Думая о будущем России

Беседа со священником Димитрием Ненароковым

— Когда я служил еще в Душепопечительском центре имени праведного Иоанна Кронштадтского, отец Анатолий (Берестов) определил мне заниматься, прежде всего, профилактикой использования психоактивных веществ среди молодежи и подростков. Мы должны были и реабилитировать (то есть ударять по предложению нарковеществ), и проводить профилактику (то есть уменьшать спрос на них). Мы создали группу на базе социального центра в Марьино. Там у нас было 63 подростка среднего и старшего школьного возраста. Они были направлены к нам по рекомендации социальных служб и детской комнаты милиции. Все они, как правило, наблюдались и в милиции, и в социальных службах, и у всех было асоциальное поведение.

Когда мы начали с этими ребятами работать, то поняли, что никто из нас не знает, как проводить эту профилактику, как вытащить детей с улицы. Это были, как правило, уже сформировавшиеся личности, со своей иерархией ценностей, и они хотели жить только в свое удовольствие. Необходимо было найти рычаги, за которые можно ухватиться и свернуть эту проблему. В первый год были большие трудности, потому что по недостатку опыта было трудно выстроить какую-то систему. Мы организовали различные кружки, проводили беседы, регулярные молитвы.

Но через год работы мы поняли, что главным, превалирующим направлением работы должно быть военно-патриотическое как объединяющее в себе многие аспекты воспитания. Оно включает в себя все те качества характера, которые необходимо выработать для борьбы с грехом. Это и честность, и мужество, и твердость воли, и патриотизм. Военно-патриотическое воспитание может быть очень многоплановым, и каждый из наших подопечных мог занять свою нишу, выбрать то, что ему по душе. И тогда я принял решение организовать группу «Преображение» численностью около ста человек, с которыми мы занимались разнообразной деятельностью, в том числе и военно-патриотической. И последняя была тесно увязана с социальной деятельностью: до тренировок не допускались люди, которые на неделе не сходили в больницу и не поработали санитарами. И парни, и девушки проходили через социальное служение. Кроме этого, в нашем клубе базой были теоретические занятия. У нас был закон Божий, толкование Священного Писания. Отслеживалась периодичность участия в таинствах исповеди и причащения каждого члена клуба. Я бы сказал, что наша деятельность держалась на «трех китах»: богослужение, теоретические занятия и социальное служение. И уже на этих основаниях была некая надстройка, которая именовалась группой «Преображение».

Сначала мы своих ребят посылали заниматься по системе «РОСС» (Российская отечественная система самозащиты) — это одно из направлений русского боевого искусства. Но когда на тренировках стали проявляться такие элементы, с которыми я был не согласен, а это, в первую очередь, агрессивность, жесткость, и спортивная направленность, мне пришлось вернуться самому к тому роду деятельности, который я уже оставил, как полагал, навсегда. Профессиональным тренером я не был, но мне приходилось раньше заниматься этим и тренировать. И поскольку на тот момент рядом не было человека, который бы правильно понимал значение духовной и телесной составляющих единоборства и мог преподать это молодому поколению, то мне пришлось заниматься этим самому. Я заручился на это дело благословением нескольких архиереев и своего духовного отца. И у нас начались довольно успешные тренировки. Кроме того, к этому времени я уже окормлял студентов Московского пограничного института, из которых создалась отдельная группа. И я стал привлекать их к реабилитации и профилактике. Когда пограничники в своей форме появлялись на тренировках младшей группы, тренировки приобретали особый колорит. Они, разумеется, стали лидерами, и за ними потянулась вся группа. Затем в группу стали приходить офицеры, и со временем военнослужащие составили преподавательский костяк.

Когда же я стал служить в Королеве, то вполне естественно возникла идея развернуть подобную деятельность и здесь, и вопрос о том, организовать здесь военно-патриотический клуб или нет, в общем-то, не стоял. Тем более что Пограничный институт находится у станции метро «Бабушкинская», в двадцати минутах езды от Королева, и наши инструктора без особого труда сюда добираются.

Сначала все было организовано при воскресной школе храма. К урокам закона Божия мы добавили историю Отечества и военную историю. В практическое обучение входили уроки по отечественной системе самозащиты и русскому рукопашному бою по системе Алексея Алексеевича Кадочникова. И когда молодежь довольно активно стала к нам приходить, то, естественно, места нам стало не хватать. И мои помощники решили создать в Королеве военно-патриотический клуб, а я выполняю здесь функции педагога и духовного руководителя. Наш клуб «Сокол» вот уже полгода функционирует на базе школы N 13. Здесь мы проводим занятия не только с членами нашего клуба, но и со школьниками. Кроме этого, в летнее время нам дали возможность заниматься еще и на главном городском стадионе «Вымпел».

— На сегодняшний день не существует единой методической базы для военно-патриотических клубов. Каждый клуб или группа клубов пользуются своими собственными учебно-методическими наработками, в основе которых лежат разные армейские, спортивные учебные программы. Какие наработки используете вы?

— Да, сейчас только еще идет процесс формирования общей методической базы. Создана ассоциация военно-патриотических клубов «Стяг», в которую входят 70 клубов Москвы и области, а всего по России более 700 клубов. Ассоциация «Стяг» координирует деятельность военно-патриотических клубов, на базе ассоциации проводятся различные семинары. Например, по той или иной технике перемещения по пересеченной местности или технике бросания ножей. А в основном пока каждый клуб идет своим путем, но в то же время весь опыт складывается в общую копилку. И, наверное, общего пути здесь и не может быть, поскольку разные педагоги и специалисты делают упор на разных вещах. И каждое направление имеет право на главенство. У одних клубов это, прежде всего, тактическая подготовка, другие занимаются военно-исторической реконструкцией, третьи делают акцент на поисковой работе, четвертые занимаются рукопашным боем. И все это хорошо. Каждый из клубов занимается той деятельностью, которая ему более сподручна, для целей которой у них есть специалисты.

Что же касается наших методических разработок, то в основном, если не считать чего-то, что я привнес из своего прошлого опыта, мы идем непроторенной дорожкой. Составляем программы и по ним работаем.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о ваших методиках.

— В настоящее время в наших военных кругах создана инициативная группа, которая занимается реформой воспитания воинов, курсантов, кадетов. Она начала работу не так давно, ее возглавляет Анатолий Борисович Григорьев. Он написал ряд замечательных книг, в том числе одну из первых книг о служении воинского духовенства, носящую название «Вера и верность». Возглавляемая им комиссия на базе Пограничного института отрабатывает новые методики по воспитанию воинства. Это является, по сути, государственным заказом, находящимся пока на стадии разработки. Так вот, за основу берется суворовская школа. Именно Суворов создал первый теоретический труд. Его «Наука побеждать» — самый замечательный теоретический труд в нашей военной системе. И тот русский стиль самозащиты, которым занимаемся мы, до революции назывался офицерским. Им владели офицеры, ему учили в кадетских корпусах и юнкерских училищах. Он включает элементы таких дисциплин, как гимнастика, фехтование и народный танец. Дело в том, что рукопашный бой основан на народной пластике, которая сидит у нас глубоко в генах, особенно ярко она выражается именно в танце. И более всего это проявляется в казачьих боевых танцах. Например, в танце гапак закодированы все боевые движения.

Мы используем наработки этнографов, фольклористов, которые собирали по России народные песни, обычаи. Используем, разумеется, и наработки Алексея Алексеевича Кадочникова, который весь рукопашный бой представил в виде физико-механической модели, а человека в виде психо-биомеханической системы. И рукопашный бой, по его учению, это взаимодействие нескольких психо-биомеханических систем. Поэтому на наших занятиях мы большое значение уделяем знанию физических законов, чтобы овладеть умением найти рычаг, точку опоры в борьбе с противником, и знанию анатомии, чтобы уметь находить жизненно важные точки, которые являются при разном воздействии одновременно и точками поражения, и точками реанимации. И, естественно, над всем этим стоит духовная составляющая русского стиля.

— Наверное, любая разновидность боевого искусства имеет свою, не всегда положительную духовную составляющую?

— Любая боевая система мира, будь то китайская, японская или западная, не разделима с идеологией. Когда эти системы были экспортированы в Европу, они потеряли значение системы и стали просто видами спорта. Наши каратисты, которые, кстати, считаются лучшими в мире, внесли в карате уже свою идеологию, и это уже не карате.

Наша боевая система зиждется на православной духовности, то есть на заповеди Спасителя о жертвенной любви. Готовность положить «за други» свою душу лежит в основе боевого русского искусства. Вся наша система идет «от обороны», несмотря на кажущуюся жесткость, и целиком направлена на защиту.

— Что включает в себя ваша учебная методика?

— В теоретический курс входят основы православной культуры и военная история Отечества. Практические дисциплины включают рукопашный бой и огневую подготовку. Плюс к этому добавляем комплексную тактическую подготовку: это и ориентирование, и работа на местности, и система выживания. Вообще, система Кадочникова, по которой мы работаем, так и называется — «Система жизнеобеспечения и выживания А.А. Кадочникова». Поэтому и спектр наших предметов включает в себя и жизнеобеспечение, и выживание. Мы рассказываем ребятам, как оказывать первую помощь, как выжить в тех или иных экстремальных ситуациях. В перспективе планируется скалолазание.

Хотел бы отметить, что наши мероприятия носят системный характер. Ребята получают у нас конкретные навыки в полном объеме, и они буквально на глазах меняют свои мышление, поведение, пластику, моторику. Приходят все крикливые, суматошные, набивают себе синяки. Но уже через два месяца они спокойные. Смотришь: уже двигаются плавно, и, когда падают, не разбиваются. Прибегают их бабушки и спрашивают: «Что случилось с моим внуком? Он стал меня слушаться и заправляет свою кровать?».

После тренировок у нас общее чаепитие, во время которого проводим беседы. А.А. Кадочников придавал большое значение таким беседам, потому что таким образом формируется коллектив и личность каждого члена коллектива. Образуется то, что в армии называется строем: были отдельные люди, потом они пошли и стали строем. Суворов постоянно беседовал со своими солдатами. Такие беседы присущи именно русскому военному искусству. Ни в одной армии мира не было такого, чтобы полководец беседовал со своими солдатами. С солдатами, правда, беседовал Наполеон, но и в наполеоновской армии тоже не было именно такого общения, а был культ Наполеона, в котором был идол и были поклонники. А наши великие полководцы Суворов и Ушаков были доступны и открыты для общения. Русские моряки были непревзойденными мастерами в рукопашной схватке. Как Ушаков этого добивался? Он разбивал команду корабля на две части. Одной давал ведра с водой, а другой швабры. Команда с ведрами должна была обливать тех, что со швабрами, а те должны были уходить от воды. В такой игровой форме проходило обучение русскому стилю, потому что он по своей сути не агрессивный, а игровой. Он основан на том, что человек не агрессивен с противником, а играет с ним. Приведу аналогию. Человек находится в террариуме, вдруг змея кидается на него, но упирается в стекло. Человек знает, что стекло толстое, но, тем не менее, зажмуривается. Если же начать со змеей разговаривать, петь ей песенку и улыбаться, то зажмуриваться не захочется. Русский стиль отучает от ненависти к врагу, потому что если ты любишь, то не боишься, а ненависть рождает страх.

Помимо детской группы, мы занимаемся и со старшим поколением. С большим интересом относятся к нашей работе родители детей, которые у нас занимаются. Мы работаем с ними и готовим из них будущих инструкторов. В этом мне очень помогают студенты Пограничного института.

— Дети у вас разделены на группы?

— Дети у нас подразделены на взводы. У нас два младших взвода, один старший и отдельная группа девочек. Со следующего года, я надеюсь, мы будем готовить и женский инструкторский состав.

— А сколько всего у вас детей?

— Около 80 человек.

— Существуют ли у вас какие-то методики, которые бы приводили ваших воспитанников в церковные стены и приучали к церковной жизни?

— Это происходит само собой. Возьмите для примера простую спортивную секцию. Если тренер сумел найти общий язык с учениками и создать дружественную атмосферу, то своими радостями и скорбями эти ученики будут делиться, в первую очередь, с тренером, потому что он для них авторитет. Когда ты работаешь с детьми всей душей и всем телом, то происходит некое взаимопроникновение душ. Мой духовный отец, покойный протоиерей Михаил Труханов, и определял любовь как «проникновение душ». И у нас на тренировках идет основная духовная работа. Духовность не навязывается, но она априори подразумевается. Человек уже на первой тренировке понимает, что без правильного духовного настроя он ничего не сделает. За примером далеко ходить не надо. Я также преподаю русский стиль студентам-пограничникам. Так вот, на богослужениях в институтском пограничном храме молятся в основном те люди, которые ходят ко мне на факультатив. Кто поет? Они же. Кто пономарит? Они же. Убирают храм и алтарь они же. Эти ребята регулярно посещают богослужения в Сретенском монастыре. Сретенский монастырь с Пограничным институтом давно сотрудничает, и пограничники иногда охраняют монастырь на различных мероприятиях.

— А если молодой человек приходит к вам, чтобы просто научиться драться, и духовная сторона его не интересует?

— Такому здесь будет очень тяжело. У нас все проникнуто духом любви. Приходящего сюда сразу учат, что агрессивность губит. Если ты напряжешься, то обязательно разобьешься. Мы ведь занимаемся без защитных средств, занимаемся и на лестницах, и на полу. И человек начинает понимать, что, если он добрый, он мягкий, а если злой, то жесткий, и получится, как в фильме «Рокки»: будешь только принимать на себя удары, а это больно.

— А направляете ли вы в ваш клуб наркозависимых молодых людей, с которыми работаете в храме?

— Я не направляю, они приходят сами, и бывает это довольно регулярно. Хотя никого, я считаю, не надо к этому тянуть, так как это очень специфическое дело. Существует только одна панацея от зависимости — духовная жизнь. Все остальное, в том числе и рукопашный бой, — лишь дополнительные средства. Поэтому кому Бог положит на сердце, тот и приходит к нам.

— Какова цель всех этих занятий с ребятами?

— Цель деятельности нашего клуба — воспитание личности молодого человека. Современная школа занимается, как правило, только обучением. Мы постарались найти комплексный подход и сделать акцент именно на воспитании. Что касается моей личной цели, то ее можно поместить в два слова: служение России.

— Какое значение вы бы придали деятельности военно-патриотических клубов в масштабе всей страны? Ведь их по России ни много, ни мало, а около тысячи.

— Сейчас весь мир поднялся на Россию. Как писал в свое время Тютчев: «Все богохульные умы, все богомерзкие народы со дна подняли царство тьмы во имя мира и свободы». Сейчас это и происходит. Когда Александр III передавал престол будущему царю Николаю Александровичу, то сказал ему: «Запомни, у России нет союзников, кроме ее армии и флота». Хорошо бы, чтобы русские это поняли. Нас ненавидят только потому, что мы большие, богатые, широкие, добрые и православные.

На мой взгляд, военно-патриотические клубы станут со временем центрами не только духовно-нравственного воспитания, но и сыграют значительную роль в воспитании самосознания православного, многонационального русского народа. В Пограничном институте в моей группе есть несколько калмыков-буддистов, есть мусульмане, но, разумеется, большая часть православные. Все они стоят в одном строю, и нет между ними разногласия. В российской армии существовала такая практика, когда все принимали присягу. В Уставе было прописано, что человек может исповедовать любую религию, которая признана в Российской империи, но молиться он должен за Россию и за императора. Мы можем быть во многом разные, но нас всех объединяет русская земля, которая сейчас в серьезной опасности.