 |
| Фонд стратегической культуры | Андрей Конуров | 29.07.2009 |
26 июля в Грозном был совершен очередной теракт. Террорист-смертник взорвал себя перед милицейским оцеплением у входа в концертный зал, где должно было состояться культурно-зрелищное мероприятие. В результате теракта погибло шесть человек, причем четверо из них являются сотрудниками милиции. Есть и раненые. В прессе тут же появились версии, что теракт был направлен против президента Чечни Р. Кадырова, который регулярно посещает концерты в чеченской столице и вообще прикладывает большие усилия к оживлению культурной жизни республики. Сам Рамзан Кадыров заявил, что данный теракт является свидетельством слабости и агонии боевиков. Однако если эта агония продлится еще хотя бы несколько месяцев, политические итоги урегулирования ситуации на Кавказе, да и сам факт урегулирования, могут быть поставлены под вопрос.
За время, прошедшее с момента отмены режима контртеррористической операции (КТО) в Чечне, это уже третий крупный теракт в республике. В качестве главного мотива режима КТО выдвигалась версия о том, что террористическое подполье в Чечне разгромлено и этот режим становится препятствием к налаживанию в республике мирной жизни. И факты действительно свидетельствовали в пользу именно такой трактовки положения дел. Однако после того, как долгожданное решение было принято, ситуация изменилась словно по мановению волшебной палочки.
Так, по данным информационного агентства «Кавказский узел», за 100 дней после отмены режима КТО в республике была зарегистрировано не менее 32 боестолкновений и спецопераций. Число убийств лиц, объявленных в причастности к деятельности незаконных вооруженных формирований, возросло более чем в пять раз и значительно превысило число задержаний таких лиц. За 100 дней после снятия режима КТО было убито не менее 54 человек, объявленных участниками НВФ, задержано не менее 38 и добровольно сдались, по данным правоохранительных органов, не менее 3 человек. Еще 22 человека были задержаны как пособники членов НВФ.
За эти же 100 дней в ходе боев и перестрелок в республике погибло не менее 29 сотрудников силовых структур, ранено не менее 64. Также значительно возросло количество взрывов и терактов: в 100-дневный период в Чечне было не менее 22 взрывов и еще один случай, когда теракт с применением взрывного устройства удалось предотвратить. Для сравнения: в последние 100 дней существования режима КТО взрывов было всего 7 и еще четыре было предотвращено.
С чего бы это вдруг? Неужели в последние перед отменой режима контртеррористической операции месяцы чеченское бандподполье сознательно погрузилось в глубокую спячку, чтобы убедить компетентные органы в своем несуществовании, а потом ошеломить общественность серией резонансных вылазок? А Национальный антитеррористический комитет во главе с директором ФСБ Александром Бортниковым позволил обвести себя вокруг пальца? Или сказался напор Кадырова, который задействовал все свои рычаги в Москве, чтобы продавить выгодное для себя с экономической точки зрения решение, но несколько переоценил свои возможности по контролю обстановке в республике?
Вообще, многие аспекты развития ситуации в Чечне и на Северном Кавказе в целом следует рассматривать в контексте взаимоотношений Кадырова и так называемых силовиков. Задача непростая, учитывая то, что эти взаимоотношения — вещь тонкая, построенная на нюансах и от анализа постоянно ускользающая. Прежде всего потому, что более-менее понятно, кто такой Кадыров, а вот «силовики» при всей материальности их проявлений, тем не менее, остаются субстанцией весьма эфемерной (естественно, с точки зрения анализа).
Так, например, было бы ошибочно рассматривать всю совокупность высокопоставленных сотрудников Вооруженных Сил, правоохранительных органов и спецслужб как единый политический субъект. Военные вообще здесь стоят особняком, так как армия все последние годы погружена в водоворот собственных нескончаемых проблем, связанных с сокращениями, лишением льгот, непредставленностью в высших органах власти и унизительной кадровой политикой, и вся лоббистская энергия ее офицерской корпорации уходит на то, чтобы спасти от развала то, что еще можно спасти. Такое положение дел фактически выводит армейских генералов из числа эффективных игроков в деле формирования кавказской стратегии России.
Этого не скажешь о представителях других силовых ведомств, прежде всего ФСБ, для которых Чечня стала весомым фактором поддержания и укрепления внутриполитического властного статуса. 90-е гг. стали периодом невиданного падения престижа «конторы», когда генералы бывшего КГБ считали за честь устроиться начальниками служб безопасности у олигархов, а Березовский возил директора ФСБ Ковалева мордой об стол, приговаривая «вы будете служить нашим деньгам». Не последнюю роль во всем этом унижении сыграл и печальный исход первой чеченской войны, и унижение было тем сильнее, что этот исход был в самую последнюю очередь обусловлен плохой работой силовиков. Поражение России в той войне было результатом консенсуса целого ряда внешних и внутренних сил, представлявших различные политические и экономические интересы, но списали его в худшем стиле перестроечных и постперестроечных лет на бездарных генералов. Поэтому политическое решение о начале второй чеченской войны стало для силовиков шансом войти в российскую политику и экономику, и этот шанс был использован ими по полной программе.
Вторая война велась уже совсем по-другому, нежели первая. Армию уже никто не хватал за руки, не объявлял перемирий в моменты, когда боевики бывали уже почти разгромлены, и поэтому войсковая часть операции была довольно быстро закончена. После этого руководство операцией перешло к ФСБ, а затем к МВД.
Потерпев поражение на поле боя, боевики перешли к партизанской и террористической войне, и смена руководства операцией федеральных сил была обусловлена именно этим фактом. Одновременно с этим была сформирована гражданская администрация Чечни, руководителем которой был назначен муфтий республики Ахмат Кадыров. Он был известен своей непримиримой позицией по отношению к распространению ваххабизма в Чечне, а когда отряды Басаева и Хаттаба начали вторжение в Дагестан, первым из деятелей сепаратистского движения решительно осудил их действия.
Практически сразу между Кадыровым и силовиками начались трения. Здесь опять же речь не идет обо всех высокопоставленных сотрудниках ФСБ и МВД, но группа генералов обоих ведомств восприняла назначение Кадырова в штыки с самого начала. Именно эту группу я имею в виду, говоря о силовиках. Причина трений тривиальна — это была борьба за власть, контроль над бюджетными деньгами и экономически привлекательными активами типа нефти. При этом чем выше была террористическая активность боевиков, тем весомее выглядели аргументы представителей силовых ведомств о том, что полностью передавать контроль над обстановкой в республике администрации Кадырова еще рано. Поэтому силовики все время докладывали руководству страны, что боевики еще не разгромлены до конца, что необходимо еще время для закрепления достигнутых успехов, в течение которого все рычаги влияния должны оставаться у них. Кадыров, наоборот, докладывал об успехах в строительстве мирной жизни и необходимости перехода к следующим этапам на этом пути, а значит, дальнейшего ограничения влияния силовиков.
Однако В. Путин не мог держать республику на военном положении сколь угодно долго. И, несмотря на все попытки силовиков отдалить процесс передачи власти Кадырову, это процесс продолжался. Сначала на референдуме была принята Конституция Чеченской республики, затем состоялись выборы президента, которые выиграл Ахмат Кадыров. Это стало важной вехой в деле отстранения силовиков от командных высот в республике.
Потом Ахмат Кадыров погиб. Кто стоял за терактом на грозненском стадионе «Динамо», неизвестно до сих пор. Известно только, что взрывное устройство было вмонтировано непосредственно в бетонные конструкции трибуны, т. е. заложено задолго до 9 мая 2004 г. Организован теракт был тоже на очень высоком уровне. Ответственность за это убийство взял на себя Шамиль Басаев, Рамзан Кадыров впоследствии заявлял, что все участники этого преступления ликвидированы, но вопросы у думающих людей, тем не менее, остались.
Если рассматривать этот теракт с точки зрения борьбы за влияние в Чечне, то позиции силовиков он, безусловно, укреплял. Во-первых, в силу того, что в мир иной ушел сильный конкурент, который пользовался доверием В. Путина, а во-вторых, потому что он ясно продемонстрировал, что до завершения контртеррористической операции в республике еще очень далеко, если боевики вот так вот спокойно могут позволить себе убить президента Чечни.
Однако эстафету отца подхватил его сын Рамзан, который сумел в короткие сроки консолидировать власть, вернуть из леса большое количество боевиков и продемонстрировать обществу преимущества своей модели Чеченской республики. И самое главное, он тоже пользуется доверием В. Путина. Поэтому та группа, которая делала ставку на продолжение доминирования в чеченских делах федеральных силовых ведомств, окончательно своей цели не достигла, процесс их вытеснения продолжился, и отмена режима КТО стала очередным подтверждением этого.
То, что сейчас происходит в Чечне, а также в соседних с ней республиках, прежде всего в Ингушетии и Дагестане, навевает очень тревожные мысли. Хотя активность боевиков резко выросла, один из видных представителей ичкерийской эмиграции Ахмед Закаев заявил о прекращении вооруженной борьбы против чеченской милиции и о поддержке действий президента Чечни в нормализации жизни в республике, то есть дал понять, что к последней эскалации насилия он не имеет никакого отношения.
При этом особые вопросы вызывают два преступления. Во-первых, это покушение на президента Юнус-бека Евкурова. Этот взрыв сразу же списали на вооруженную оппозицию. Но, спрашивается, зачем оппозиции покушаться на Евкурова, если он всей своей политикой демонстрировал готовность к компромиссу, мирил кровников, встречался с представителями оппозиционных организаций, выслушивал их требования и, если они были разумны, выполнял их. Иными словами, искренне пытался примирить ингушей друг с другом и пресечь все распри по возможности мирным путем. Он прощал даже своих личных врагов, когда они были у него в руках. И вот совершать теракт против такого президента, чтобы взамен получить какого-нибудь держиморду и тотальные зачистки?
Второе — это убийство правозащитницы Наталья Эстемировой. Тоже все очень странно. Замминистра внутренних дел РФ Аркадий Еделев выдвинул четыре версии: профессиональная деятельность, желание боевиков бросить тень на руководство Чечни и правоохранительные органы, ограбление и личные мотивы. Подспудно же продвигается мысль, что это исполнил Кадыров.
Я не большой фанат Кадырова, но вот мотивов убийства для него не вижу. Говорили, что он угрожал Эстемировой — охотно верю. Но вот убивать и так подставляться — ну не полный же он дурак, в конце концов. Ему по жизни приходилось действовать разными методами, но сейчас, когда власть вся полностью в его руках убивать единственную оппозиционную ему правозащитницу — зачем? Она была нужна ему хотя бы для разнообразия. В общем, сдается мне, и в случае с Евкуровым, и в случае с Эстемировой, и в случае с последней активизацией боевиков в Чечне мы имеем дело с нешуточными провокациями.
Как-то принято думать, что спецслужбы защищают интересы если и не общества, то уж государства-то точно. Однако реальность намного сложнее. Реальные политические субъекты могут далеко не всегда совпадать с формальными государственными институтами. Субъекты могут включать в себя элементы различных государственных ведомств, бизнес-корпораций, мозговых центров, СМИ, партий, движений и антисистемных вооруженных формирований. Причем один субъект может включать соответствующие элементы разных государств, пусть даже формально и враждующих друг с другом. В соответствующей литературе для таких политических субъектов определение «управляющие сети». Отсутствие четких институциональных границ и есть тот самый фактор, который позволяет таким сетям ускользать от внешнего анализа. Кроме того, сами такие сети неустойчивы во времени и могут распадаться и переформировываться при изменении соответствующих интересов. Но в рамках одной такой сети вполне может осуществляться взаимодействие между определенными элементами некой государственной структуры и определенными элементами внутри террористического подполья в Чечне. И цели, которые преследует такое взаимодействие, могут коренным образом отличаться от целей российского государства.
«Неуловимость» управляющих сетей означает их неподотчетность любому контролю кроме контроля непосредственных участников сети. А ответственность за действия сетей всегда приходится нести государству. В данный момент мы видим попытки одной из действующих в России управляющих сетей развязать войну на Кавказе. Только этого нам и не хватало.
