Спасибо японцам

Два десятка лет назад мне довелось оказаться в Финляндии и, среди прочего, пришлось общаться со студентами, которые все как на подбор оказались большими пацифистами. Главная их мысль была проста: зачем вам армия и вооружения — в современном мире никто ни на кого давно не нападает. Повторю: это были не воспитанники детского сада и даже не школьники, а студенты. Что ж, может быть, для внеблоковой Финляндии подобные представления были естественными, но внедрялись они целенаправленно длительное время и у нас, например, на уровне: зачем в современном мире что-то захватывать, если это можно купить?

Казалось бы, события последнего десятилетия, начиная, может быть, с разгрома силами НАТО Сербии, а затем и оккупации «нефтяного Клондайка» — Ирака, должны были бы все расставить в наших головах по местам, но не тут-то было. Известный военный аналитик рассказывал недавно в эфире либеральной радиостанции, как на каком-то высоком совещании на вопрос о том, как связать планы перевооружения нашей армии (вроде как бредовые, ненужные, неуместные) с планами государства финансово-экономическими, якобы, высокое должностное лицо презрительно (по отношению к тем, кто готовит планы перевооружения армии) бросило: «Должны же и они чем-то заниматься..». В том смысле, что все эти планы — не более чем игрушки, а денег на них всерьез все равно никто не даст. И дальше логика (уже не высокого должностного лица, а «военного аналитика»): конфронтация с США и практически единым Западом нам все равно не по силам, а необходимая нам модернизация возможна исключительно при помощи и при поддержке Запада. Вывод: не ерепениться, жить и развиваться в фарватере США и Запада. Вроде как в этом случае они нам помогут. Но, а если все же не помогут? Это не рассматривается — по двум причинам. Во-первых, они — хорошие, значит, всем хорошим помогут. И, во-вторых, другого выхода у нас, вроде как, все равно нет.

И только мы (наша власть) с этим в очередной раз практически согласились, как уже не Запад, но Восток (та его часть, что является неразрывной составной частью геополитического Запада) в очередной раз подкачал. Надо же было японскому парламенту решение о признании спорных с нами островов своими принять не раньше и не позже, а буквально накануне визита к нам президента США? Спрашивается: зачем — чтобы нас предупредить? А действительно — зачем? Неужто два ближайших союзника свои действия (как минимум, в сферах обороны и, пусть пока невнятных, но все же угроз) никак не координируют? Или координируют. И считают, что пришел момент, когда можно начинать давить сразу с нескольких сторон.

Что ж, в связи с решением японского парламента о признании спорных островов принадлежащими Японии, взялся я перечитывать «Суд в Токио» Л.Н. Смирнова и Е.Б. Зайцева. Многое весьма поучительно — может быть, не грех перечитать и депутатам японского парламента, во всяком случае, тем из них, кто считает, что подобными методами можно решить проблему. Ведь, напомню, судили международным трибуналом не только тех, кто непосредственно действовал, отдавал приказы, но и тех, кто закладывал и развивал идеологию агрессии.

А последнее решение японского парламента — это не в копилку ли новой, будущей агрессии? Пусть еще не завтра, но послезавтра?

Правда, тогда, почти семь десятилетий назад, против агрессоров, в конце концов, сформировалась мощная коалиция, включавшая самые большие (как минимум, по территории) страны мира: Британская империя (вместе с колониями), СССР и США. Теперь на подобную коалицию, во всяком случае, на нашей стороне и в подобном составе, нам вряд ли приходится рассчитывать. Но, с другой стороны, США семь десятилетий назад были лишь нарождающимся гигантом, ныне же эту роль все больше берут на себя другие страны — Китай, Индия. И у Китая, кстати, мощная историческая память. Соответственно, если вопрос вновь встанет о территориальном расширении Японии, пусть даже начиная почти «невинно» лишь со спорных островов, новые коалиции против агрессора, не исключено, возможны.

Особый интерес с этой точки зрения представляют приводимые в вышеупомянутой книге ссылки на документы, отражающие высочайшую степень уверенности германского и японского командований перед войной в том, что СССР будет уничтожен быстро и неотвратимо. Результат же, как известно, был иным. Яркое проявление того, что, со ссылкой на Клаузевица, принято называть «неопределенностью исхода войны».

Правда, в последнее время в стране, являющейся ныне безусловным военным лидером на планете, в США, эту принципиальную неопределенность все больше склонны относить к концепциям, адекватным лишь прошлым временам, но ныне свою актуальность потерявшим. И понятно: в информационный век все обо всех почти все знают. А чем больше знаешь, тем больше можно заранее рассчитать. Тем более, что те, кто сильнее, знают о тех, кто слабее, значительно больше, нежели наоборот. И это тоже способно существенно снижать неопределенность. Операции в Югославии и Ираке, казалось бы, исчерпывающе подтвердили для США верность новой концепции, но не весь мир еще включен в эту зону определенности для США. А точнее, в зону такой определенности. Можно сказать, что весь мир включен в зоны определенности, но это — разные зоны.

Как известно, несколько ранее, после Второй мировой войны, новое время породило другой тип определенности: сначала слишком высокую вероятность ответного ядерного удара с ущербом, субъективно непереносимым, а затем и гарантированную способность основных противников уничтожить друг друга. То есть, определенность невозможности войны. И на этой определенности практически и держался глобальный мир более чем полвека. Но период этой определенности, во всяком случае, в наших взаимоотношениях с Западом, похоже, заканчивается. По признанию авторитетных специалистов, эффективность нашего нынешнего ракетно-ядерного щита значительно ниже того, что было два десятилетия назад. Да, это еще пока способность нанести противнику субъективно непереносимый ущерб, но это уже, разумеется, никакой не паритет. И если идти дальше по пути снижения ударной мощи, например, как нам предлагают, до одной тысячи боеголовок с каждой стороны (при том, что «стороной» в этом случае, понятно, надо считать уже весь союз НАТО, на что США и НАТО не согласны), не получится ли так, что завтра эта самая определенность принципиальной невозможности войны уйдет в прошлое?

Чем она сменится — периодом опять неопределенности? Но научно-технологическое лидерство США, ЕС и Японии по отношению к нынешней России столь велико, а наше, соответственно, отставание столь значительно, что если только допустить наш выход из прежней определенности невозможности войны, обеспеченной ныне исключительно наличием у нас значительных ракетно-ядерных арсеналов, практически сразу наступит не неопределенность, а, напротив, предельная определенность — ясность и однозначность, искушающие союзников принимать не только решения парламентов о признании тех или иных территорий своими, но и действовать, как минимум, занимать эти территории. Нравится нам такая перспектива?

Таким образом, трудно сказать, чем вызвана такая специфическая координация действий высшего государственного руководства США и Японии. Повторю, может быть, они сочли, что от России пора требовать серьезных уступок одновременно на всех фронтах. Тяжесть же нашего положения не только в том, что перед Второй мировой войной у СССР было некоторое пространство маневра, и Япония оказалась вместе с Германией (практически, всей Европой), но против Великобритании и США. Тяжесть нашего положения в том, что потенциальные противники (а как еще назвать военно-политических союзников, один из которых в одностороннем порядке принимает решения о признании части нашей территории своей?) прекрасно осведомлены и о нашем катастрофическом научно-технологическом отставании, и, главное, о чрезвычайно низкой, в отличие от предвоенного СССР, мобилизационной способности. При этом под последней в данном случае уместно понимать не только узко военную мобилизацию, но и мобилизацию более широкую — вообще на решение каких-либо созидательных задач.

Да и задачи эти еще только надо суметь верно поставить и сформулировать. И здесь обращусь еще к одному воспоминанию.

Пятнадцать лет назад довелось мне с группой депутатов побывать в Японии. Много всего интересного мы увидели и узнали, но самым запоминающимся и характеризующим весь деловой климат Японии для меня были не встречи, например, в корпорации «Сони», а совсем другое.

Первое: периодически встречавшиеся на улицах (тогда, задолго до всех птичьих и свиных гриппов) люди с марлевыми повязками на лицах. На наши же недоуменные вопросы переводчики нам отвечали, что эти люди почувствовали, что заболели, и не хотят заражать окружающих.

И второе. Представьте себе, что Вы, выезжая за рубеж с каким-либо купленным у нас товаром, имеете возможность оформить документы на возврат Вам какого-нибудь совершенно копеечного налога — пусть, например, это будет в нынешних наших деньгах два или три рубля. Станете ли Вы ради этого возиться? Разумеется, нет. Но еще важнее другое: стал ли бы наш продавец ради этого тратить свое драгоценное время на оформление кучи документов, да еще и не по Вашему требованию, а добровольно, просто потому, что это — его обязанность? Тем более — ответ однозначен. Но надо было видеть, как тщательно и подробно японские продавцы оформляли нам документы на копеечные возвраты средств налогов на какие-то наши небольшие сувениры, купленные в Японии.

..Надо понимать, что, рано или поздно, но эра ракетно-ядерного сдерживания в нынешнем его виде все равно когда-нибудь уйдет в прошлое. В конце концов, возникнут какие-то новые технологии, которые позволят не пытаться сбивать летящую баллистическую ракету встречной болванкой, а, например, облучать ее потоком каких-нибудь сверхбыстрых нейтронов (говорю об этом весьма условно, так как специалистом в этой сфере не являюсь) или делать еще что-нибудь в таком роде. Важно, что торопить наступление новой эры — сегодня отнюдь не в наших интересах. И потому особо большого успеха в предстоящих переговорах Президентов США и России в части проблемы ядерного разоружения я не желаю.

Но еще важнее другое: применительно и к обустройству мирной жизни, и к оборонной тематике соревноваться и далее в обозримой перспективе нам придется, прежде всего, в сфере высоких технологий. Но если кто-то всерьез думает, что высокотехнологичная экономика начинается с создания в Москве какого-нибудь грандиозного финансового центра или с создания госкорпорации по «нанотехнологиям», через счета которой прямиком в банки перекачиваются многие десятки миллиардов бюджетных рублей — глубокое и опасное заблуждение. Высокотехнологичная экономика начинается с чрезвычайной скрупулезности и ответственности, причем, даже в мелочах. И в этом смысле окружающий нас мир велик и богат — нам есть, у кого поучиться. В том числе, например, и у тех, кто предъявляет нам сегодня территориальные претензии.

Ведь учиться можно и нужно не только у друзей и доброжелателей. И у шведов учились, и у немцев — даже, буквально, перед самой войной. А главные секреты успехов Японии в сфере высоких технологий, если и скрыты от посторонних глаз, то отнюдь не за грифами секретности.