Святитель Лука — ученый медик В.Ф. Войно-Ясенецкий:

служение пастыря, служение ученого и врача

но лишь тех, которые отвечают нуждам веры,

времени и народа"

Святитель Николай Сербский

Поднимаются храмы по всей нашей необъятной Родине. Восстанавливаются и освящаются старые, поруганные, строятся и новые. Строятся и там, где их существование еще недавно невозможно было даже вообразить. Вот и в Калужской области в г. Обнинске, первом наукограде, к числу нескольких уже действующих добавится новый храм. Он воздвигается на территории Медицинского радиологического научного центра Российской академии медицинских наук. С Божьей помощью и всемерным попечением директора Центра, академика Анатолия Федоровича Цыба, строительство скоро будет завершено. Этого ждут больные, в том числе и страдающие трудно излечимыми заболеваниями, так как Храм посвящен святителю Луке, который совмещал свою пастырскую деятельность с врачебной и обладал даром чудесных исцелений. В миру он был известен, как профессор медицины, лауреат сталинской премии, автор выдающихся книг Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий.

Святитель Лука — это практически наш современник. На годы его жизни (27 апреля 1877 г. — 11 июня 1961 г .) пришлись самые трагические для нашей Церкви, нашего народа и государства события. Поэтому важно хотя бы кратко проследить его путь от провинциального врача до выдающегося ученого, архипастыря и святого. Предки Войно-Ясенецкого по отцовской линии происходили из старого польского дворянского рода, издавна служившего польским и литовским королям. Но род обеднел, и дед Валентина Феликсовича вел жизнь простого крестьянина. Отец, Феликс Станиславович, сумел получить образование, стал провизором, перебрался в город Керчь, где 27 апреля 1877 года и родился будущий архипастырь Лука. Непродолжительное время отец владел аптекой, но впоследствии и до конца жизни был служащим. Со временем семья — отец, мать, две дочери и трое сыновей — обосновалась в центре Киева.

Если просмотреть жития святых, то в отношении многих говорится, что росли они в благочестивой православной семье, особенно если речь идет о простых небогатых семьях. Религиозная обстановка в семье Войно-Ясенецких была необычной. Мать, Мария Дмитриевна, воспитывала своих детей в православной вере. Отец, Феликс Станиславович — ревностный католик. По воспоминаниям святителя Луки именно от отца он унаследовал свою религиозность, хотя, будучи мальчиком и юношей, посещал не костел, как отец, а молился в храмах такого Православного центра, как Киево-Печерская Лавра. Семья жила неподалеку, и он много времени проводил среди паломников, делал портретные зарисовки. При этом, как подлинный художник, пытался проникнуть и в их духовный мир. Именно здесь, по его воспоминаниям, у него сложилось убеждение, что это и есть те люди, которым он должен служить. В такой обстановке закладывался духовный стержень будущего святителя Луки.

Ярко выраженной его чертой была потребность в творческом, самостоятельном поиске и выработке духовных основ и жизненного пути. Одно время увлекся толстовством. Даже вступил с Львом Николаевичем в переписку, но, прочитав его книгу «В чем моя вера?», понял, что это всего лишь еретическая попытка трактовки евангельских истин.

Одновременно с учебой в гимназии он закончил Киевское художественное училище и вполне оправданно чувствовал в себе способности живописца. Тем не менее, избрал путь прямого служения простым людям — поступил на медицинский факультет Киевского университета. Увлекся анатомией, в которой нашло применение и его способностей художника. Мечтал быть, как он пишет, «..деревенским, мужицким врачом, помогать бедным людям». В составе отряда Красного креста выехал на дальний восток, где оперировал раненых во время русско-японской войны. Там же, в Чите, встретил свою будущую жену, Анну Васильевну Ланскую, которая тоже приехала из Украины сестрой милосердия медицинского отряда. В девичестве она дала обет безбрачия, но не смогла отказать предложению Войно-Ясенецкого. В последующем осознание нарушенного обета доставляло и ей и супругу душевные переживания. Молодая семья переехала в Фатежский уезд Курской губернии, где Войно-Ясенецкий служил сельским врачом. В счастливой молодой семье появились дети. Своих пациентов Войно не различал по чину или богатству, а с равным вниманием лечил как видных чиновников, так и нищих, за что и неоднократно терпел недовольство начальства и в конце концов был вынужден уволиться.

Очевидно, чувствуя в себе нерастраченный творческий потенциал, переехал в Москву для работы над диссертацией, которую посвятил регионарной анестезии. Свой научный опыт обобщил в книге «Регионарная анестезия», которая вышла в 1915 году в Петрограде. В иллюстрациях к ней он использовал и свой талант художника. За этот труд Варшавский университет присудил премию, но материальное ее содержание, 900 рублей золотом, он не смог получить — не оказалось требуемого условиями конкурса количества экземпляров, т.к. книгу к тому времени быстро раскупили. Научное значение ее было оценено присвоением Войно-Ясенецкому ученой степени доктора медицины.

Самоотверженное занятие наукой принесло и другие «плоды» — семья страдала от безденежья. Пришлось вернуться к медицинской практике. Он работал в Саратовской губернии, затем в Переяславле-Залесском. Делал много сложных операций, особенно успешно возвращал зрение слепым. Здесь же задумал и другой труд — «Очерки гнойной хирургии». В это время, как пишет святитель Лука, его начала преследовать странная и неотвязная мысль: «Когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа». В дальнейшем, как мы увидим, это предчувствие исполнилось.

В 17-году произошла революция, началась разруха. Заболела чахоткой супруга. Ради ее спасения переехали в Ташкент, где климат и питание давали надежду на излечение. Валентин Феликсович самоотверженно выполнял врачебный долг, тем не менее по ложному доносу подвергся аресту и уже ожидал расстрела, но по чудесному стечению обстоятельств его освободили.

Вылечить жену не удалось, силы ее были окончательно подорваны арестом мужа, и она умерла у него на руках. Две ночи он читал Псалтырь над телом жены. И тут его впечатлила фраза: «Неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях..» (Пс. 112). Эту фразу он воспринял как прямое указание Господа. В больнице работала операционная сестра, Софья Сергеевна Белецкая, которая недавно овдовела и не имела детей. Валентин Феликсович сразу же обратился к ней с вопросом о ее вере в Бога, а затем и просьбой стать матерью (и только матерью) его детям, на что она с радостью согласилась, так как призналась, что всем сердцем сопереживала осиротевшей семье.

Сам же Войно-Ясенецкий душою все больше утверждался в вере. Оставаясь врачом, принимал большое участие в жизни епархии, выступал с докладами. И однажды правящий архирей, епископ Ташкентский и Туркестанский Иннокентий, предложил ему принять священнический сан. Валентин Феликсович даже не раздумывал. Вскоре его посвятили в дьяконы, а затем и в иереи. Так он стал отцом Валентином. И вот здесь необходимо вспомнить, что все это происходило в то время, когда Русская Православная Церковь начала подвергаться невиданным до того гонениям. Власти пытались разрушить ее основы. Была создана контролируемая и управляемая так называемая «живая церковь». Ее деятели получали пайки и зарплату, что было очень значимым в то голодное время. Служители Православной Церкви облагались все возраставшим налогом. Их арестовывали, ссылали, расстреливали. Варварски казнили без суда и следствия. Многие священники снимали с себя сан, а отец Валентин принял сан иерея, не взирая на вполне очевидную опасность такого поступка.

Он служил не только в Церкви, продолжал лечить и оперировать больных, читал лекции студентам медицинского факультета Ташкентского Университета, в создании которого принимал непосредственное участие. Выходил на кафедру лектора в рясе и со священническим крестом на груди. Выступал с научными докладами и успешно полемизировал на диспутах с атеистами или отступниками. В Ташкентской епархии власть захватили «живоцерковники». Это был чрезвычайно сложный период в жизни Русской Православной Церкви. Патриарх Тихон находился под арестом. Не только рядовые священники, но и некоторые епископы, если и небыли арестованы, то растерялись. Управляющая роль Московской Патриархии оказалась нарушенной. Для того, чтобы сохранить единство канонической Православной Церкви и противостоять обновленцам, отец Валентин и протоиерей Андреев создают Союз приходов. Даже в краткой форме невозможно охарактеризовать всю сложность положения Церкви в то время и хитросплетения разворачивающейся против нее борьбы. Подробно об этом рассказывается в книге внука Войно-Ясенецкого -(В.А.Лисичкин «Крестный путь святителя Луки»), в которой приведено много рассекреченных документов ГПУ. Вот в такой обстановке отец Валентин и решился на более высокое и трудное служение Православной Церкви — стать епископом. Для этого был необходим монашеский постриг с отречением от мирской жизни и переменой имени. Таким именем для него стало имя апостола и евангелиста Луки, который по преданиям был и художником-иконописцем, и врачом. Вскоре его избрали на Ташкентскую кафедру, т. е. он должен был возглавить епархию в чине епископа, а для этого по церковным правилам необходимо провести хиротонию с участием двух епископов, которых в то время в Ташкенте уже не оказалось. Пришлось тайно ехать в дальний городок Пенджикент, где отбывали ссылку два епископа. Вскоре после возвращения в Ташкент владыка Лука был арестован. Он предвидел такое событие и оставил «Завещание» своей пастве.

Существует литература о репрессиях того времени. Общеизвестны «Колымские рассказы» В. Шаламова, воспоминания академика Д. Лихачева о Соловецком лагере, документальный «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицина. Все они так или иначе отмечают, что положение священников или даже сосланных за веру мирян было гораздо тяжелее, чем обычных арестантов. Обвинения, которые им предъявляли, были еще более парадоксальными, чем инкриминируемые другим. Парадокс в том, что революция возвратила Православной церкви самостоятельность, отделила ее от государства. После большого перерыва был вновь избран Патриарх — Святейший Тихон. Для Церкви это было благом, т.к. еще указом Петра Первого патриаршество было ликвидировано, а церковь подчинена непосредственно Царю. Следовательно, Русская Православная Церковь до революции являлась частью государственного правящего аппарата. В таких условиях ее пастырская роль и возможность духовного влияния на жизнь общества были очень ограничены. Есть такая точка зрения, что Петр Первый своим актом способствовал грядущему революционному движению.

Можно недоумевать, почему большевики так органически ненавидели православие и последовательно разрушали Церковь. Ведь по канонам христианства всякая власть от Бога. В каждодневных молитвах любой верующий мог молиться за (буквально) «..ненавидящих и обидящих нас..». Любить и прощать врагов своих заповедывал Христос. Без этого никто не мог считать себя христианином. Вот фраза святителя Луки из «Завещания» своей пастве: «Против власти, поставленной нам Богом по грехам нашим, никак не восставать и во всем ей смиренно повиноваться». Мог ли такой человек быть врагом власти. А между тем верующих обвиняли в контрреволюционной деятельности, в заговорах, в шпионаже и т. д. Существует и мистическое и вполне обоснованное объяснение происходившему.

Владыку Луку обвинили в связях с контреволюционными оренбургскими казаками и в шпионаже в пользу Англии через турецкую границу. И все это одновременно и в столь отдаленных друг от друга местах, где Лука никогда не бывал. Можно долго перечислять московские тюрьмы, в которых под следствием содержался святитель, места его сибирской ссылки. Власти боялись такого авторитетного среди верующих человека и к тому же врача, но и зависели от него. Находясь в ссылке он продолжал быть хирургом — даже простых врачей не хватало, а это был профессор. В предоперационной всегда висела икона Божьей матери. Всегда молился, приступая к операции. Однажды ему велели убрать — он перестал оперировать. Смирились с таким непокорством, но засылали все дальше на север в самые дикие условия, как говорили сотрудники ГПУ, «на Ледовитый океан». И здесь уместно напомнить, что величайший и реальный, а не придуманный враг царской власти и Российской империи, Владимир Ильич Ленин, отбывая ссылку в Сибири вместе с Надеждой Константиновной, получал денежное содержание от правительства, на которое он мог неплохо питаться, охотиться, держать прислугу, выписывать политическую литературу, вести переписку со своими соратниками. И вот теперь, когда так называемая «тюрьма народов» разрушена, ссыльные советских времен сами должны были раздобывать пропитание, и это там, где и местные то жили впроголодь, оплачивать жилье, да еще и регулярно отмечаться в комендатуре, иногда за много верст от места своего пребывания. Можно долго перечислять все места ссылки и телесные страдания владыки Луки. Но везде ему удавалось исполнять и пастырское, и врачебное служение. Везде он пользовался всемерным уважением и паствы, и больных. Везде, где были храмы на путях пересылки владыки из одного места поселения в другое, народ встречал его, как только и положено встречать правящего архирея, колокольным звоном, а больные встречали его с надеждой на выздоровление. Ему запрещали благословлять верующих, читать проповеди, но он был непоколебим.

Ссылку святитель Лука отбывал в Туруханском крае. В свое время туда же был сослан и «стальной большевик» Иосиф Джугашвили. Но если последний в своих письмах соратникам жаловался на морозы и нехватку молока, просил прислать денег из партийного фонда, то в письмах святителя нет ни одной жалобы. Вот фраза из его письма сыну Михаилу: «Обо мне не заботься, я ни в чем не нуждаюсь. Господь отлично устроил меня..». Между тем как сам он страдал от болезней и недоедания.

В январе 1926 года Лука был освобожден. Навестил своих престарелых родителей и брата Владимира в Чекассах. Вернулся в Ташкент, где жили его дети под материнской опекой Софьи Сергеевны. Нашел себе скромное пристанище, но дальше наступили трудные времена. Ему не разрешили вернуться к преподаванию в Ташкентском университете. Возникли проблемы и в архирейском служении. На него писали доносы. Уполномоченные по делам религии приобрели очень большую власть. В итоге его вынудили подать прошение об увольнении на покой. Так он стал частным лицом, но мог служить батюшкой в церкви, а на дому бесплатно принимать больных. И это притом, что сам не имел достаточного пропитания. Возле него всегда находились люди, стремившиеся научиться врачебному делу, добровольные благотворители и помощники, которые по наказу Луки разыскивали и приводили бедных и несчастных, нуждающихся в лечении. Властям не нравилось хоть и униженное, но независимое поведение святителя. И вскоре, 6 мая 1930 года, святитель Лука вновь подвергся аресту. Через год мучительного содержания уже больного в тюрьме, он был приговорен к трехлетней ссылке, которую отбывал в Архангельске. По его воспоминаниям это была самая легкая из его ссылок. Здесь ему разрешили заниматься врачебной практикой. Здесь же его внимание привлек метод лечения нагноений, который применяла хозяйка квартиры, где он жил. Вначале он отнесся скептически, но понаблюдав, убедился в эффективности и решил применять в больнице. Скепсис понятен — это была мазь, в которую входила и земля с огорода, сметана, мед, некоторые травы. Несмотря на положительный результат, начальство запретило ее использовать. Тем не менее Войно-Ясенецкий разработал свой метод лечения гнойных ран, который уже нельзя было назвать «знахарством». Его пригласили в Ленинград, уговаривали снять сан, обещали предоставить институт, напечатать книгу. Но святитель Лука не согласился даже на печатание его книги без указания на обложке его церковного сана.

В мае 33-го года кончился срок ссылки, но Владыку продержали до ноября. Проездом через Москву он посетил канцелярию Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия. Секретарь канцелярии спросил, не согласится ли он занять одну из свободных архирейских кафедр. «Оставленный Богом и лишенный разума, я углубил свой тяжкий грех непослушания Христовому велению: Паси овцы Моя -страшным ответом «нет». Впоследствии Владыка очень терзался этим искушением. По человечески можно его понять — он истосковался по врачебной и научной работе, мечтал внедрить разработанные им методы лечения гнойных больных. Последующие годы его жизни были нелегкими. Ему отказывали во врачебной практике. Скитался по стране в поисках врачебного места. С трудом удалось устроиться в маленькой больнице в Андижане (это Узбекистан). Вскоре случилась отслойка сетчатки глаза. Такие операции делали в Москве, и только вторая из них оказалась удачной. Свои злоключения Лука принимал как Божие наказание. Постоянно молил Господа простить за продолжение занятий хирургией в ущерб служению Церкви. И однажды услышал голос: «В этом не кайся!» Он воспринял его как свидетельство того, что задуманные им «Очерки гнойной хирургии» угодны Господу. Это придало ему силы для усиленной работы над книгой. Следует сказать, что и все предыдущие годы, даже находясь в ташкентской тюрьме под следствием, святитель не упускал возможности писать задуманную книгу. Осенью 1934 года монография вышла в свет.

Последующие 1935 и 1936 годы прошли для Владыки мирно. Он получил должность руководителя одного из корпусов Института неотложной помощи в Ташкенте. Четверо его детей уже встали на ноги или учились. Но вот наступил 37-й, самый тяжелый для страны и Церкви год «ежовщины». 24 июля 1937 года святителя вновь арестовали. Одновременно было арестовано несколько священнослужителей Ташкента. Все они обвинялись в создании «контрреволюционной церковно-монашеской организации», задачей которой якобы было свержение советской власти. Было также выдвинуто и обвинение в шпионаже. Непрерывно шли допросы. Владыка дважды подвергался одной из самых жестоких форм непрерывного многосуточного допроса, когда следователи сменяли друг друга, а подследственному не давали спать. Это называлось «конвейер». Как он пишет в своих воспоминаниях, у него начинались галлюцинации. От него требовали признания в шпионаже, а в ответ Владыка просил назвать, в пользу какого государства он шпионил. В конце концов, святитель Лука предложил своим мучителям признаться в контрреволюционной деятельности, если таковое вытекает из того, что он проповедовал Евангелие. Следует подчеркнуть, что святитель ни разу за все свои аресты не давал ложных показаний на других людей. Между тем, ложные свидетельства на него подписывали близкие ему священнослужители, которых он посвящал в сан, помогал материально. Последнее, как позднее выяснилось, было отражено в следственном деле и обращено против него.

В 2000 году Русская православная Церковь причислила к лику святых более тысячи пострадавших за веру. Это и высшие церковные иерархи, и священники, и миряне — простые верующие люди. В действительности пострадавших «за веру» было во много раз больше, процесс канонизации не остановлен, но непременным условием причисления к лику святых, помимо ряда необходимых, является и отсутствие лжесвидетельствования. К сожалению, не все из невинно убиенных достойно выдержали пытки. Святитель Лука простил предавших его людей, на собственном опыте он понимал, как немыслимо тяжело выносить физические и моральные страдания, которым подвергали обвиняемых.

Суда не было, по существовавшей тогда практике Особое совещание, не имеющее никакого отношения к закону, заочно приговорило епископа Луку к пяти годам ссылки в Красноярский край. Эту третью в своей жизни ссылку он отбывал в 10 километрах от Красноярска в райцентре Большая Мурта, где жил и работал буквально за хлеб и кров в районной больнице.

С началом Великой Отечественной войны нехватка врачей стала еще острее. Владыка предложил свой опыт для работы в военном госпитале, куда поступали раненые с фронтов. Как известно, тех раненых, которых можно было относительно быстро вернуть в строй, лечили вблизи фронта. Самых тяжелых отправляли в глубокий тыл. Среди них большую долю составляли гнойные хирургические больные. Антибиотики тогда только начинали разрабатывать. Опыт святителя Луки был бесценен. Он обращается к Сталину с просьбой работать хирургом, и вскоре его назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края. Его вклад в успешность лечения раненых был замечен Военным советом Сибирского военного округа, отмечен благодарностями и грамотами. Срок ссылки закончился в середине 42 года.

Московская Патриархия назначила его на кафедру Красноярской епархии. Исполняя обязанности главы епархии, Владыка продолжал и врачебную работу в госпиталях. В епархии было много проблем, почти не осталось действующих храмов, не хватало священников. Самому Владыке не всегда удавалось совершать даже великопраздничные всенощные службы. В 43 году во всей епархии действовала только одна, отдаленная кладбищенская церковь. Общины верующих обращались с прошениями к властям о разрешении открыть храмы, но ответа, как правило, не получали. И это несмотря на то, что Сталин понял как использовать Русскую Православную Церковь для мобилизации народа в Великой отечественной войне. Вновь было возвращено патриаршество. Владыку Луку избрали членом Святейшего синода. Но он не снижал и объем проводимых операций. Лука обращается к Патриарху Сергию с просьбой перенести его участие в заседаниях Синода на летнее время, т.к. дорога из Красноярска в Москву в военных условиях занимала до трех недель. Патриарх просьбу удовлетворил. Священный Синод присвоил ему чин архиепископа, приравняв его врачебное служение к служению архипастырскому.

Владыка не снижает и напряженность научной работы. В 1943 году вышло второе издание его «Очерков гнойной хирургии», а в 1944 году опубликован новый труд — «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». Актуальность таких изданий понятна. За эти обе книги владыке Луке была присуждена Сталинская премия I степени, денежное содержание которой тогда составляло 200 тысяч рублей. Это была самая высокая государственная награда, а премиальную сумму по тогдашним условиям можно назвать огромной. Большую ее часть святитель передал в помощь женам и детям погибших воинов.

В 1944 году святитель Лука был назначен на Тамбовскую кафедру. Связано это было с тем, что эвакогоспитали из Красноярска перевели в Тамбов. 26 февраля 1944 года в Покровском храме Тамбова Владыка произнес свою первую проповедь. «Пятнадцать лет были закрыты и связаны мои уста, но теперь они вновь раскрылись, чтобы благовествовать вам слова Божии. Примите мои утешения, мои бедные, голодные люди. Вы голодны отсутствием проповеди слова Божия. Храмы наши разрушены, они в пепле, угле и развалинах. Вы счастливы, что имеете хоть небольшой, но все же храм. Он грязен, загажен, темен, но зато в сердцах наших горит свет Христов».

В одной из проповедей владыка Лука говорит о словах Христовых: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою». И далее: «Кто способен быть слугою всем, исполнять эту заповедь Христову? Только добрые, тихие, очень скромные люди, ничего не желающие от людей. Такие всем служат, никогда не добиваются первенства, а желают быть последними. Таких незаметных, тихих, бедных, иногда даже презираемых людей много-много среди христиан».

Владыка Лука и сам давал пример смирения. Описан такой случай. Однажды в храме он сделал замечание чтецу, который допускал ошибки при чтении. Возник спор, Лука темпераментно размахивал богослужебной книгой и нечаянно задел пожилого мирянина. Тот обиделся, заявил, что владыка его ударил и перестал посещать храм. Что делает столь суровый и требовательный архирей, которого в своих доносах уполномоченные по делам церкви называли непримиримым гордецом. Он через весь Тамбов идет пешком к жилищу этого человека просить прощения, а тот его не принимает. Через некоторое время Владыка вновь и вновь повторяет свою попытку получить прощение. Мирянин простил его, Владыка был счастлив. Его достоинство не пострадало, а только возвысилось в глазах паствы. Много ли мы можем вспомнить, когда мы винились перед близкими?

Тамбовские власти очень хотели избавиться от независимого архиепископа. В результате Патриархия была вынуждена в 1946 г. перевести его на Крымскую кафедру. Крым в то время еще хранил видимые последствия прошедших сражений. На плечи семидесятилетнего человека легли обязанности восстановления епархии. Он был строгим пастырем. В его посланиях епархиальным священникам можно видеть, как настойчиво и ревностно он требовал соблюдения православных, церковных канонов. Иногда отстранял от служения нерадивых священников, но при этом он всегда помогал тем, кто оказывался в сложных житейских ситуациях, лечил заболевших батюшек и членов их семей.

В 1945−47 гг. Владыка усиленно работает над книгой «Дух, душа, тело». Необходимость этой, по сути богословской работы, обращенной к мыслящей интеллигенции, он видел в задаче противостоять нелепости антирелигиозной пропаганды. Впоследствии им была написана и книга «Наука и религия». Под этим названием были изданы обе работы. Они представляют интерес для ученых и особенно для медиков. Для завершения этого труда владыка Лука предпринял поездку в Москву для работы в библиотеках. В письме своему сыну Алексею он пишет, что за две недели переработал 450 литературных источников, в основном на иностранных языках. Такая напряженная работа способствовала ухудшению, а в дальнейшем и потере зрения. Большая часть проработанных тогда источников использована при очередном переиздании книги «Очерки гнойной хирургии» и при написании книги «Дух, душа, тело». В ней Лука оперирует многими, как правило малоизвестными фактами о религиозности большого числа великих ученых, их взглядах на науку и религию. Особо интересной представляется его концепция о сердце, как органе чувств, сосредоточии религиозных переживаний. О свойственном религиозным людям способе чувствования и познания сердцем закономерностей жизни. Святитель неоднократно подчеркивает, что истинная наука и религия не противоречат друг другу. Такое примитивное противоречие искусственно создавалось профессиональными борцами с верой. «Не в том ли кризис образованного человека, что у него „ум с сердцем не в ладу“? Не эта ли „умственность“ разъединила в России интеллигенцию и народ?». И далее — «Если станете читать книги ученых, которые мнят отвергнуть религию, будете поражены крайней поверхностностью их суждений; увидите, что они не понимают самого важного в религии, судят о том, чего не понимают вовсе. Критикуют не то, что составляет драгоценнейшее и величайшее в религии, не самую сущность религии, а только формы, обряды, проявления религиозного чувства..».

Где бы не находился Лука, он всегда помогал больным, консультировал и оперировал в госпиталях, принимал бесплатно почти ежедневно больных у себя дома, о чем свидетельствовало вывешенное на дверях его Симферопольской квартиры объявление. Он был великолепным проповедником, прочитанные им проповеди записаны в 11-ти томах. Много внимания уделял миссионерской работе, успешно полемизировал с протестантами, которых в тех южных краях было традиционно много.

Святитель Лука скончался 11 июня 1961 года в День всех Святых в земле российской просиявших. Существует много свидетельств совершенных святителем Лукой чудесных исцелений или предсказаний в отношении некоторых людей. Могут сказать, что он талантливый врач, поэтому и успешно лечил. Но описано, когда святитель Лука уже после первого приема пациента запрещал принимать лекарства, назначенные после многих обследований опытными врачами, а велел лишь молиться, и сам молился. И вот — через несколько дней — больной или больная забывали о своих страданиях. Собственно, чудо — это такое событие или деяние, которое нельзя предвидеть на основании известных фактов и закономерностей. Творящие чудеса и сами не знают, как им это удается, но всегда знают, что они являются всего лишь проводниками Силы и Воли Божьей. Был им и остается святитель Лука. Совершались и совершаются исцеления на могиле святителя, а теперь у его мощей. Не чудо ли, когда у мальчика, по несчастью потерявшего фаланги пальцев, после молитв его бабушки на могиле святителя Луки отросли кончики пальцев, и он смог исполнить свою мечту — стать пианистом. Сейчас этот юноша заканчивает Музыкальное училище им. Гнесиных. Не чудо ли, когда две паломницы гречанки, будучи до того бесплодными, по молитвам на могиле святителя смогли родить детей, хотя их возраст уже не позволял надеяться на это? На средства благодарных греческих паломников, среди которых было много чудесных исцелений, над мощами святителя Луки установлена серебряная рака.

На иконе святитель Лука изображен с благословляющим жестом. И здесь уместно напомнить, что непрерывная цепь таких благословлений соединяет нас через две тысячи лет с Господом нашим Иисусом Христом. Только в Православии можно быть уверенным в непрерывности такой цепочки. У протестантов эта цепь сознательно ими разорвана, хотя вовлеченные в секты простые люди чаще всего этого не понимают. Опыт диспутов святителя Луки с протестантами и обращения их в истинную Веру очень актуален и сейчас.

Определением Синода Украинской Православной церкви 22 ноября 1995 года архиепископ Симферопольский и Крымский Лука причислен к лику местно чтимых святых. В марте 1996 года прошли торжества по обретению мощей святого Луки. При торжественном богослужении с участием иерархов церкви в присутствии 35−40 тысяч паломников была вскрыта могила, от мощей исходило очень сильное благоухание. Святые мощи были помещены в Свято-Троицком кафедральном соборе г. Симферополя.

Вот его слова, обращенные ко всем нам: «Запомните же это; никогда не забывайте, что недостаточно быть только простыми работящими, трезвенными людьми, но необходимо бодрствовать над своим сердцем и душой, хранить их чистоту и главной целью жизни своей иметь соблюдение святейших заповедей Господа нашего Иисуса Христа».