 |
| Православие.Ru | Священник Димитрий Ненароков | 16.07.2009 |
— Отец Димитрий, вы занимаетесь реабилитацией лиц, страдающих от наркотической и алкогольной зависимости. И прежде чем говорить непосредственно о реабилитации этих лиц, хотелось бы иметь представление о масштабе бедствия. Какова сейчас, если можно так выразиться, степень наркотизации и алкоголизации нашего общества?
— Еще когда я работал в Душепопечительском центре имени святого праведного Иоанна Кронштадтского у отца Анатолия (Берестова), Госнаркоконтроль представлял нам такие данные: среди студентов московских вузов 30 процентов являются наркоманами, употребляющими траву и более серьезные наркотики, в том числе и героин. Что касается школьников старших классов, то здесь цифра будет меньше, но ненамного. В некоторых школах наркодилеры дежурят, продают наркотики около школы. Были случаи, что они вычисляли детей богатых родителей, подлавливали этих подростков в туалете и насильно сажали на иглу, чтобы затем выкачивать деньги из этой семьи.
На периферии ситуация намного хуже. Скажем, в Сибири есть регионы, где наркотизация молодежи близка к 100 процентам. Это, прежде всего, Восточная Сибирь, это Тюменская область, Уренгой, Дальний Восток, где произрастает конопля, Маньчжурская, Амурская, Благовещенская области. В Сибири есть школы, где ученики просто не доживают до 10-го класса, умирают от наркотиков. Эти данные отец Анатолий (Берестов) неоднократно приводил в своих докладах на Рождественских чтениях.
В городе Королеве, где я сейчас служу, наркоманов много. Правда, теперь они ведут себя более осторожно, приспосабливаются. Дело в том, что, в связи с законом от 6 июня 2004 года, человеку позволено носить в кармане до 1 грамма наркотика, а 1 грамм наркотика составляет десять доз. Кроме того, очень многие «сидят» на аптечных наркотиках. Это наркотик, содержащийся в определенных лекарствах, которые можно свободно приобрести в аптеке. Такого рода наркотик как более дешевый сейчас вытесняет героин и прочие средства.
— Что побудило вас занять такую активную позицию в отношении наркотиков, ведь реабилитация наркозависимых, как известно, дело весьма непростое и далеко не всегда благодарное?
— Я очень благодарен отцу Анатолию (Берестову), который однажды предложил мне сотрудничество в его центре. В течение четырех лет я трудился там педагогом-реабилитологом и за это время получил достаточно объемные представления не только о проблеме наркомании, но и тоталитарных сект, сатанизма.
Для меня проблема наркомании и алкоголизма была довольно болезненна. С 1997 года я служил в подмосковном Павловском Посаде, до этого служил на Ярославской земле, и везде остро стояла проблема детского алкоголизма. Когда я открыл свою первую воскресную школу в Ярославской области, то увидел, что дети 10−12 лет уходят из школы и уже не возвращаются. Тогда я поставил перед собой задачу работать со старшеклассниками, как-то их заинтересовать и привлечь к храму. Задача оказалась не из простых по причине поголовного алкоголизма и подростков, и их родителей. И я решил у отца Анатолия набраться опыта и понять, как же бороться с этим злом, как подойти к молодому алкоголику и наркоману. Работа в центре помогла мне в какой-то степени разобраться в том, как можно разрешать эту проблему. И, естественно, стала толчком, поводом заниматься и дальше этим, усовершенствовать и себя, и формы работы, что я и пытаюсь делать сейчас.
— Расскажите, пожалуйста, о своей нынешней работе с зависимыми.
— Год назад, когда я пришел на служение в храм Рождества Пресвятой Богородицы в Королеве, сразу обратил внимание, что здесь проблема наркомании и алкоголизма стоит очень остро. И, наверное, это проблема всего Подмосковья, которое сейчас активно заселяется инородцами. Многие города Подмосковья представляют собой как бы спальные районы Москвы. И многие проблемы, которые в Москве немного завуалированы, здесь обнаруживаются более выпукло. Люди здесь более четко, чем в Москве, делятся на классы, на социальные группы.
Начал я с того, что собрал людей и сказал: «Давайте с вами вместе будем как-то бороться с этим злом. А бороться можно только духовными методами. Какая бы ни была совершенная медицина и какими бы опытными не были наркологи и психиатры, главное оружие против любой зависимости — это церковные таинства, это благодать Божия, которая через веру исцеляет человека». Поэтому и в Москве центр носит имя святого праведного Иоанна Кронштадтского, который через евхаристическую чашу объединял людей, и Господь исцелял их его руками. И я предложил людям сплотиться вокруг евхаристической чаши. Собраться вместе, одной группой, и общими усилиями бороться с общей проблемой. Откликнулись родственники, жены, матери и мужья больных наркоманией и алкоголизмом. Это категория так называемых созависимых людей. Они не наркоманы, но они тоже больные люди и нуждаются в реабилитации.
— Как обнаруживает себя эта созависимость?
— Прежде всего, это уход от мира, от жизни внутрь себя, замыкание в свою проблему, которая состоит в тяжкой болезни их близких. Они уже не могут спокойно, правильно молиться, адекватно оценивать сложившуюся ситуацию. На мир они смотрят исключительно через призму своей проблемы. И эта призма очень кривая. Они не могут адекватно реагировать на многие вещи. Поэтому их надо реабилитировать в первую очередь, чтобы они начали правильно реагировать на сложившуюся ситуацию, делать правильные шаги и начать хотя бы молиться за своих больных.
Так вот, когда я «бросил клич», собрались сначала эти созависимые, а за ними стали постепенно приходить и сами зависимые люди.
— Они просто приходили к вам на богослужение, или вы проводили с ними беседы?
— Работу мы строим следующим образом. Во-первых, каждый больной проходит исповедь и беседу со священником. Во-вторых, во внебогослужебное время я даю им некоторые начала аскетики, чтобы они начали разбираться в своей душе. Ну, и самое главное место после исповеди и причастия у нас занимает общая молитва. Мы связаны и молитвой по соглашению. Это такой своеобразный стержень, за который люди цепляются, и, как правило, они потом не отходят от этой молитвы. В этой молитве мы просим об избавлении не только от недугов наркомании и алкоголизма, но и от других страстей, от гневливости, от лени, сребролюбия, блуда. Иными словами, основа нашего подхода включает понимание того, что наркомания и алкоголизм не нечто особенное, а есть лишь одни из множества страстей в человеке. Если рассмотреть другую страсть, сребролюбие или блуд, то они окажутся так же убийственны, как и наркотики. Только снаружи будет казаться, что человек не так болеет, как от наркотика. Вот такое понимание страсти мы стараемся привить больному.
Группа у нас поделена на подразделения, во главе которых поставлены старшие в основном из числа созависимых. Они курируют свое подразделение, в котором от 10 до 30 человек. Люди подразделения связаны между собой, они перезваниваются. В случае опасности они звонят старшему, и совместно принимается решение о помощи. Кому-то может потребоваться просто психологическая поддержка в борьбе с недугом, кого-то надо отвезти в больницу. Бывает всякое. У нас есть телефоны и адреса врачей, и в случае необходимости медицинская помощь оказывается на дому.
— То есть если человек срывается, уходит в запой или употребит наркотик, вы стараетесь сразу вывести его из этого состояния?
— Безусловно, человеку надо спасать жизнь. Из состояния опьянения необходимо быстро выводить медикаментами. И это требует быстрого реагирования. Одним из важных элементов жизни нашей группы и является более быстрое реагирование на подобные ситуации. Группа представляет собой единое целое. И в то же время члены группы не отделены от общины храма. На богослужении они никак не выделяются, молятся вместе со всеми. Нет никакого обособления.
— Чтобы они не чувствовали свою ущербность или, напротив, свою выделенность, особенность по сравнению с другими членами общины?
— Да, и это очень важно. Я именно на этом сделал упор. Хочу обратить внимание на то, что еще и этим наша программа реабилитации отличается от программы «12 шагов», которая сейчас везде принята. К нам неоднократно обращались за помощью молодые люди, проходившие реабилитацию в центрах по этой программе. В 1992 году она была предложена на благословение Святейшему Патриарху Алексию. Преподано это было как возможность реабилитации наркоманов и алкоголиков в церковных центрах. И Святейший благословил начать такую работу по реабилитации. Поскольку тогда никаких других программ не было, то приняли эту. Программа «12 шагов» пришла к нам из Америки, и по своей ментальности и духовности она носит протестантский характер. За границей те, кто проходит реабилитацию по этой программе, называются «группами анонимных наркоманов (или алкоголиков)». Это люди, которые вычленяют себя из общества здоровых людей, образуют группы — «лепрозории», подобные тайным обществам. Они соблюдают строгую анонимность, и когда ребята, лечившиеся по программе «12 шагов», приходили ко мне и мы беседовали, то потом они просили не обнаруживать их перед другими. В данный момент такие группы существуют при наших Даниловом и Новоспасском монастырях.
В беседах с такими людьми я всегда замечал, что что-то не так. Когда я работал в Центре имени святого праведного Иоанна Кронштадтского, мне сразу поручили сектор алкоголиков. И в моем секторе было несколько человек анонимных алкоголиков. Это были, как правило, люди «бывалые», кто-то из них уже сидел. И они сразу начали поднимать возмущение по такому вот поводу: как это отец Димитрий, не будучи алкоголиком, учит нас, алкоголиков, жить? И отец Анатолий долго им объяснял, что отец Димитрий имеет на это право, так как он священник и призван к этому самим саном. Но у них были свои представления, были в голове «двенадцать шагов», которые они обязательно должны пройти. И их не удовлетворяло, что мы учим их обычному христианскому смирению. Поэтому они у нас, как правило, не задерживались. Здесь была своего рода тонкая гордыня больного человека, который гордится своей болезнью. Доходило до смешного. Однажды выступал один из них, довольно образованный человек. Он сказал такую фразу: «Нас Бог отметил этой страстью». И это чувство своей отмеченности, отличия от других людей является характерной особенностью тех, кто сформирован этой программой. И с каждым из них на определенном этапе приходится работать индивидуально. Когда я начинаю им объяснять, что эта страсть — одна из многих страстей, и просто у каждого есть свое слабое место, то наталкиваюсь на стену непонимания. Им легче всего восходить на свои «ступени», ставить «галочки» и удовлетворяться своими успехами. Как результат, зависимость от алкоголя преодолевается, но приобретается зависимость от системы. По своей сути двенадцатишаговая система сродни секте. Человек, преодолев алкоголизм, остается затем в этой секте и становится ее адептом и наставником.
— И у этой секты есть какая-то религиозная составляющая?
— Они говорят, что нет, но на самом деле сам универсализм этой программы заставляет в этом усомниться. Для успеха излечения им важно верить, но не так важно, во что верить. Если ты веруешь во Христа, это хорошо, но вовсе не обязательно веровать именно во Христа. Получается, что религия, вера, Церковь по отношению к этой программе являются служанкой, средством. А программа «12 шагов» с ее методикой становится целью.
— Но если они самодостаточны, для чего им нужна такая «служанка», как Церковь?
— Для того, чтобы не пить. Действительно, многие из них ходят в церковь, участвуют в таинствах. И речь в данном случае не идет о какой-то явной секте, а о сектантском образе мышления, сектантском подходе к решению проблемы. Церковь с ее средствами остается вторичной по отношению к их системе.
Та методика, которую отец Анатолий разработал в Душепопечительском центре Иоанна Кронштадтского, противоположна таким взглядам. Она постулирует, что именно Бог и Его Церковь первичны, а все остальное зависит от веры и устремленности человека.
— Обладаете ли вы статистикой, какая часть ваших пациентов окончательно отходит от употребления наркотиков, а кто возвращается к прежнему образу жизни?
— Начну со статистики Душепопечительского центра. Чтобы оценить статистику выздоровления, нужна устойчивая ремиссия — шесть лет без рецидива. Здесь, в Королеве, мы еще столько не работаем. Что же касается статистики центра, то примерно из 3700 обратившихся наркоманов у 1500 наблюдалась устойчивая ремиссия. С алкоголиками дело обстоит хуже. Примерно из такого же числа обратившихся лишь 300 человек вылечились.
— А почему такая большая разница? Алкоголизм труднее поддается лечению?
— Наркоман живет на наркотиках в среднем 4,5 года, и потому все они очень боятся нависшей над ними опасности. Алкоголик же видит в себе совсем другое. Вроде достаточно проспаться, сделать капельницу, и все будет в порядке. Он не замечает серьезных изменений в мозгу, в печени, которые не сразу дают о себе знать. А курильщики, тоже являющиеся наркоманами, еще в большей степени подвержены подобной слепоте. Из огромной армии обратившихся в центр курильщиков бросили курить человек 50, не больше.
— Часто на исповеди приходится слышать истории о том, как наркомана долго лечили, потратили на это уйму денег, и в результате человек снова вернулся к наркотику. В чем причина такого неудачного исхода? Неверны сами методы лечения, или же просто человек не хочет лечиться?
— Врачи не могут вылечить это заболевание. Они могут только снять абстинентный синдром, немного поправить организм. Медицинскими средствами можно подлечить тело. Заболевания, связанные с зависимостями, о которых мы говорим, можно вылечить только духовными средствами. В этом отношении замечательна методика, разработанная отцом Анатолием (Берестовым), которой стараюсь придерживаться и я. А методика отца Анатолия это, по сути, методика святого праведного Иоанна Кронштадтского. Человек приводится пред лице Божие, и священник силой своего духа, своей веры должен заставить больного задуматься о своем бедственном положении. Он должен раскрыть перед человеком, что наркомания — это бытовой сатанизм и что единственный путь к исцелению — это путь обращения к Богу и радикального изменения своей жизни. И очень важно, чтобы человек испугался опасности своего положения. Святая Мария Египетская действительно испугалась своего отчуждения от Бога, открывшегося ей, и это послужило основой для ее покаяния и исцеления.
Многое здесь зависит от личности священника. Если он не сопереживает или не может встряхнуть человека, представить ему всю пагубность его состояния, безвыходность его состояния без веры в Бога, то он не добьется успеха, и больной второй раз может уже не придти.
После того как человек получил такую необходимую встряску, он уводится в церковную жизнь с довольно частым причащением святых таин.
— Ну, а если родные приводят человека не то что не церковного, а фактически не верующего и не представляющего себе, что и как нужно делать в церкви? Как такого человека можно так вот сразу окунуть во все церковное?
— Здесь необходимо своего рода миссионерское усилие священника. Он должен, повторю, донести до наркомана пагубность его состояния и в то же время не оттолкнуть его от Церкви грубым резким словом, бестактным поведением. Не надо стыдить этого больного человека или укорять, а действовать из любви и сострадания к больному. И я уверяю, что душа человека, видя такое отношение, обязательно откликнется, и больной пойдет за таким священником.
— Сколько человек на данный момент проходят у вас реабилитацию?
— Их количество меняется в пределах от 80 до 140 человек, из них процентов 20 — игроманы. Реабилитацию они проходят амбулаторно, то есть они не живут у нас при храме, как это делается в некоторых центрах. На определенном этапе мы отправляем больного, который имеет хоть сколько-нибудь веры, в монастырь. У нас существует договоренность с некоторыми монастырями, где берут наркоманов в качестве трудников. Это, в первую очередь, Оптина пустынь. Самые тяжелые случаи прошли именно через Оптину. Потом это Никитский монастырь в Переславле и Санаксарский монастырь. Опыт показывает чрезвычайную пользу, которую от этого получает наркоман. Ситуация такова, что после монастыря реабилитация проходит совсем по-другому. И даже если происходит срыв, сам человек его по иному осмысляет. Он уже мужественно, спокойно борется с грехом.
Хотелось бы здесь упомянуть о воскрешенной нами традиции зароков и обетов, как это было при отце Иоанне Кронштадтском. Зарок человек дает на относительно короткий срок. Сначала он подготавливается к зароку путем говения. Потом он приходит в храм и торжественно перед Богом и священником на исповеди дает зарок на срок три месяца. В этот период он не употребляет алкоголь, или не колется, или не играет. Такой зарок очень успешно действует на больных. Обет, поскольку он дается на всю жизнь, также бывает, но намного реже.
— Почему больные не лечатся у вас стационарно, как это сделал отец Анатолий (Берестов)?
— Дело в том, что закрытые центры реабилитации, как, например, центр отца Анатолия в Дедовске, имеют свои плюсы, но имеют и минусы. При стационарном строе, когда больные живут и трудятся вместе, главным плюсом является изоляция от прежнего круга общения. Без этого практически невозможно «слезть с иглы». И закрытые центры обеспечивают такую изоляцию от внешнего мира. Но в этом же есть и серьезный минус. Когда больной отсюда уходит, у него нет иммунитета к внешнему миру, и он может очень быстро и практически без сопротивления вернуться к прежней жизни.
Реабилитация амбулаторным путем происходит труднее и более болезненно, но дает, на мой взгляд, более устойчивые результаты. Человек одновременно с навыком борьбы с этой страстью приобретает иммунитет. Он имеет понятие о том, как преодолевать соблазн, оставаясь в миру, недалеко от прежнего окружения, и может уже сам дать отпор бывшему дружку, который пытается его соблазнить.
— Сейчас многие протестантские и сектантские общины занимаются реабилитацией наркозависимых. В городе, где я проживаю, развешены рекламные плакаты, гласящие: «„Исход“ — это выход». Эта так называемая церковь предлагает свои способы реабилитации нарко- и алкозависимых. Можно ли рекомендовать в случае нужды обращаться за помощью и в такие общины?
— Ни в коем случае нельзя. Человек, освобождаясь от наркотика, может попасть в прямую зависимость от секты. И эта зависимость нисколько не лучше, а во многом и хуже наркотической. Сектантская зависимость — это и отказ от личной жизни, и подчинение своей воли руководителям секты, это и изоляция от общества, и зачастую уход из семьи или разорение семьи. У них человек может «сойти с иглы», так как они работают по современным методикам психологического воздействия и управления личностью. Профан, не знающий этого, сразу попадает в руки опытных профессионалов, которые начинают его «обрабатывать».
— То есть они работают исключительно в интересах секты?
— Безусловно.
— Мне неоднократно приходилось встречаться с такими случаями, когда человек избавлялся на довольно длительный срок от тяги к алкоголю после кодирования. Кодирование бывает и сугубо медицинского характера, когда человеку в кровь вводится определенное вещество. Как православным относиться к подобного рода методам?
— Опять же, опираясь на опыт работы с зависимыми в Центре Иоанна Кронштадтского, могу сказать, что кодирование мы назначали в очень редких случаях. Но такое кодирование широко применяется в рамках программ наркологических клиник России. При кодировании инъекция с лекарством вводится в кровь больного. Эта инъекция очень быстро перестает действовать. Поэтому это скорее метод внушения. Человеку внушается, что если он выпьет, то может умереть. То же самое можно сказать и о так называемой «торпеде». В брюшную полость вводится ампула с веществом, которое прекращает свое действие через несколько дней. Минус подобных методов в том, что если человек все же сорвется, то сразу поймет, что это было лишь внушение, и второй раз он уже никому не поверит. Но есть и некоторый плюс такого кодирования. Если человек нецерковный и он не знает, как по-другому себе самому помочь, и соглашается закодироваться, то это его согласие — акт доброй воли, акт, если хотите, покаяния — уже будет шагом к выздоровлению. Хотя, конечно, кодирование не может заменить церковного воздействия на душу человека.
Есть еще кодирование при помощи гипноза. Такое воздействие категорически должно быть исключено как непозволительное вмешательство в душу человека.
— Помимо наркозависимых вы занимались реабилитацией лиц, пострадавших от сект, в частности от сатанизма. Эти проблемы как-то связаны между собой?
— Душепопечительский центр в Москве возник, собственно, для того, чтобы бороться с последствиями воздействия оккультных течений и работать с жертвами тоталитарных сект, и был на это благословлен Святейшим Патриархом Алексием. Но когда туда стали приходить в огромном количестве наркоманы, которые были в то же время и сатанистами, то стали заниматься и наркоманами. Проблемы сатанизма и наркомании связаны в том смысле, что все сатанисты либо сидят на игле, либо пьют.
— А что вообще привлекает молодого человека в сатанизме? Неужели завораживает неприкрытое зло, или же сатанисты в своей деятельности прикрываются благими намерениями?
— Сейчас, к сожалению, я все чаще наблюдаю проявления сознательного поклонения злу. Они знают, что это зло и сознательно идут на служение ему. И этому очень способствуют компьютерные игры. Я общался со многими психологами, которые говорили о том, что компьютер произвел в нашей жизни переворот. Никакие игорные автоматы по своему воздействию на психику человека не сравняются с компьютерной игрой. Некоторое время назад на Рождественских чтениях прозвучала фраза о том, что наркомания постепенно сменяется компьютерным оккультизмом. Если вы в метро присмотритесь к тому, что сейчас читает молодежь, то вы увидите в основном «фэнтези». И у меня есть знакомая семья, в которой сын начал с увлечения «фэнтези» и закончил уходом от родителей в оккультную секту. И сейчас таких сект очень много.
— Фактически это те же магические кружки, только в современной обертке.
— Совершенно верно.
— Ответом на вопрос: отчего человек начинает пить спиртное или употреблять наркотик — стала уже классической такая формулировка: пробуют просто из интереса и «подсаживаются». Как родителям довести до сознания детей, что не обязательно пробовать, чтобы понять, что наркотик — это зло?
— Я думаю, что надо по-другому ставить вопрос, а именно: как самим родителям соответствовать своему званию? Если родитель соответствует своему званию, его слово будет для ребенка авторитетным, в противном случае это слово не будет им восприниматься. Как же родителю завоевать такой авторитет? Очень важной составляющей воспитательного процесса должно быть воспитание в ребенке страха Божия. Я неоднократно наблюдал за детьми верующих родителей. Такие дети в переходном, самом сложном возрасте ведут себя по-другому. Даже если они дома бунтуют, не слушаются, у них есть страх Божий. Страх поднять руку на ближнего, страх позариться на его имущество, даже если это просто ластик или авторучка, страх нарушить заповедь Божию. Если только, конечно, родители в начальный период, от самых пеленок смогли внушить и своей жизнью явить перед ним страх Божий. В таком случае, когда ребенок пойдет в школу и в школе ему скажут: «Ты попробуй, это же круто. А если не попробуешь, значит, ты слабак», само воспитание, которое он получил от родителей, восстанет и не даст ему поддаться соблазну.
— Можно ли сейчас назвать какие-то явные воспитательные огрехи родителей, которые впоследствии привели к наркомании их детей?
— Я думаю, да. В общем смысле можно сказать, что это либо разнузданность, либо гиперопека со стороны родителей. Своего рода единство противоположностей. С одной стороны, наркоманом часто становится молодой человек, который таким образом вырвался из гиперопеки своих родителей, строго регламентировавших, что ему можно и что нельзя. Это, как правило, касается семей обеспеченных, которые имеют отличные возможности для обучения своих детей и дальнейшего их обустройства. Какое-то время я преподавал в одной коммерческой школе основы православной культуры. В этой школе учились дети из весьма благополучных семей. Так вот, более неблагополучного детского коллектива я нигде не видел. С этими детьми учителя не могли сделать почти ничего, кроме, наверное, исключения из школы. Наркотики там продавались практически открыто.
Но бывает и другая противоположность, когда дети практически лишены какой-либо опеки родителей. Конечно, родители кормят и одевают ребенка, но в остальном он предоставлен сам себе. Он остается на улице, во власти законов улицы. Когда я попал в центр отца Анатолия, мне был поручен и такой сектор, как работа с беспризорниками. Мы курировали Курский вокзал со всеми прилегающими территориями. В нашу бригаду входили несколько студентов, профессиональный врач. Был и человек, который изыскивал средства для обеспечения беспризорников обедами, одеждой. Так вот, оказалось, что все местные беспризорники — а это было порядка 200 человек — аптечные наркоманы.
— Как вы считаете, существует ли на данный момент в нашей стране государственный механизм, который может помочь в ближайшие годы изменить ситуацию к лучшему?
— Вопрос этот, к сожалению, не нов. Названия ряда препаратов, содержащих наркотик, были неоднократно перечисляемы отцом Анатолием (Берестовым) в многочисленных обращениях к президенту, Федеральному собранию, Министерству здравоохранения. Несколько лет шла борьба, в результате которой эти препараты были сняты с полок аптек. Но вскоре были просто изменены их названия, и их запустили снова в продажу. Дело в том, что по обороту прибыли аптечная индустрия сейчас идет, если я не ошибаюсь, на четвертом месте после традиционно доходных отраслей, таких как нефть, газ, промышленность. Аптечный бизнес очень востребован, и в него вкладывают деньги и зарубежные инвесторы. В первую очередь именно в зарубежных препаратах содержаться наркотики. Это кодеиносодержащие препараты, это и наши «безобидные» «Нурофены», «Каделаки», это и обезболивающие и спазмалитики. Но здесь есть еще и другой, более положительный, если можно так выразиться, момент. Если, скажем, наркоман хочет «сойти» с героина, то он не справится с этой задачей, если довольно длительное время не будет употреблять более слабый наркотик. И этот слабый наркотик он легко может найти в аптеке, куда он и направляется вместо того, чтобы купить героин.
— Получается, что и это тоже может быть полезно?
— Совершенно верно. Видите, здесь палка о двух концах.
— В заключение не могли бы вы, исходя из вашего опыта, обратиться к нашим читателям с пастырским предостережением.
— Существует библейское повествование о грехопадении Адама и Евы. И о плоде, который диавол дал Еве, и она затем дала Адаму, сказано, что он хорош для пищи и приятен для глаз. Но последствия его вкушения были, как мы знаем, весьма плачевны и выражались болезнями и смертью. То же можно сказать и о любом виде греха. Наркотик, алкоголь или сигарету поначалу никогда не употребляют много, но потихоньку для получения большего удовольствия. И воспоминание этой сладости греха потом остается в памяти на всю жизнь. Человек может лежать на смертном одре, испытывать невероятные боли, но в его подсознании может остаться притягательная сладость первоначального вкушения этого запретного плода. В психологии существует закон Рено. Память человека освобождается с конца. И когда он уже не помнит, что было три дня назад, он еще очень хорошо помнит свою молодость. Поэтому у любого наркомана и алкоголика постепенно стираются все ужасные последствия этого греха, а остается лишь очень притягательная сладость греха. И это бывает весьма труднопреодолимым препятствием на пути к исцелению от страсти. Очень трудно изжить эту сладость и отказаться от нее. Человек становится рабом впечатления на всю жизнь. И если бы он не совершил свою первую ошибку, попробовав впервые наркотик, он не стал бы рабом. Эта первая ошибка может оказаться без серьезных последствий: человек быстро протрезвеет или придет в себя. И скажет себе, что ничего не произошло, и он чувствовал себя очень даже интересно. Но уже потом, когда начнет заживо разлагаться его организм, будут отмирать клетки и умирать органы, он будет связан сладостью вкушения греха.
Чтобы такого не произошло, надо воспитать в себе вместе с любовью к человеку добрую ненависть ко греху и выработать четкие понятия, что есть добро и зло. Пока человек не возненавидел грех, он может поддаться искушению и позволить диаволу свить в своей душе это лукавое гнездо в результате первого вкушения греха. А возненавидеть грех можно только возлюбив Бога.
Надо понять следующее. Мы всегда содрогаемся при виде насилия. Оно вызывает у нас ужас, страх и неприятие. Но если мы употребляем наркотик или алкоголь, мы совершаем такое же насилие над своей душой и своим телом. Наша душа изначально создана Богом святой и непорочной, носящей в себе Бога, Его образ, который прекрасен. И нечто грязное, инородное, отвратительное пытается насиловать ее, а вслед за ней и наше тело. Так не отдавайте себя злу! Полюбите Бога, полюбите ближнего, полюбите самого себя и свою душу!
Диавол — существо духовное, но воздействует он на душу и вполне материальными средствами, в том числе наркотиком и алкоголем. Нужно это понимать и не отдавать свою душу ему на растерзание.
Беседовал священник Димитрий Выдумкин
