Время перемен

Моменты переоценки, когда жить по-старому уже невыносимо, а по-новому — ещё трудно и больно, в психологии называются возрастными кризисами. За годы жизни человек не один раз «вырастает» из своей действительности. И наша жизнь в Церкви — не исключение. Если присмотреться, закономерности возрастных кризисов можно увидеть и в духовной жизни человека.

Кризис первого года жизни: мир с ног на голову

К концу первого года жизни ребёнок меняет горизонтальное положение тела на вертикальное, иначе говоря, встаёт на ноги. Теперь он чувствует землю под неокрепшими ногами. Кризисность возраста заключается в том, что мир перевернулся. Тело изменило своё положение в пространстве, и всё стало выглядеть совсем иначе: вещи, люди, солнце. Стало возможным самостоятельно взять желаемое, но многие привычные вещи (материнская грудь, доступность маминых рук в любое время суток) теперь закрыты навсегда. Ребёнок к концу первого года жизни способен испытывать не только физиологические потребности — в пище, питье, сне и т. п., но и ярко выраженные потребности в общении, впечатлениях, эмоциях, безопасности.

Обретая Бога, впервые встречаясь с Ним, человек начинает чувствовать почву под ногами. Помню, как перевернулся мой мир, когда я узнала, что называть соседку дурой — грех, но ещё больший грех так считать. Находясь в «горизонтальной» плоскости и разглядывая мир не вглубь, а вширь, я привыкла верить, что ненавидеть врагов — это естественный закон сохранения лица. Как странно было вдруг открыть, что моё тщеславие и упрямство — вовсе не добродетели. Было новостью, что у Бога можно просить ещё что-то кроме «насущного хлеба», квартиры, машины…

Неокрепшие ноги и мой первый, несмелый шаг — осуждать нельзя! — бух! — и я лежу. Встаю, плачу, обижаюсь. Второй шаг — обманывать грех! — и снова я на пятой точке…

Переломный момент в жизни. Я узнала, что нужно жить иначе, чем я жила, но мне хотелось спрятать, как страус, голову в песок от новых знаний. Это слишком сложно — учиться ходить. Но, в отличие от физического перемещения в пространстве, идти духовными шагами твёрдо, не спотыкаясь и не падая, я так и не научилась…

Кризис трёх лет: «Уйдите все! Я сам всё знаю!»

В три года сознание ребёнка отделяется от сознания матери. Это начало становления личности. До трёх лет ребёнок ещё живёт жизнью мамы и близких родственников. Но вот приходит момент, когда необходимо проверить свои силы, узнать, на что способно тело и ум. У детей появляется новый опыт в разных отраслях — самостоятельный выбор одежды, первые попытки читать и рисовать. Дети в этом возрасте очень трепетно относятся к своим первым обязанностям «взрослого» человека, самоутверждаясь таким образом. Кому приходилось общаться с детьми трёх лет, знают этих маленьких деспотов. Помню свой ужас, когда услышала от малолетней дочери, что она сама знает, как ей жить, а потому в садик будет одеваться сама. Меня же обвинили в том, что я ничего не понимаю, и вообще мне лучше помалкивать. Детям трёх лет обидна помощь со стороны. Они уверены, что приобретённый ими опыт — самый истинный. Все вокруг кажутся врагами, посягающими на их свободу.

В семье Нины Петровны все ходят на цыпочках. Нина Петровна научилась читать. Читать на церковнославянском — псалмы, акафисты и каноны. Теперь ей приходится тяжело: огромное правило, нужно молиться о несмышлёном муже, отступнике сыне и распутнице дочери. С мужем Нина Петровна больше не разговаривает — слышать о политике и финансовых махинациях власть имущих — значит осквернять свой слух. С детьми не лучше. Всю жизнь положить на воспитание сына — и получить «вот это» взамен! Он бесноватый, точно. В пост с друзьями на шашлыки собрался! Дочери пропето трижды «анафема» — в таких коротких юбках ходят только блудницы.

Если бы семья Нины Петровны умела молиться, она бы тоже молилась (а может, и молится, как может). Молилась бы о том, чтобы мама перестала считать их еретиками, чтобы дома снова включался телевизор и пеклись пироги с мясом, чтобы мама снова стала красивой и милой, как была прежде. Возможно, у мамы и любимой жены пройдёт этот кризис, и она перестанет насильно менять мир вокруг себя деспотизмом и морализаторством. И хоть однажды покажет, что же такое любовь к ближнему, на деле.

Кризис семи лет: социализация и новые роли

Ребёнок вырос и идёт в школу — с этим и связан кризис семи лет. Новые друзья, первая учительница, первые победы и выступления, спортивные кружки и ответы у доски. Ребёнок становится социальным существом. Жизнь его — как жизнь взрослого: в ней роли, правила, надежды и амбиции. Прежняя, детсадовская жизнь — скучна и по-детски наивна. Младшие товарищи требуют снисхождения и жалости, а дружить так интересно со старшими. Жизнь младшего школьника зависит от мнения окружающих людей — друзей, учителей. Ребёнок в этом возрасте ориентируется на похвалу. Приоритетом для ребёнка становится построение социальных связей.

Иван в Церкви уже давно. Прошло пылкое и горячее неофитство и период борьбы с демонами в других людях. Святые отцы через бессмертные творения объяснили, что бороться нужно с демонами внутри себя — то есть со своими страстями. В церкви появились новые знакомые и друзья, люди интересные и почти святые. Священник стал доступным для любого едва назревающего вопроса. Смеётся Иван, когда вспоминает, как жался у стены, не зная, как правильно взять благословение и что при этом нужно сказать. Теперь он помогает в храме — у него есть послушания и обязанности, очень серьёзные и ответственные. Иногда Иван чуть ли не священника заменяет, отвечая на вопросы зевак… Жизнь церковного клира он видит изнутри и с любым архиереем чувствует себя «бывалым».

Иван с радостью, словно старший брат, объяснит новичкам, как ставить свечи и что такое сорокоуст. Он проведёт к священнику через другой вход и угостит просфорой из кармана. Он улыбчив и всем доступен, всегда занят, но… Иногда в церкви бывает скучновато, особенно в будни, когда нет зевак и случайно зашедших, когда некому рассказать о вере и о спасении. Скучно, когда в театре его жизненной пьесы нет новых зрителей.

Иногда Иван сидит задумчивый. Церковь стала вторым (а по значимости первым) домом. Он уважаем и любим, он знаком всем прихожанам, он «свой парень», и на него каждый может положиться. Откуда же эта гнетущая пустота в душе? Пустота, которую не заполнить разговором с зеваками и социальной успешностью? Всплывают в памяти клише из учебников по философии о «форме» и «содержании». Идеально построенная форма социальных связей и атмосферы в храме как-то незаметно подменила содержание души.

Подростковый бунт: «Не мешайте мне искать свою правду!»

Подростковый возраст в психологии обозначен как самый трудный. Время поиска, ломки стереотипов, краха идеалов и авторитетов. В норме развития человек в этом возрасте должен условно «уйти из дома»: от родителей, близких и даже от себя. Уйти, чтобы вернуться совершенно другим — повзрослевшим и с багажом первых неудач. С верой и надеждой на новую жизнь, с зародышем Любви.

Первые испытания веры. Жил себе человек в Церкви и радовался. Тусклые будни, работа, учёба, семья, быт, серость. В храм заходишь — и всё как во сне, всё иначе. Улыбки, доброта, всё своё, родное. Всё прозрачно и ясно: исповедь, Причастие, вечерние и утренние молитвы, соборование в Великий пост. Здесь земной поклон, а здесь трижды «аллилуия».

Всё так спокойно, но вот «сон» прошёл. Очнулся и понял — священник не авторитет (он ничем не лучше меня), люди в храме — снобы и притворы, а святые отцы жили слишком давно, чтобы понимать мои страдания, и хочется переиначить мир и всё вокруг.

«Уйду — и пусть думают, куда я вдруг пропал! Умру — и пусть плачут на моём отпевании! Заболею — и пусть сидят у моего больничного одра и прощения просят! Живут не так, молятся не так, всё делают не так…

День, два, месяц… молитвослов под толстым слоем пыли, и засохшие кусочки просфоры… Бог забыт мною. Мне стыдно. Я всё знаю, всё понимаю. Но я бунтую! И имею на это право! Причаститься бы… Но я недостоин, я столько всего натворил за это время!"

Тянет почитать «не ту» книгу, сходить в то самое худое сообщество, которое разрушает добрые нравы. Начинаешь понимать, что, несмотря на церковные Таинства, жизнь идёт не к началу, а к концу — и так многое хочется успеть попробовать — прыгнуть с парашютом, нырнуть на дно океана, а иногда хочется того, в чём и признаться страшно даже себе самому. И хочется спрашивать у всех прохожих: «А Вы как живете? Во что верите? Кому верите?»

Человек противоречит сам себе. На то подростковый возраст и назван переходным. Перейти из детства во взрослость, не потеряв себя на этом мосту-переходе. Найти себя, не надев впопыхах чужую «взрослую» маску. Стать взрослым и зрелым. Стать настоящим человеком. Стать собой.

И снова нужно что-то менять. И снова эти изменения приносят боль. И хочется как прежде — стабильно и ясно. Но это уже невозможно. И снова понимаю: менять нужно что-то внутри себя. Иначе недалеко и до богоборчества…

Перечень кризисов на этом не заканчивается — впереди кризис юности, средних лет, зрелости… Кроме хрестоматийных кризисов существуют и индивидуально переживаемые. Все даты и цифры условны, но закономерности развития очевидны. Бояться кризиса — стоит ли? Кризис — это тот момент в жизни, когда прежнее существование становится уже невозможным и нужно что-то менять.

В книгах по психологии можно прочесть о «застревании» на кризисе, отсутствии взрослости и индивидуальности, проще говоря — инфантилизме. Ребёнок изучает других через себя, — это путь эмоций и впечатлений. Это путь бунтарства и попыток изменить всё вокруг. Человек взрослый, отвечающий за свою жизнь, изучает себя через других, — это путь сердца, путь к себе, путь настоящих перемен.