 |
| Борьба мировых центров | Маринэ Восканян | 26.06.2009 |
По-настоящему надежные и долговечные вещи стали элитарными, доступными только сверхбогатым людям. Это старинная недвижимость, предметы антиквариата, часы. Например, недавняя рекламная компания одной известной марки дорогих швейцарских часов выглядит так: на каждом постере изображен отец и сын, отцы — уже взрослые мужчины, сыновья — подростки или совсем молодые люди. Рекламный слоган звучит так — «Вы никогда не становитесь владельцем этих часов. Вы просто бережете их для следующего поколения». Для элиты долговечность и высокое качество были и по-прежнему остаются важнейшими атрибутами окружающих их предметов. Для рядовых потребителей идеология абсолютно противоположна — поскольку подлинное качество слишком дорого, в качестве его компенсации преподносится «новизна». Дешево, но модно и современно.
Тоска по «вечным ценностям» выражается в туристических вояжах — вырвавшись из урбанистического бега в колесе, люди стремятся хотя бы отпуск провести в местах, где сохранилась старая архитектура, национальная кухня и колорит, хотят попасть в гостиницу с аутентичной старой мебелью. Даже в больших городах большинство кафе и ресторанов эксплуатирует тему старины — псевдодеревенская деревянная мебель, псвдосредневековые каменные своды, или хоть какая-нибудь «псевдоевропейскость а-ля XIX век». Если у человека в доме остались какие-то по-настоящему старые работающие вещи, это предмет для гордости, будь то зажигалка или пусть и не нужная, но исправная швейная машина «Зингер». Девушки могут удивить подруг какой-нибудь винтажной брошкой или шарфиком, сохранившимися от прабабушки. В этом восхищении стариной чувствуется усталость от безликих «пластиковых» предметов, окружающих нас в современной жизни.
Речь не идет о том, чтобы остановить прогресс — человек всегда стремился окружить себя более функциональными и удобными предметами. Вопрос, куда направлен этот прогресс — на изобретение нового медицинского оборудования, новых экономичных двигателей, новых вещей, облегчивших бы повседневную жизнь старикам и инвалидам, или на производство цифровых «игрушек», пластиковый корпус которых треснет уже через неделю, обуви, у которой через сезон отвалится каблук или ее выкинут за «немодность», на толстый глянцевый журнал, который сразу после прочтения отправится в урну.
Еще до кризиса раздавались призывы к экологизации потребления — разумному сокращению потребления и возврату к вещам длительного пользования, как со стороны «зеленых», так и со стороны левых движений. Не так давно один из активистов этого направления Сол Гриффит (Saul Griffith) призвал производителей различной техники полностью пересмотреть свое отношение к самой концепции выпускаемых товаров, чтобы резко снизить выбросы парниковых газов по всему миру. В частности, он предложил перейти от «одноразовой техники», которую приходится менять через каждые несколько месяцев или лет, к технике, которую можно передавать по наследству. «Необходимо поставить вопрос социального переустройства экономики, заново определить стили потребления, основанные на качестве и долговечности товаров, т. е. отказаться от потребительского индивидуалистического дегуманизирующего безумия: потреблять, чтобы жить, а не жить, чтобы потреблять», — говорит Хорхе Бейнштейн, доктор государственного управления и экономических наук Университета Безансона (Франция), автор книги «Хроника упадка. Мировой капитализм 1999−2009».
Оппоненты этой точки зрения утверждают, что любое продление срока жизни потребительских товаров ведет к неизбежному падению уровня потребления, а именно потребление движет современную экономику. Но как ни странно, несмотря на перепроизводство «ненужных вещей», множество интересных и способных качественно улучшить жизнь людей товаров и технологий не получает массового распространения, потому что при нынешних экономических схемах это невыгодно. Поэтому вопрос не в том, чтобы перестать производить новые товары, а в том, чтобы производить то, что действительно нужно людям, а не навязано рекламой.
