представлен в интернете.