«Радость моя, Христос Воскресе!»

«Господь помилует Россию и приведёт её путём великих страданий к великой славе», — эти слова служат залогом нашей надежды в безсмертие России. И второе: «Стяжи дух мирен, и около тебя спасутся тысячи».

Эти слова святого старца — руководство к личному спасению каждого, и вместе с тем ощущение единения людей, собираемых Духом Святым.

В России никогда не бывало спокойных времён. Читаешь книги по истории Отечества: войны, смуты, революции… Особенно тяжёлыми кажутся только что прошедшие два века: XIX и XX. XIX — век подготовки революций, покушений на царский трон. Век XX весь залит кроввю мучеников российских.

Но именно в эти два века рядом с нами был и перешёл вместе с нами в век XXI преподобный наш батюшка старец Серафим, Саровский чудотворец. Он показал, что в любое время, можно сохранить и спасти свою душу. Условие одно: душа, данная Богом, должна служить Богу, а свою человеческую волю надо растворить в воле Божией.

Небесный посланник, ангел всея Руси, преподобный Серафим не из дальних стран приплыл, сошёл к нам не с небес, он появился в семье благочестивых курских жителей Мошниных: Исидора и Агафьи. Любящие батюшку православные знают его биографию. В ней нет ничего сокрытого, она на виду. Глядя на его жизнь, мы видим, что спасение возможно для каждого. Он никакой не особенный, самый простой человек. Крещёный Прохором во имя святого апостола от 70-ти Прохора, младенец с малых лет рос в церковной ограде. Этому помогло то, что отец его Исидор брал церковные подряды на строительство храмов. Однажды отрок Прохор упал с высоких лесов строящегося собора. Думали, не жилец — умрёт: сильно расшибся.

И здесь происходит чудо. Отрока посещает Пресвятая Дева Богородица, Царица Небесная, и исцеляет его. Это было первое посещение Божией Матерью преподобного Серафима. А всего их за его земное жительство было двенадцать.

Прохор признаётся матери, что всей душой, всем сердцем желает посвятить свою жизнь Господу, что тяготится занятием торговым делом, к которому его начинали приучать. Боголюбивая Агафья понимает своего сына и благословляет идти в монастырь большим медным распятием, которое он носил на груди всю жизнь, до самой кончины.

Кроме материнского, Прохор получает благословение и монашеское. С пятью своими сверстниками он идёт в Киево-Печерскую Лавру и посещает прозорливого старца Досифея. Под этим именем подвизалась в затворе старица высокой духовной жизни, в мiру дворянка Дарья Тяпкина. Досифей прямо указывает Прохору на место его будущих подвигов: «Гряди, чадо, в Саровскую пустынь, и пребуди тамо. Место сие будет тебе во спасение. С помощью Божией там окончишь ты и земное странствование. Святой Дух, Сокровище всех благих, упра-вит жизнь твою во святыне».

Полностью это место называлось: Темниковская Саровская Успенская общежительная мужская пустынь. Она была на границе Нижегородской и Тамбовской губерний, между речками Сатисом и Саровкой, притоками Оки. Основана на месте старого городища Сараклыч иеромонахом Исаакием, в схиме Иоанном, в 1706 году от Рождества Христова. Отличалась строгостью монашеских уставов.

Глубоко символично то, что в Саровскую пустынь Прохор прибыл в канун праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Старательный образованный юноша, замечательный плотник — инок Прохор был горячим молитвенником и незаменимым послушником. Впоследствии он сам, давая наставление инокам, говорил об их страшных и сильных врагах — празднословии, унынии, скуке: «Эти опаснейшие искушения для новоначальных врачуются молитвой, воздержанием от празднословия, посильным рукоделием, чтением слова Божия и терпением, потому что рождается уныние от малодушия, безпечности и празднословия».

Сам преподобный прошёл все монастырские послушания: был пономарём, будильщиком, истопником, хлебопёком, особенно искусным плотником и столяром. Его трудами был изготовлен кипарисный престол для придела храма Зосимы и Савватия.

В канун праздника Преображения 1786 года настоятель обители иеромонах Пахомий постригает инока Прохора в монашество с именем Серафим, что означает «пламенный». Серафимы — высшие и ближайшие к Богу чины Ангельские.

Как высказать нам, грешным, всю меру страданий и трудов нашего любимого батюшки? Как представить тысячу дней и ночей стояния на камне, когда мы и часа одного неподвижно простоять не можем? Как представить молчание в затворе, когда мы непрерывно занимаемся разговорами, многоглаголанием? Как сопоставить наши обеды и ужины с трапезою батюшки? Вспомним его огородик, овощи, траву сныть. А завтраков у старца и не бывало, ибо ночной молитвенный подвиг переходил в утреннее долгое правило, длившееся до обеда. Какой упрёк нам ежедневное хождение батюшки в Божий храм при нашем нерадении к Божественной литургии. Но и таких нас, грешных и суетных, любит Господь. И таких нас любил и любит батюшка Серафим. Его любовь растворяет времена. Это не когда-то, а сейчас и каждому из тех, кто обращается к нему, батюшка ласково говорит: «Радость моя, Христос воскресе!»

И когда делаешь даже небольшое молитвенное усилие, то слышишь батюшку. Его голос остался здесь, в дивеевских просторах, у речек Саровки и Сатиса, у источников, в которых всё та же животворная, целительная вода, которую пил с верою и молитвою старец. Кружатся пчёлки, наследницы тех, что помнят сладкий запах ладана, исходящий от старца. А в тёмных, но уже немного поредевших дивеевских и са-ровских лесах, живут медведи, дальний предок которых приходил к пустыньке старца и ждал, когда он вынесет ему кусочек хлеба.

Но главное — это устные предания и рассказы о старце. К 1903-му, году прославления преподобного Серафима в лике святых, ещё были живы свидетели его подвигов, его духоносной жизни. И в год 2003-й от Рождества Христова, когда праздновали столетие прославления святого, мы также слышали рассказы о великом праздновании начала XX века, тяжелейшего для России, предсказанного старцем. Века, сказавшего мiру простую истину: спасение только во Христе, в пути к Нему. Все остальные были перепробованы и посрамлены. Спасение в сиянии Вифлеемской звезды, в струях Иордана, в свете Фавора, в Голгофских страданиях, Елеонском Вознесении и Пасхальном Воскресении.

«У нас какая будет радость! Среди лета запоют Пасху. А народу-то, народу — со всех сторон… — Старец помолчал и добавил: Но эта радость будет на короткое время».

Ведь и при жизни преподобный многократно предупреждал о грядущих испытаниях и называл их причиной богоотступничество и вольнодумство. Известен случай, когда он, кроткий и тихий, прогнал от себя офицера — будущего декабриста. Менее известен другой случай, о котором напечатано в «Душеполезном собеседнике» за 1903 год. Студент Андрей Леопольдов, как многие тогда, увлекался западными идеями, в Бога не верил. Но из любопытства, будучи недалеко от Сарова, решил навестить старца, о котором был наслышан.

Он пришёл в пустыньку к старцу не за назиданием, а с целью посмеяться потом над блаженненьким старичком. Увидел его, сидящим у колодца и смотрящим в него. «Вот, — подумал я, — почитают его святым, а он бездельничает. Осудил я тогда и народ русский за его тёмную, казалось мне, веру. Старец сказал мне: „Посмотри на дно колодезя. Видишь, вода бьёт ключом, и вместе с нею поднимаются песчинки. Поднимаются и падают, поднимаются и опять падают, а вода остаётся чистой, незамутнённой. Эти песчинки не могут возмутить воды. Так и вы — вольнодумцы, стараетесь возмутить чистое учение Церкви Православной, но всегда, подобно этим песчинкам, будете падать вниз, а учение Святой Православной Церкви будет стоять чистым во веки“. Когда отец Серафим говорил это, у меня по телу пробежал мороз, волосы зашевелились. Поражённый прозорливостью старца я пал на колени, исповедался в своём грехе неверия и глумления над Православием и просил его молитв и благословения. Ни слова укора я не услышал, только сердечную теплоту и любовь, которой были согреты его наставления. С тех пор я переродился».

А сколько даже не песчинок, а сгустков грязи поднималось с дьявольского дна, чтобы загрязнить веру Православную, чтобы уничтожить образ Святой Руси. Но всегда посрамлял их Господь, вразумляя нас, грешных.

Как великое утешение, посланное Господом, было обретение мощей преподобного в 1991 году и перенесение их вначале в Москву, затем в Дивеево. Мы помним это великое, всенародное торжество. Одна из первых остановок крестного хода была в Боголюбском монастыре. Тогда его здания были заняты совсем не церковными людьми, в главном соборе планировалось открытие ресторана, биллиардных, казино. Уже была заказана мебель и светильник в так называемом «монастырском стиле». И вот все эти люди сошлись для общего, самого главного крестного хода, когда мощи святого Серафима понесли из Дивеево в Саров для праздничного молебна в том месте, где он провёл в подвигах почти пятьдесят лет своей жизни и где окончил отмеренный ему Господом срок земной жизни. Это было незабываемо. Непрерывное пение молитв, тропарей пасхального и преподобному, молитв Божией Матери… Те, кто ходил крестными ходами, знают, какие очистительные слёзы льются из глаз, как сильно и радостно бьётся сердце, как ликует душа, любя всех и как поднимается дух, помогающий жить.

Шли и вспоминали заветы преподобного.

Батюшка был восхищен в небесные обители и перед кончиной поведал о том иноку: «Только не знаю, с телом ли или кроме тела был там. Бог весть: это непостижимо. А о той радости и сладости, которые я там вкушал, сказать невозможно». — Когда он рассказывал, лицо его так сияло, что смотреть было невозможно. Он долго молчал, потом снова заговорил: «Если б ты знал, какая радость ожидает душу праведного на небе, ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения, клевету. Если бы наша келия была полна червей, и черви бы эти ели плоть нашу всю временную жизнь, то надобно бы было на это согласиться, чтоб только не лишиться той небесной радости. Если сам святой апостол Павел не мог изъяснить той небесной славы, то какой же язык человеческий может изъяснить красоту горнего селения?»

Когда старца благодарили за исцеления, за помощь, он неизменно говорил: «Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить в ад и возводить? Это дело Единого Бога, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает. Господу Всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение».

Молебен в Сарове видела вся страна. В Дивеевском монастыре был сделан специальный огромный экран, который помог тысячам верующих быть участниками службы. Слова Святейшего Патриарха Алексия II, выступление президента, пение слаженного церковного хора происходили прямо здесь, рядом с канавкой Божией Матери, по которой круглые сутки шли и шли паломники, творя богородичное правило.

Через два дня состоялся ещё многолюдный крестный ход, теперь уже от Сарова в Дивеево. К этому времени молящиеся отстояли много церковных служб, вечерних и утренних, исповедовались и причащались, погружались в холодные, животворящие воды святых источников: серафимовского, александровского, казанского… Какие это были счастливые дни, о которых можно сказать, что все жили единым сердцем. Вот она, Святая Русь, вот её жертвенное, полное любви лицо. Сладкий запах кадильного дыма, пение молитв, к которому присоединяется щебетание птиц, плывущие в солнечном воздухе святые иконы и хоругви, и люди, люди. Море людей. И перед тобою, и за тобою. Будто вся необозримая Русь идёт вослед своему любимому батюшке, прибегает к нему за советом, просит благословения. И оно приходит к нам. Паки и паки (вновь и вновь) мы слышим слова батюшки: «Отчего мы осуждаем братии своих? От того, что не пытаемся познать самих себя. Кто занят познанием самого себя, тому некогда замечать ада за другими. Осуждай себя — и перестанешь осуждать других.

Самих себя должно нам считать грешнейшими и всякое дурное дело прощать ближнего, а ненавидеть только диавола, который прельстил его… Притом будем помнить, что дверь покаяния открыта всем, и неизвестно, кто первым войдёт в неё — ты ли, осуждающий, или осуждённый тобою". «Когда у человека смиренное сердце, то все козни вражий бывают бездейственны». «Главное в покаянии то, чтобы не свершать более раскаянный и прощённый Господом грех».

Вот и вернулись святые мощи батюшки в Дивеевский Троицкий храм. Рядышком — могилки дивеевских сестёр, Преображенский собор, колокольня. Вся ограда обители, как райский сад. Сестры говорят, что здесь очень хорошо приживаются самые нежные цветы, самые капризные, будто и они рады послужить батюшке и нашим благодарным взглядам. Перед монастырём — Казанская церковь, храмы Рождества Богородицы и Рождества Христова. Нашими трудами, нашими копеечками возродилась и вошла в новую силу постоянного цветения и благоухания Дивеевская обитель.

Да не устанут наши уста молиться за её насельниц, за тот родник, который никогда не выпить разом, но который можно и нужно пить всю жизнь — учение Христово, которому служил преподобный Серафим.