Как ко мне постучался Христос

На перекрестках русских дорог стояли кресты. Теперь не только кресты на дорогах, но и храмы, на которых были кресты, многие поломаны и разрушены, однако перекресток не перестает быть.

Перекрестки исполосовали всю нашу жизнь, только вот крест, на котором было изображение распятого Христа, становится, как чудо, оно же, это чудо, поворачивает нашу запутанную жизнь в верном направлении.

Но чтобы увидеть это, надо вглядываться. То, что я увидел, вглядываясь в нашу жизнь, предлагаю читателю.

Как ко мне постучался Христос

Мой отец имел привычку читать Евангелие вслух, но я как-то не слушал и не вникал в то, что он читал.

Однажды я был дома один, стоял у окна во двор, и мне почему-то захотелось открыть Евангелие и прочитать. Я подошел к столу, выдвинул ящик, достал Евангелие и прочел, не помню о чем… Меня так поразило, что я не мог уже не читать Евангелие.

Я стал каждый день читать (Евангелием мы считали не только четырех евангелистов, а весь Новый Завет). Запомнились слова апостола Павла: «О несмысленные галаты», — галатом был я.

Я стал по-иному жить, удалился от мира, хотя еще учился в то время в средней школе.

***

Помню как-то при произнесении слова БОГ вдруг меня охватила такая радость, сладость, блаженство, что милее этого слова для меня ничего не было.

***

Был какой-то период в моей жизни, когда я несколько по-сектантски стал смотреть, к примеру, на иконы, считая их идолами, видимо, было влияние каких-то книг. Отец, ныне покойный, мне говорил:

— Заблуждаешься, сын мой, — я особенно не возражал ему, потому что не было уверенности.

Попалась брошюра о Церкви, подействовало. Как-то идя за дровами в лес, я помолился с умилением Иоанну Златоусту:

— Наставь меня, — с того момента я церковен по-православному.

***

Были искушения. Читал творения Иоанна Златоуста, вдруг пришла мысль, что Бога нет.

Я стал убеждать себя, что Бог есть, а искушение не проходило. Невыразимая тяжесть навалилась на душу, я снова стал молиться Иоанну Златоусту.

Трое суток продолжалась тяжесть. Потом прошло как-то само по себе, стало несказанно легко.

Я понял опытно, какая тяжесть НЕВЕРИЕ.

Больше никогда искушение не повторялось, Иоанн Златоуст стал моим любимым святым.

***

Уходя на фронт, я не плакал, как другие, и был уверен, что возвращусь. Но все шел дальше и дальше, в бой пока не приходилось вступать.

Мне было тяжело на фронте слышать постоянный мат, видеть нравственное разложение. Как-то со слезами помолился Богу, чтобы избавил меня от всего. Часа через два после молитвы меня перевели из артиллерии, где было лучше, в пехоту, где хуже, и сказали, что на следующий день мы пойдем в бой.

Где тут услышана молитва? — пошли мысли, но я был уверен, что молитва услышана.

По дороге на передовую я раздал весь хлеб, который мне насовали друзья при прощаньи! Я стал готовиться к смерти: какой из меня вояка, если я мобилизован необученным, даже из ружья не умел стрелять.

В бой мы все же не пошли, не знаю, по какой причине. Вскоре я заболел тифом и был демобилизован. Больше на фронт я не возвращался.

Я, родившийся в 1922 году, в котором родившиеся очень многие погибли, был только легко ранен, ни разу не участвовал в наступательном бою и даже ни разу не выстрелил.

В такую войну, когда стреляли все, когда погибали тысячи и миллионы, я остался жив. Разве это не чудо?

Помню, как-то все же мне захотелось выстрелить, сидя в траншее, и я один раз выстрелил вверх.

Я верю, что меня сохранил Бог. Видимо, потому, что впоследствии я должен был стать священником. Приносить Бескровную Жертву пред Богом и знать, что ты в кого-то стрелял, чтобы пролить человеческую кровь — это было бы несовместимо со священническим званием, так я сейчас рассуждаю.

Из мрака

В ранней юности у меня было такое понятие: счастье, зачем оно? Все равно его потеряешь, оттого все земное казалось непрочным.

Когда я уже стал сознательно веровать, мне было страшно: как можно дорожить чем-то земным?

***

Неверующий, но образованный человек, говорили, очень добрый, сделал такой вывод в жизни. Если делаешь плохое другому, обязательно и тебе будет плохо. Это он проверил на жизненном опыте, поэтому и боится кому бы то ни было делать зло.

Наивен. Говорил, если бы ему дали свободу, он бы всех научил делать добро.

***

Раз как-то после отпевания, направляясь в алтарь, я увидел девушку, бегущую по храму со слезами на глазах. Она повторяла:

— Умер человек — и все, нет больше жизни.

Я остановил ее и сказал:

— Почему вы так думаете? — и стал доказывать, что есть Бог, есть вечная жизнь, как мне показалось, убедительным голосом.

Она расширенными глазами смотрела на меня, потом, когда я благословил ее и пожелал веры, она облегченно вздохнула и сказала:

— Спасибо.

И вот сейчас, перед наступлением нового 1968 года, она вспомнилась мне, и стало опять ее жалко. В лице ее я вижу всю нашу молодежь со слезами на глазах. О, если бы им доказать, что есть Бог, есть вечная жизнь!

***

Когда мне было лет пять, я вдруг с ужасом представил, что нужно будет умирать, — но представилось вдруг, что, если будешь веровать в Бога, никогда не умрешь. Я на этом успокоился, но стал волноваться за тех, которые не веруют. Ведь они умрут? Это страшно. Господи, спаси нас.

***

Многие раскаиваются в грехе абортов.

— Научите, что делать? — спрашивают. К сожалению, часто обращаются тогда, когда физически ничего нельзя сделать. Остается только одно — покаяние.

***

Женщина, научный работник, рассказала из своей жизни. Была у нее мать, больная, молилась Богу, особенно по ночам. Сама дочь не веровала. Когда мать умерла, у нее образовалась какая-то пустота, особенно в ночное время давила. Это ее и побудило обратиться к вере. Сейчас верующая.

Проясняется

Иногда отчетливо представив себе вечность, я так благодарен Богу, что еще жив, что можно еще что-то делать. И как хорошо, что приходится страдать за Христа! Как бы сделать так, чтоб принести себя, всю свою жизнь в жертву Богу! Какое это счастье! В это время охватывает необыкновенное чувство — хочется делать и делать, и ничто не может устрашить.

***

Однажды, когда я лег в постель (ночь, свет погашен), мне представилась одна изможденная старуха нашего храма, рот раскрыт страдальчески. И я отчетливо представил себе ее горе человеческое, покатились слезы, и я долго плакал о горе людском. Была жалость к людям, и никакой ни на кого обиды.

***

Среди подходящих под благословение ко мне подошли двое нерусских, черных, восточного типа. Один сложил руки, как и все, чтобы я его благословил.

Благословив, я спросил у него, какой он веры? Ответил, что они оба мусульмане. Пришли затем, чтобы я рассказал им о Христе.

Слушали очень внимательно, зачарованно. Один сказал, что он женат на русской.

***

Один врач, очень хороший специалист, так пришел к Богу. Ходил в храм по просьбе отца и там дремал, но вдруг его поразили слова: «Благодарим Господа», — он подумал было: «За что мне Его благодарить? Я молод, все имею, — потом дошло: — А от кого это? От Бога», — и стал сознательно веровать.

***

Одна старушка, на вид исхудалая, простая, говорила, что ей очень жалко людей, она никого не осуждает.

***

Был в молитвенном настроении. Алтарь. Вдруг опустил глаза и увидел надпись на Жертвеннике: ЦАРЬ СЛАВЫ. Как-то почувствовалось, что Он здесь и Он именно ЦАРЬ СЛАВЫ, несмотря на всяческие глумления.

***

Одна девушка приходит к молодому священнику и говорит:

— Хочу креститься.

Он спрашивает:

— Верующая?

Она отвечает:

— Не знаю. Скорее всего, что неверующая. Но отчетливо чувствую, что мне чего-то не хватает. Вот вы верующий, — говорит священнику, — у вас есть смысл жизни, вы на что-то надеетесь и чего-то ждете…

После нескольких бесед священник ее крестил.

Об авторе. Протоиерей Димитрий Дудко родился в 1922 году в Брянской области в семье крестьянина. В 1937 году, когда ему было всего 15 лет, арестовали его отца — за отказ вступить в колхоз. В 1945 году Дмитрий поступил в Московскую Духовную Семинарию, в 1947 — в Духовную Академию. А через полгода его арестовали и осудили по «политической» 58-й статье (антисоветская агитация и пропаганда) на десять лет лагерей с последующими пятью годами поражения в правах. Несмотря на амнистию, объявленную после смерти Сталина, его освободили только через восемь лет, в 1956 году. В 1960 закончил Академию. Затем состоялась его священническая хиротония. В 1973 году отцу Димитрию запрещают служить «за нарушение церковной дисциплины»: он «затеял беседы с народом». Через некоторое время запрещение было снято. В 1980 году его опять арестовывают и обвиняют в антисоветской деятельности. Дело было прекращено через год и пять месяцев. Служил в храмах Москвы и Московской области.

Деятельность отца Димитрия Дудко была очень многогранной: он был и священником-духовником, и организатором постоянных христианских чтений и собеседований, и проповедником, и писателем. Среди его работ наиболее известны: «О нашем уповании. Беседы», «Верю, Господи», «Вовремя и не вовремя», «Враг внутри», «Потерянная драхма», «Литургия на Русской Земле» и другие.