Где наши пути расходятся

Это, конечно, далеко не все, что происходит в мире и в стране. Запоминающихся и драматических событий много. Это и саммит ОДКБ, на который демонстративно не прибыл президент Белоруссии, и саммит ШОС, на который, напротив, также демонстративно, несмотря на события внутри своей страны, прибыл вновь избранный президент Ирана, наконец, сегодняшнее покушение на президента Ингушетии.

Есть и события менее громкие, даже вполне для нас привычные, но, тем не менее, имеющие прямое отношение к теме, на которую я некоторым образом намекнул, выбрав из всего потока новостей первые две. А именно: СМИ сообщают о выявленном антимонопольной службой системном мошенничестве при проведении у нас тендеров на госзакупки — сообщения в Интернете размещаются с намеренно включенными в них грамматическими ошибками (чтобы поисковики их не отлавливали и, соответственно, чтобы «чужие» информацию получить не могли), или даже, более того, в сообщения включаются по написанию совпадающие с кириллицей буквы иностранного алфавита (тут уж поисковики точно найти ничего не смогут).. Другое сообщение: мэр Москвы Лужков выразил озабоченность затратами на реставрацию Коломенского, включая перерасход средств на закупку антиквариата. Помнится, уже десятилетие назад подобное же выявила Счетная палата РФ при реконструкции Кремля — на «подбор» нового антиквариата (куда делся старый — отдельный вопрос) было потрачено больше, чем на сам антиквариат. Но если ни компенсации ущерба, ни уголовного преследования не последовало тогда, то почему бы все это не повторять вновь и вновь.

Что объединяет все эти сообщения? Они все, так или иначе, на главную тему — о сосуществовании мира гражданского и криминального, о взаимопроникновении этих миров, о том, что власти (как зарубежные, так и наши) периодически «спохватываются» и «выявляют» то, что ни для кого уже очень и очень давно отнюдь не секрет, но, зачастую, у них чаще, у нас, к сожалению, реже, за этим все же следует и принятие каких-то мер по изменению правовой среды, ограничению в той или иной степени возможностей для мошенничества.

И вот здесь нам стоит обратить внимание на одно принципиально важное изменение в мировой экономической и социальной системе, которое явно назрело и которое ныне вполне обеспечено возможностями «информационных технологий», которых еще одно-два десятилетия назад в столь безусловном виде не было. Я имею в виду принципиальную ныне возможность вполне досконального и достоверного учета вклада каждого гражданина в общий ВВП страны и, шире, валовой продукт мира. И соответствующий глобальный контроль за соответствием расходов (например, должностных лиц, организовывавших тендеры на госзаказы и госзакупки, реставраторов Коломенского и др.) доходам. Было бы лишь желание.

Мне возразят, что это попахивает Оруэллом и «Большим братом», который все видит. Что ж, у меня ответ готов: вся наша нынешняя жизнь, но когда этот контроль осуществляет не все общество, а лишь избранные, в частности хозяева банковской системы, напоминает оруэлловское предостережение еще больше.

Свежий тому пример: банки лоббируют право — у должников (или тех, кого они сами сочтут таковыми) списывать средства прямо с зарплатных пластиковых карточек (на которые предварительно всех перевели принудительно), причем Вы об этом даже не узнаете, если не проявите целенаправленную настойчивость при каждом получении средств, за что, впрочем, банки не забудут списать с Вас деньги как за «услугу»..

Вообще разговорами о новом «информационном обществе» нам уже все уши прожужжали. Но что это за новое общество, чем оно может и должно принципиально отличаться от прежнего? Только тем, что наши деньги с нас будут списывать без нашего ведома — чтобы не расстраивать? Или, может быть, чем-то, но на новом уровне, оно может и должно напоминать элементы того, от чего мы — Россия — совсем недавно отказались?

Пойдем издалека. Чем нынешний западный капитализм принципиально отличается от прежнего, так называемого «дикого»? Конечно, прежде всего, довольно жесткими ограничениями на монополизацию рынков, а также значительной степенью отделения государственного механизма от прямого и непосредственного управляющего воздействия со стороны крупного капитала. Это не означает, что воздействия нет, но это воздействие стало значительно более тонким, опосредованным, в разных странах в различной степени, но, тем не менее, сбалансированным воздействием и со стороны широкого общества, большинство в котором — люди наемного труда. Отсюда (а отнюдь не в силу благородства и социальной ответственности тамошнего бизнеса) и принимаемые и поддерживаемые законы, защищающие наемный труд и людей наемного труда, общая социальная направленность современных западных государств.

Но это ведь отнюдь не означает, что волки стали овечками, а предпринимательство стало повсеместно исключительно благостным и социально ориентированным. Более того, сами механизмы эксплуатации большинства меньшинством существенно изменились. Как мы об этом говорили уже неоднократно, центр тяжести перенесен с прежнего получения сверхприбылей от прямой сверхэксплуатации работников на производстве к тотальному вовлечению в долговое закабаление, а также к перераспределению позднее в сфере чисто финансового манипулирования и «оффшорного» бизнеса. Еще один известный механизм, лишь некоторые отголоски которого вызвали в период нынешнего кризиса особенно громкую реакцию в обществе — это создание (наряду с общим размыванием прежнего господства крупных частных капиталов некоторым подобием «народного» капитализма) некоторого клана «топ-менеджеров», «квалификация» которых якобы столь поразительна и неповторима, что достойна оплаты суммами в тысячи и даже десятки тысяч раз большими, нежели зарплаты даже и весьма квалифицированных работников основных производств. Очевидно, что входной билет в этот клан получить не так просто, и покупается он реально отнюдь не просто квалификацией, а совсем другими «заслугами», самой невинной из которых является женитьба на дочери кого-либо из приобщенных.

При том, что в отношении абсолютного большинства давно и все более последовательно реализуются правила и процедуры практически тотального контроля за доходами и расходами, в чем, разумеется, всеобщая компьютеризация и информатизация играет роль совершенно незаменимую.

Это — «у них». А что у нас?

У нас, как известно, все перенимаемое с Запада принимает формы самые гиперболизированные и извращенные. Так, если в США и Европе есть реальная и все более осознаваемая проблема некоторого подминания под себя финансовым сектором сектора реального производства и соответствующего перетекания ресурсов, но при этом наблюдается какой-то временный баланс и симбиоз, то у нас банковско-финансовый сектор абсолютно беззастенчиво выжимает из реальной экономики все последние соки, отнюдь не заботясь о том, что донор в конце концов умрет, и соки пить станет не из кого.

Оффшорная экономика, как мы об этом уже говорили в прежних статьях, у нас также не просто некоторое грешное дополнение к экономике основной, а стержень и основа всего — даже полугосударственные корпорации сплошь и рядом норовят использовать подрядчиков, поставщиков и заказчиков преимущественно оффшорных. В этих условиях говорить всерьез о какой-либо защите в этой сфере национальных интересов и борьбе государства против бандитской оффшоризации экономики просто язык не поворачивается.

Наконец, к вопросу о новой форме эксплуатации общества — созданию клана «супер-профессионалов», гордо называющих себя «топ-менеджерами». В отличие от западной практики (как мы это выше уже отмечали, и без того весьма бессовестной), у нас пошли дальше. У нас «частным» бизнесом объявлено не только то, что ты создаешь своим трудом с нуля, и даже не только созданное всей страной в прежние годы, а теперь подаренное в ходе приватизации ограниченной группке друзей власти, но даже и ныне государственное, но преобразованное в «акционерные общества» и «корпорации». В результате при переходе какого-нибудь хорошо нам всем известного и вполне заурядного по своим способностям Грефа с государственной должности министра на практически равно фактически государственную должность руководителя полугосударственного Сбербанка, его квалификация, во всяком случае, если судить о ней по уровню зарплаты, а особенно, с учетом всех известных и неизвестных нам бонусов, опционов, компенсаций и будущих «золотых парашютов», возрастает столь фантастически, что это вполне уместно отнести к категории абсолютно необъяснимых современной наукой чудес. Мы понимаем: такая высокая оценка труда требует и соответствующей трудовой отдачи. И вот «либерал» Греф умудрился уже и процедуру перечисления гражданами средств оплаты услуг за ЖКХ реформировать, точнее — забюрократизировать. Судите сами: при перечислении оплаты за ЖКХ из Москвы в Московскую область с этого месяца от плательщика требуется еще и дополнительное заявление, в котором гражданину надо еще раз от руки переписать все бесконечные номера БИК, корсчета и т. п.

Но чудо такого стремительного роста квалификации чуть ли не за одну ночь, оказывается не единичным, а наблюдаемым, то есть, системным явлением. Несколько ранее, мы помним, аналогичное снизошло на нас при преобразовании ряда министерств в корпорации, например, атомного министерства, в результате чего квалификация руководителя (хорошо всем нам знакомого Кириенко) тут же возросла просто до совершенно невиданной…

Пример же «нанокорпорации», которая, в отличие даже от Росатома и Сбербанка, вообще «не сеет и не жнет» (Сбербанк, при всех к нему вполне обоснованных претензиях, все-таки хотя бы все еще занимается перечислением оплаты за ЖКХ по поручениям граждан), а возвела себя в ранг некоего великого судьи над всеми претендентами на госфинансирование, но с совершенно принципиально отличными даже от судейских (ныне в нашей стране достаточно высоких) личными доходами руководителей, выплачиваемыми, разумеется, исключительно за государственный счет.

О чем в этой связи уместно поставить вопрос в рамках выработки какой-либо будущей идеологии для нашего общества и государства? Не о коммунизме или капитализме, которые у нас, к сожалению, воспринимаются весьма догматично, но для начала об элементарной справедливости или несправедливости той или иной оплаты труда, о соразмерности этой оплаты реальной квалификации и реальному вкладу в общее дело. Да, мы не все знаем, но можем допустить, что Билл Гейтс действительно был абсолютно незаменим при создании «Майкрософт» и в первый период ее функционирования. Можем допустить, что его личный интеллектуальный и организаторский вклад в дело таков, что соответствует заработанным им лично полусотне миллиардов долларов. Но уместно ли это каким-либо образом примеривать к Грефу, Кириенко, Задорнову, Чубайсу, Уренсону, Гозману и компании? Тем более, если еще раз обратить внимание на то, что ничего лично с нуля эти «гениальные» менеджеры не создавали — только садились на готовенькое государственное. И еще раз обращаю внимание читателя: несмотря на яркость, очевидность и возмутительность примеров с этими нашими всем известными «героями», вопрос сейчас даже не о них, а о мировоззрении общества, о том, считаем ли мы подобное в нашем обществе и в нашей стране принципиально допустимым или нет.

Кстати, напомню, в последний период существования СССР была предпринята некоторая попытка проведения кампании борьбы с «нетрудовыми доходами». И помните, как взвилась значительная часть «просвещенной интеллигенции»: при чем здесь «нетрудовые» — это, мол, возврат к революционному произволу, главное — законные или незаконные. Что ж, в условиях подлинно демократического общества и государства, в той или иной степени, с таким подходом можно было бы и согласиться — исходя из того, что народ, реализуя свою волю, устанавливает в законах в качестве разрешенного только то, что соответствует его представлениям о справедливости и заслуженных, то есть трудовых доходах. Но для многих из тогдашних борцов за «законность», похоже, в этом был другой смысл: не мешайте нам паразитировать сейчас и, главное, не мешайте нам в будущем создавать такую правовую среду, в рамках которой все самое несправедливое и даже бесстыдное будет, тем не менее, законным.

Но еще один важный аргумент тогдашних борцов за «правовое государство» заключался в том, что, мол, тотальный учет вклада каждого человека в общее дело все равно невозможен, и единственным его измерителем являются деньги, получаемые за то, за что свободные граждане сами готовы платить как за те или иные услуги. Что ж, когда речь идет об услуге, предоставляемой на частной основе сугубо добровольно, в немонополизированной среде и без обмана, с этим трудно не согласиться. И я отнюдь не предлагаю ограничивать доходы тех, кто услаждает слух добровольных слушателей игрой на флейте или виолончели (хотя современное западное социальное государство, в отличие от нашего, как известно, даже такие трудовые, но высокие и сверхвысокие доходы облагает существенно повышенным подоходным налогом, что, с точки зрения тамошнего общества — и я к этому присоединяюсь — абсолютно справедливо). Но ведь вот где произошла подмена понятий: в публичную идеологию «свободной рыночной экономики» в начальный период ее пропаганды в нашем обществе закладывали право каждого получать по труду, без излишней бюрократической уравниловки (прямо как при социализме, только более демократическом), но затем целенаправленно извратили эту идею и превратили в свою же полную противоположность. Очень быстро штурвал развернули и интенсивно стали насаждать другую идеологию, а именно: неважно, откуда у меня деньги, считать их в чужом кармане никто не вправе!

Но если считать никто не вправе, и спрашивать об источниках никто не должен (а именно под этим лозунгом проводилась приватизация), то что это, если не прямая идеология целенаправленной криминализации общества?

И вот это — именно то, что мне представляется важным подчеркнуть. Наше общество и государство не просто чрезвычайно криминализированы. Нет, мы продолжаем жить в обществе, реальной идеологией которого является его дальнейшая криминализация. В этих условиях удивляться, что у нас на тысячу жителей убийств ежегодно в три раза больше даже чем в США и на порядок больше, чем в странах ЕС — отнюдь не приходится. Это не вопрос слабости власти, но вопрос идеологии, торжествующей в нашем обществе.

Соответственно, не приходится удивляться и тому, что в США и ЕС бонусы топ-менеджерам крупных корпораций в период кризиса стали основанием для большого публичного скандала и разбирательства (да, там тоже все это нелегко, но есть реальное возмущение общества и фактическая борьба), у нас же аналогично бессовестные бонусы и, сверх того, фантастические сверхприбыли банков и их руководителей за счет бандитской операции по обвалу собственной же национальной валюты государственными деньгами отнюдь ни к какому общественному возмущению не привели. Повторю: это — не вопрос слабости нашего общества, но, очевидно, вопрос его мировоззрения.

И, вернемся к некоторым из событий, отмеченным мною в начале статьи. Мировоззрение современного западного общества противоречиво — регулярно мы сталкиваемся и с двойными стандартами, и с другими проявлениями не лучших черт человеческой природы. И во всем, что касается защиты наших интересов, мы, разумеется, никоим образом не должны подчиняться. Но, тем не менее, нельзя не признать: основной тренд там во внутренней жизни — в сторону повышения прозрачности и открытости всех общественных и экономических взаимоотношений. И давление на тех, кто еще недавно был общепризнанно приемлемым кошельком для более или менее темных делишек (в частности, на швейцарские банки), нарастает. И уж в Европе представить себе безработного, разъезжающего на «майбахе» или «порше» — затруднительно. И, главное, общее направление развития тамошнего общества: с каждым днем становится все более затруднительно. В США с этим хуже — есть целые «резервации» (не путать с индейскими), кварталы в крупных городах, где наркодилеры (тоже, зачастую, безработные) чувствуют себя на своих «лексусах» вполне комфортно.

Но у нас же эта «резервация» — вся страна. И придется сказать жесткие слова: именно поэтому мы не можем встать с Западом на одну доску, всерьез вести с ним диалог на равных. Мы сейчас очень обижаемся на Белоруссию, но неужели не ясно, что она цивилизационно, с точки зрения и трудовой этики, и обыденной морали (с точки зрения тех самых базисных основ мировоззрения общества, которые мы обсуждаем) ближе к ЕС, а не к нынешней России. Мы же — все дальше от всех, с кем прилично иметь дело.

У нас даже по результатам нынешнего ЕГЭ вдруг отказались публиковать для всеобщего доступа результаты — якобы для защиты личной информации. И никакого возмущения в обществе. Как будто не догадываются, что это информация никак не личная, а о результатах своих — В СОПОСТАВЛЕНИИ С РЕЗУЛЬТАТАМИ КОНКУРЕНТОВ — точно так же, как на любых выборах. Логичный дальнейший шаг — не публиковать «в целях защиты личной информации» и данные по результатам любых выборов: пусть каждый кандидат зайдет по персональному коду и узнает лишь свой собственный балл.

..И выявление явного, очевидного и весьма масштабного системного мошенничества с опубликованием в сети тендерной документации при осуществлении госзакупок никоим образом не ведет ни к признанию результатов всех подобных тендеров аннулированными, ни к взысканию с виновных ущерба, ни к аналогичным масштабу преступления «посадкам».

Только ли в силу слабости власти?