Как стать епископом?

На дверях кабинета владыки Назария, епископа Выборгского, наместника Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, по-прежнему висит табличка: «Архимандрит Назарий». Владыка говорит:

— Это в армии плох тот солдат, который не мечтает стать маршалом. А в Церкви монах, мечтающий стать епископом, — это, знаете ли, как-то не по-монашески. Такому ни хорошим епископом, ни хорошим монахом не бывать.

— А что чувствует человек, когда его хиротонисают во епископа?

— Как вам ответить, — не знаю. Слов таких нет в нашем языке. Все чувства обострены до высшего предела. И особенно — чувство собственного недостоинства. Твёрдо знаешь, что не по тебе такая благодать, и одно только успокаивает: раз это случилось, стало быть, на то воля Божия была. Дал Господь такой крест — значит, неси его безропотно.

— Как ваша хиротония повлияет на жизнь Лавры?

— Во-первых, богослужение стало другим — архиерейским: братию это как-то подтянуло, все почувствовали, что и на них ответственность ложится большая, чем прежде. Статус Лавры повысился! У епископа иной вес в обществе — и в церковном, и во внешнем: внешние люди, особенно мирские власти, прекрасно эту разницу почувствовали — я уже успел в том убедиться. С одной стороны, мне стало легче говорить с власть имущими, а с другой — тяжелее: приходится всегда помнить о своём сане и вести себя соответственно.

— Вы — епископ Выборгский. Какое-то участие в делах Выборгского благочиния вы будете принимать?

— Нет, конечно! Когда-то в Выборге были свои архиепископы, окормлявшие Православную Финляндию, и были среди них люди замечательные — Антоний (Вадковский), например, или Сергий (Страгородский), но сейчас дело другое. Я — всего лишь викарный архиерей: я могу совершать и освящение престолов, храмов, и рукополагать священников, — но, конечно, по благословению правящего архиерея. И это хорошо, потому что наш митрополит — человек весьма опытный, старейший из русских архиереев, постоянный член Синода, — и для меня счастье быть его помощником.

— Если у нецерковного петербуржца спросить, что такое Лавра, он скажет: это место, где сидит наше духовное начальство.

— Духовное начальство располагается в епархиальном управлении. А у нас — монастырь, иноческая обитель. Здесь, посреди большого города, на Невском проспекте, который испокон века считается символом мирской суеты, мы пытаемся созидать монашеское братство. Самое трудное в обители — в любой, не только в городской, — создать настоящее братство, которое могло бы плечом к плечу одолевать соблазны мира. Наверное, светочей среди нас пока нет. Люди мы грешные. Но мы и сами пытаемся стать лучше, и другим хотим помочь. Мы же не эгоисты, которые забились в монастырскую скорлупу: сами спасаемся, а до других дела нет. Пусть нашими стараниями человек если и не сотворит высоких подвигов, то хотя бы возьмёт намерение очистить свою душу, ибо Господь и намерения целует. Всё начинается с желания сделать что-либо доброе.

Могу сказать, что сегодня братии у нас 36 человек, из них 17 в духовном сане и восемь диаконов. Как будто для богослужения этого достаточно, но для того, чтобы взять под опеку всю Лавру целиком, — нас ещё мало. Нужно хотя бы человек 60!.. Но нет, так нет. А пока мы стремимся к тому, чтобы те наши братья, которые пришли в обитель, не имея духовного образования, приобретали его. В этом году двое наших заочно закончили МДА. Тут, правда, как получается порой? — человек приходит к нам послушником, поступает от нас в Семинарию или Академию, а закончив учение, уходит в другой монастырь. Бывает такое, и, не скрою, мне это горько. Утешаюсь тем, что переход в другой монастырь — это ещё не уход в мир. Не дай Бог такого! Чтобы люди, взыскущие иноческой жизни, получили её, а потом отказались от своего выбора — что может быть страшнее?.. И если человек чрезмерно спешит дать обеты, а настоятель не заметит его торопливости, если не проявит внимания, духовной мудрости, — вот и душа на грани погибели! Нужно вместе с каждым послушником пройти его путь духовного становления, дышать с ним одним воздухом, молиться одной молитвой!.. Сложно это. А ведь у нас к тому же городской монастырь! А мы — тоже люди, соблазны, которыми так богата современная жизнь, на нас тоже действуют.

— Как же вы с ними боретесь — с этими соблазнами большого города?

— Трудом и молитвой. Трудиться надо, чтобы меньше пустого времени оставалось. Молиться и трудиться: ore et labore. Это заповедь западного монашества, но она, я считаю, и для нас хороша. Чем больше свободного времени, тем острее соблазн входит в душу.

— Что мешает довести количество братии до 60 человек?

— Очень мало достойных кандидатов. Приходят многие, — да я сразу вижу, что они не выдержат, и отказываю им. А некоторым советую пройти монашеский искус в отдалении от города. И только люди опытные, которые уже познали себя в борьбе против соблазнов мира сего в монастыре, в лесу, у отшельников, — только они могут остаться в Лавре.

— Как вы можете сразу определить: годен человек к монашеской жизни или не годен?

— Опыт, опыт. Я же не первый год в монастыре. Я и Коневецкий монастырь возглавлял, и на Валааме успел побывать, и в Лавре уже тринадцать лет без малого. Обычно я даю человеку возможность пожить в монастыре простым трудником, немножко участвовать в богослужении. И тогда — даже не я сам его отсюда изгоню: жизнь заставит уйти неготового. А я вот ещё на что смотрю: умеет ли человек держать слово или нет? Это главное. Ведь ему принимать монашеские обеты, и не просто принимать — исполнять! Здесь нужен хозяин — твёрдый хозяин! — своего слова.

— Географически Лавра стоит в центре Санкт-Петербурга. А в духовном смысле?

— Да, и в духовном она должна быть сердцем города. Мы должны не только молиться за мирян, — мы должны их просвещать. Недаром, не имея возможности восстановить Свято-Духовский храм, мы устроили в нём Духовно-просветительский центр. Очень много есть людей в миру, которые ходят вокруг да около Церкви, а зайти в неё не решаются. Так пусть первый шаг к храму они сделают в нашем центре, через участие в духовных концертах, выставках, конференциях, — мероприятий у нас проходит очень много. Мы ведь у участников не спрашиваем, крещёные они или нет. Пришли — и слава Богу: значит, какая-то тяга к духовному в человеке есть; теперь наша задача раздуть эту искорку — пусть не в большое пламя, но хотя бы в огонёк свечи.

— Как вы думаете, не должна ли Лавра стать научным и богословским центром? Ведь Санкт-Петербург — университетский город — к этому обязывает.

— Для этого сил у нас пока маловато. Но я, конечно, приветствую людей учёных, людей, которые занимаются научными, историческими изысканиями. Уже сейчас положено начало музею Лавры, её библиотечному комплексу. Исследователей ждёт большая работа в наших архивах: сколько в наших стенах жило безвестных подвижников, чьё житие могло бы стать примером для современных христиан! А какой у нас простор для исследователей иконописи!..

— Скажите, Владыка, как Святейший Патриарх относится к Лавре? Он интересуется её жизнью?

— Не просто интересуется: он чувствует себя лично ответственным за неё. А как же иначе? Святейший — уроженец Петербурга, он знает, он любит Лавру, здесь получил все степени священства, здесь и его епископская хиротония была. Лавра для него — духовная родина, он наш земляк не просто по месту рождения, но и по духу. И во время моей хиротонии он прямо мне сказал: «Роль Александро-Невской Лавры должна возрастать — как в Санкт-Петербурге, так и во всей Русской Православной Церкви!» Вот какая задача перед нами поставлена — для того, чтобы её решить, целой жизни мало, но я думаю, что по молитвам Святейшего, по небесному заступничеству всех почивших лаврских насельников, с помощью всех, кому дорога наша Лавра, мы этот наказ выполним.

Вопросы задавал Алексей МАКСИМОВ